Кендари Блэйк - Девушка из кошмаров
- Эй, - мягко говорю я.
Понятия не имею, что мне еще сказать или сделать. Он поднимает руку в оборонительном жесте, поэтому я отступаю. Он прерывисто дышит, хватая ртом воздух. Кажется, он плачет, но кто винит его за это? Это нормально, что он не хочет сейчас меня видеть. Я оглядываюсь, чтоб посмотреть на дом. Его окружают редкие деревья, а в цветнике теперь ничего нет кроме утрамбованной грязи. Белила на наружной обшивке выглядят такими тусклыми, словно их в спешке смыли акварелью, обнажая вырисовывающиеся черные доски.
- Извини, старина, - говорю я. – Я должен был догадаться. Там были подсказки.
Там были знаки. Я просто не обратил на них внимания или просто истолковал неправильно.
- Все в порядке, - отвечает он, вытирая лицо рукавом. – Рикка никогда бы мне не навредила. Никому. Я просто удивлен, вот и все. Не могу поверить, что Морфан умолчал о ее смерти.
- Может, он тоже не знал об этом.
- Ох, он знал, - отвечает Томас, кивая. Он шмыгает носом и улыбается мне. Его глаза немного покраснели, но теперь с ними все в порядке. Парень быстро оправился от горя. Он направляется назад к Темпо, и я следую за ним.
- Он определенно знал, - громко продолжает Томас. – Знал, но все равно отправил меня сюда. Я убью его! Я точно это сделаю!
- Полегче, - говорю я, когда мы уже сидим в машине, но Томас все еще продолжает бурчать о скорой кончине Морфана.
- По-другому никак. Не врубаешься, Кас? – он смотрит на меня с отвращением. – Я съел то гребаное имбирное печенье.
Глава 9
Томас высаживает меня у подъездной дорожки, все еще жалуясь на Морфана, Рикку и имбирное печенье. Я рад, что не засвидетельствовал ту стычку. Лично я считаю поедание печенья не такой уж большой проблемой по сравнению с той, где Морфан, не сознавая, посылает своего внука посетить мертвого члена семьи, но, эй, у каждого есть свои больные мозоли. Видимо, у Томаса - это закуска мертвых.
Между ворчанием и плевками через опущенное окно Томас попросил для себя, как минимум, неделю, чтобы тщательно изучить саамский бубен и подобрать подходящий ритуал для выхода на связь с Анной. Я напустил на себя самый понимающий вид и кивнул, все время борясь с желанием найти ближайшую палку и проехаться ею по бубну в своем сольном исполнении, покоившемуся на коленях. Это глупо. Быть осторожным и совершать правильные поступки, как для первого раза, - довольно много требований. Я не знаю, что происходит в моей голове. Когда я захожу в дом, понимаю, что не могу сидеть на месте. Я не хочу есть или смотреть телевизор. Кроме желания знать больше, мне ничего не хочется.
Спустя десять минут после моего прибытия, мама проходит через дверь с громадной коробкой пиццы в руках и останавливается, когда замечает, как я пакуюсь.
- Что случилось?
- Ничего, - отвечаю я. – Сегодня у меня состоялась интересная встреча с мертвой тетушкой Томаса. Она подсказала нам, как связаться с Анной.
Если не считать ее расширенных глаз, на лице царит полная невозмутимость. Она пожимает плечами, перед тем как тяжело двинуться через гостиную на кухню. Мои запястья дрожат от острой искры гнева. Я ожидал другой реакции. Думал, что она порадуется услышать, что я снова смогу поговорить с Анной и убедиться, что с ней все в порядке.
- Ты разговаривал с мертвой тетушкой Томаса, - продолжает она, спокойно открывая коробку из-под пиццы. – А я сегодня днем беседовала с Гидеоном.
- Что с тобой? Я же не рассказываю тебе о том, что в ресторане Горгулья появилось новое меню горячего блюда по особой цене. Или что я ушиб палец на ноге, хотя был уверен, что получу от тебя больше внимания.
- Он сказал, что тебе следует оставить ее в покое.
- Я не понимаю, что со всеми вами происходит, - говорю я. – Говоришь, чтобы я оставил ее в покое и продолжал жить дальше. Будто это легко сделать. Как я могу двигаться дальше, когда вижу ее в таком виде? Я хочу сказать, черт возьми, что Кармел считает меня психом!
- Кас, - заявляет она, - Успокойся. У Гидеона есть причины на то, чтобы так говорить, и, думаю, он прав. Я чувствую, что что-то происходит.
- Но ты не знаешь, что именно, так? Я имею в виду, что-то очень плохое, но ты точно не уверена? И ты считаешь, что я должен все пустить на самотек с Анной, но ради чего? Опять твоя женская интуиция?
- Эй, - рявкает она, ее голос становится низким.
- Извини, - я огрызаюсь ей в ответ.
- Я не только твоя мать, беспокоящаяся о тебе, Тесей Кассио Лоувуд. Еще я ведьма. Интуиция для меня имеет большое значение, - ее челюсть двигается так, словно лучше бы она жевала от начала до конца кожу, чем говорила то, что ей вздумается. – Я знаю, чего ты на самом деле желаешь, - осторожно продолжает она. – Ты не просто хочешь убедиться, что с ней все в порядке. Ты хочешь вернуть ее назад.
Я опускаю глаза.
- И, Бог мой, Кас, часть меня желает, чтобы это оказалось возможным. Она спасла твою жизнь и отомстила убийце моего мужа, но ты не можешь и дальше следовать по этому пути.
- Почему нет? – спрашиваю я, в моем голосе слышится горечь.
- Потому что существуют правила, - отвечает она, - и их не следует нарушать.
Я поднимаю глаза и пристально смотрю на нее.
– Но ты не сказала «нельзя».
- Кас…
Еще одна минута, проведенная здесь, и я потеряю самообладание. Поэтому я поднимаю руки и направляюсь в спальню, закрывая свои уши, чтобы не слышать, о чем она говорит, пока я поднимаюсь по лестнице и задыхаюсь от миллионов слов, от которых хочется закричать во все горло. Томас кажется единственным заинтересованным человеком в том, чтобы прояснить эту ситуацию.
Анна ожидает меня в спальне. Ее голова движется так, словно у нее сломана шея; глаза закатываются и смотрят в мои.
- Сейчас это уже слишком, - шепчу я, а она в ответ двигает беззвучно ртом. Я не пытаюсь читать по ее губам. Слишком много черной крови по ним льется. Пока она медленно отходит в сторону, я стараюсь держать глаза на уровне ковра, но мне не хватает сил больше сдерживаться, поэтому, когда она бросается через окно, я успеваю заметить ее колышущее платье, а затем раздается звук ее падающего тела на землю.
- Будь оно все проклято! – мой голос перерастает в нечто среднее между рычанием и стоном. Кулак врезается в стену, обрушивается на комод; я сбиваю лампу со своего ночного столика. Слова матери до сих пор щекочут мои уши и звучат так естественно. Она считает меня школьником с фантазиями о героях, которые находят девушку и уезжают с ней на вечерней заре. В каком мире, она думает, я вырос?
***- Вероятно, без крови не обойдется, - заявляет Томас опечаленным тоном, что не совпадает с его волнением в глазах. – Без нее почти никогда ничего не обходится.
