Алина Борисова - За синими горами (СИ)
— Устала? Ты сейчас спишь, твое тело в полном покое. Это ли не отдых?
— Ты не даешь мне проснуться?
— Еще рано просыпаться, Лара. До утра далеко.
Закрываю глаза. Открываю глаза. Я здесь, он здесь, ничего не меняется.
— Ну тогда хоть беседой развлеки, — обреченно вздыхаю я. Мне ли тягаться с коэром? — Но, если можно, не о том, какой ты счастливый вампирский дядюшка. Или братец. Каково это, быть братом одновременно и матери, и ребенку?
— Так «не о том» или «каково это»? — вновь лишь легкое движенье брови на неподвижном, как маска, лице.
— Неважно. Только не молчи. Не смотри так, — я уже не жду от него искренности, объяснений его поведению, его настроению. Я хочу лишь избавиться от его молчания и немигающего взгляда пепельных глаз.
Но его все-таки прорывает.
— Я не знаю, что делать, Лар, — произносит он с отчаяньем, наклоняясь вперед, опираясь локтями о колени и упирая пальцы в виски. — Я не знаю. Мой мир — рухнул.
— Из-за этой женитьбы? — недоумеваю я. — Этого ребенка? Но не думал же ты, что твоя сестричка будет вечно одна? Сам же мечтал новый мир ей открыть, чтоб твой племянничек там коэрствовал. Племянничек, считай, уже есть, дело за миром. Или не знаешь, как открывать?
— Я мечтал, да, — соглашается он. — Я стремился. И про Анхена — я, в общем, знал, что он ее судьба, и ребенок будет от него…
— Ну, тебя послушать, так ты знал и что Анхен — моя судьба. Или это не ты убеждал меня в этом чуть ли не с пеной у рта?
— Я, Лар, я. Я не забыл. И, самое паскудное, я не ошибся. Но судьба… Понимаешь, когда мы произносим «он ее судьба», мы домысливаем себе невольно, будто это означает их счастливую совместную жизнь. Но судьбе нет дела до таких мелочей, судьбе неважно, будут ли эти двое вместе долго или счастливо, судьбе просто надо, чтоб эти двое были вместе в некий ключевой момент истории, ибо это даст ниточку к следующей цепочке событий. Боги творят судьбу не ради индивидуумов, но ради народов. Не ради частного, но ради глобального. Ради спасения мира, спасения народа, вывода его на какую-то новую ступень бытия… И частная жизнь конкретной пары, как и конкретной личности, для них — ничто, я тебе вроде уже говорил…
— Говорил? Может быть, абстрактно. Вот только убеждая меня быть с Анхеном, вновь и вновь, раз за разом толкая в его объятья, ты забывал уточнить, что «моя судьба» — это просто быть для него «суррогатом», напоминающим, что где-то есть «настоящая» — твоя несравненная сестричка… — от горечи сводит скулы.
— Да нет, дракос тебя раздери! Ты все цепляешься к тем словам, ты мне так их и не простила, но эти слова — ложь, весь смысл их был в том, чтоб развести вас с Ясминой по времени! Ну я же живой, Лара, — смотрит он на меня с тоской и болью. — Я слишком живой для коэра, — чуть качает недовольно головой, вздыхает, берет себя в руки. И пытается объяснить спокойней. — Ты — для него, и она — для него, и отменить это я не в силах. Но его жизнь длинна, твоя нет, вы с Ясминой могли бы просто никогда не пересечься. И быть счастливы — каждая… Я ведь тоже сбиваюсь, Ларис. Мне тоже хочется трактовать эти «ты для него» в самом бытовом и приятном смысле. Мне казалось, будто это значит: ты та, ради которой он перевернет этот мир, перемешает небо и землю, изменит законы и порядки, политику, мировоззрение — да что угодно, и это послужит тому, что портал в новый мир не просто откроется, он будет нужен и желанен всем… Но это мечты, Лара. Все прозаичнее, проще, жестче. Ты для него, да. Но не спутница, не возлюбленная, не его половинка. Ты для него всего лишь ключ, катализатор целого ряда событий, которые свершаться, если ты будешь рядом…
— Не суррогат, — горько киваю я. — Ключ и катализатор. Это ж так все меняет! — пытаюсь вложить весь сарказм, на который еще способна. — А половинка, спутница и возлюбленная — это, конечно, прекрасная Она чистейших эльвийских кровей?
Молчит, едва заметно качнув головой.
— Я бы хотел, — наконец, произносит. — Да, я хотел бы. Я видел их парой еще в те дни, когда она была ребенком, я знал, что дитя, которого не сможет подарить Арчара, моя сестра ему однажды родит… Вот только богам нет дела до чьих-то фантазий и чьего-то счастья… — болезненно сжимает губы и молчит, глядя невидящим взглядом куда-то мимо. Затем, словно решившись, чуть трясет головой, будто прогоняя раздумья, и продолжает, уверенно глядя мне прямо в глаза. — Ну а раз так — мне нет дела до подобных богов… Не надо мне такого солнца. Ни третьего, ни четвертого…
Молчу, потонув в водовороте его объяснений. Я, все же, отвыкла от него за эти полгода. От его предвидений и предчувствий, поиска указующих знаков за каждым событием, его манеры видеть окружающих лишь фигурами на божественной доске, все движения которых — лишь замысловатый рисунок ради высоких божественных целей. Каждый день проживая «здесь и сейчас», выстраивая по кирпичику наше совместное с Анхеном счастье, гоня от себя неправильные мысли и неправильные ощущения, стремясь стать той, с кем любимому хорошо и уютно, я не задумывалась о том, что такое наш с ним союз в рамках вселенной. Я просто жила. Просто проживала каждый свой день с ним. Им… Если бы я не заболела, не сломалась, если бы я согласилась бы зачать этого ребенка…зачала бы… то сейчас… он бы не стал проводить обряд зачатия с Ясминой, или это не изменило бы ни-че-го?..
— Понимаешь, Лар, боги, конечно, оставляют нам знаки, и их много, целая россыпь… — А Лоу продолжал меж тем о своем, о коэрском. — Но когда ты позволяешь своим чувствам взять верх, когда начинаешь жить идеей, мечтой, когда фанатично служишь этой мечте… В один прекрасный миг ты забываешь, что это — всего лишь твои желания, а не предначертанное свыше. Ты перестаешь беспристрастно внимать знакам, ты трактуешь их так, чтоб итог сходился: предаешь больше значения одним, не замечаешь других, веришь, что сможешь чуть скорректировать третьи… И я видел, да, я чувствовал, что не все так гладко, но я трусливо закрывал глаза, мне казалось, что я смогу… исправлю, сглажу… И все будет — и третье солнце, и счастье моей сестры…
— Погоди, я не понимаю уже ничего! — прерываю его бессмысленные бормотания. — При чем тут все это? Со счастьем у твоей сестры все, вроде, хорошо, куда уж больше? И любимый мужчина, и ребенок, зачатый чуть ли не с первой попытки, а не через двести лет мучительных неудач. Учитывая, что портал к третьему солнцу ты собирался открывать исключительно ради сестры с ее дитятей, дабы все их почитали и любили, — так все тебе только на руку. Да и титул авенэи куда уж более почтению способствует.
— Помнишь… — невесело, обреченно даже тянет Лоу. И продолжает — хрипло так, горько, — да, я жил только ради этих двух целей: третье солнце — и ее счастье. Ее счастье — и третье солнце. И две цели слились для меня в одну… Так давно, что я уж и не помню… А теперь — я не могу больше прятать глаза, не замечать, я вижу это ясно, словно это уже случилось: для того, чтобы моему народу был открыт вход в третий мир — не сейчас, не сиюминутно, но однажды потом — моя сестра должна умереть. Именно ее смерть спровоцирует те события, что приведут однажды… — его голос срывается, он замолкает, закрыв лицо руками. — И вопрос встал иначе, — продолжает он минуту спустя ровным безжизненным голосом, выпрямляясь в кресле и не мигая глядя перед собой глазами, полными пепла. — Третье солнце — или ее счастье. Спасение моего народа — или ее жизнь. А при таком раскладе я выберу жизнь сестры, Ларис. Прости, но я выберу жизнь сестры.
