Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

Нащупав раковину, поняла, что оставленная одежда соскользнула на залитый водой пол. Тряпки были насквозь мокрые, но я всё равно натянула их на разодранную кожу — ледяная сырость впилась во все свежие ссадины и царапины. С моим везением проснусь с воспалением легких.

Дрожащими пальцами нащупала кран, повозилась с упрямой ручкой, пока не потекла тонкая струйка холодной воды. Я плеснула её себе в лицо, смывая кровь, и параллельно прикидывала ущерб.

Чувствовала себя дерьмово, но стояла на ногах и могла шевелить руками. Костей, похоже, не сломали, но парочку рёбер точно ушибли — плюс порезы по всему телу и десятки новых синяков, которые к утру обязательно проступят.

Я попыталась вдохнуть поглубже, но в ребрах вспыхнуло, и мир поплыл. Я вцепилась в раковину и сползла вниз, усаживаясь на пол и прислоняясь спиной к стене.

— Что тут происходит? — донёсся из коридора чуть глуховатый голос. — Я только что сверялся по списку в Блоке H — не досчитались одной.

Голова ткнулась в плечо, глаза сами сомкнулись. Веки были слишком тяжёлыми, чтобы держать их открытыми.

— Я… мы не заметили, как пролетело время, — отозвался другой голос.

— Уже почти отбой, — зашипел первый голос. — Жди здесь. Я с тобой ещё не закончил.

В комнату хлынул свет — резкий, слепящий. Я зажмурилась, пытаясь отсечь хоть часть этого белого шума.

— Чёрт.

Торопливые шаги — и чья-то ладонь коснулась моей щеки.

Я дёрнулась, готовясь к тому, что это может быть тот, кто меня добьёт.

Я заставила себя открыть глаза.

— Жива, — прошептал Вейл, шумно выдыхая.

— Наблюдательный, — прохрипела я. — Не зря тебя взяли на работу.

Поклялась бы, уголок его губ дёрнулся, но я моргнула — и следы улыбки исчезли. Взгляд снова стал жёстким.

— Что случилось?

— Так, лёгкая разминка, — выдавила я. — Семь против одной, если на вскидку. Не парься. Пара синяков им от меня тоже досталась.

— Ну конечно, — губы у него сжались в тонкую линию. — Ты знаешь, кто это был?

Я на секунду задумалась.

— Нет.

Глаза Вейла сузились, он открыл рот, но я опередила его, пока он не начал спорить.

— Какая разница? Я охотница за головами. Я знала, что так будет.

Он приподнял бровь:

— Ты сказала «семь против одной». Это не честный бой.

Я коротко хохотнула и тут же зашипела — рука сама прижалась к рёбрам, пытаясь приглушить острую боль.

Челюсти у Вейла сжались, пока он наблюдал за моей реакцией. Он залез в карман, достал чистую салфетку и прижал к тонкой струйке крови, что стекала с моего виска.

— Ты работаешь в Эндлоке, — напомнила я. — И тебя волнует честный бой? Как ты называешь охотника с винтовкой против безоружного заключённого?

Он прикусил губу, будто что-то примеряя в голове. Но когда заговорил, отвёл взгляд куда-то мимо, не встречаясь со мной глазами:

— Заключённые попадают в Эндлок, зная, что их ждёт на охотничьих угодьях. Это риск, на который они идут, когда нарушают закон. Когда становятся мятежниками.

Слова прозвучали пусто, как выученный текст.

Я закатила глаза:

— Ты всё ещё считаешь, что я мятежница? Я слишком эгоистична для этого, охранник. Называй меня преступницей — спорить не буду. Но я бы никогда не сделала ничего, что поставило бы моего брата под удар.

Я застыла, как только слова сорвались с языка.

Чёрт. Я не собиралась упоминать Джеда. Не собиралась показывать Вейлу свою слабость.

Но он просто уставился на меня пару долгих секунд, будто взвешивая.

У входа в душевую кто-то откашлялся, и Вейл вскочил на ноги, убирая руку от моего лица так, словно обжёгся.

В дверях стояли Кит и Яра.

— Что там? — спросил Вейл.

— Начальник велел тебя найти, — ответила Яра, глядя прямо ему в глаза. — В Блоке D драка. Всё серьёзно.

Вейл замер, ещё раз бросил взгляд на меня — раз, два.

— Ясно. Вы двое проводите 224 в медблок.

И исчез.

— Что с тобой? — спросила Кит, тихий голос не вязался с тревогой, вспыхнувшей у неё в глазах. Она торопливо подбежала ко мне, подставляя плечо. Мне было слишком больно, чтобы отказываться от помощи.

— Просто маленькая инициация, — выдавила я сквозь зубы.

— Ты им явно понравилась, — сказала Яра, и презрение в её голосе никуда не делось, хотя жалость в глазах скрыть было сложнее. — Мне, когда я сюда попала, такого спецобслуживания не устраивали.

Яра подошла в угол и указала на камеру.

— Надо было догадаться, что тут что-то нечисто, — бросила она через плечо. — Охрана разворачивает камеру только если кто-то из зеков сумел их подкупить.

Мне и правда показалось странным, что камера смотрела в пол, но я ещё только привыкала к тюрьме, мысли рвали в разные стороны, и цепляться за детали надолго не получалось.

В таком режиме я себя очень быстро угроблю.

— И что заключённый вообще может предложить взамен, чего у охранников ещё нет? — спросила я. Если уж и вытащить из этой ситуации хоть что-то полезное, так это понимание, что считается валютой между зеками и охраной.

Яра рассмеялась:

— Ты правда настолько наивная, охотница?

— Если повезёт, — сказала Кит, — торгуют информацией. Мы, заключённые, много чего слышим. Иногда охранникам бывает настолько скучно, что они начинают делиться с нами, но чаще они вообще забывают, что мы рядом, и не фильтруют разговоры. Мы о них много узнаём. Что-то годится для шантажа, чем-то можно торговаться с другими охранниками.

— А тем, кому не везёт, — подхватила Яра, когда Кит осеклась, — приходится расплачиваться телом за услуги. Побудешь здесь подольше, если выживешь, сама всё поймёшь.

Я передёрнулась, вспомнив, как Морт предлагал «договориться», если мне вдруг что-нибудь понадобится.

— Не верится, что Перри меня настолько ненавидит, — пробормотала я, — что решила потратить одолжение только ради того, чтобы меня избили. За такое можно было выторговать что-то куда ценнее.

Кит вздохнула:

— Не недооцени силу мести как мотива. Из-за неё люди становятся опасными. И иррациональными.

Я покачала головой, и мир поплыл. Я сделала шаг, чтобы не рухнуть, и Кит перехватила меня за руку, удерживая.

Кит смерила Яру таким взглядом, что та с нехотя подошла ближе и взяла меня под вторую руку. Она поморщилась, когда мокрая ткань моего комбинезона прижалась к кремовому свитеру, который она натянула поверх своей формы. Значит, везучая — у кого-то снаружи есть деньги, чтобы обеспечивать ей «комфорт» в Эндлоке.

— Не обращай на неё внимания, — Кит чуть улыбнулась мне. — Она просто в новом свитере и только что ногти докрасила.

Я скосила взгляд на Яру и не смогла не оценить идеально подпиленные ногти, покрытые лавандовым лаком.

— Ну извини, что осмелилась сохранить хотя бы намёк на индивидуальность, — фыркнула Яра. — Правила я соблюдать вынуждена, но уж характер и вкус к одежде у меня ни Ларч, ни Совет не отберут.

Я уважала это. С первого взгляда, может, я и неправильно её прочитала — по внешнему виду. Но она явно не сломалась ни под Тюремщиком Ларчем, ни под Советом, в отличие от многих здесь, кто согнулся под тяжестью собственного страха. Каждый её выбор в одежде, каждая безделушка — тихий акт неповиновения.

Кит наклонилась, ловя взгляд Яры:

— Это был комплимент, дорогая. Я бы не стала тебя высмеивать.

— Вам не обязательно мне помогать, — добавила я, уже к Яре. — Я знаю, как сильно тебе этого не хочется.

— Ага. Как будто я мечтала оказаться в этой тюрьме, — буркнула она. — Но вот она я.

— Яра строит из себя терновник, — сказала Кит нарочито громким шёпотом, от которого глаза у Яры чуть не закатились, — но, если протиснуться через эти колючки, это самый сладкий человек, которого ты когда-либо встретишь.

— Почему вы со мной вообще возитесь? — спросила я, отводя взгляд, чтобы скрыть собственное недоверие.

— Потому что Кит меня заставляет, — пожала плечами Яра.

— Потому что у нас есть общий друг, — тихо добавила Кит и улыбнулась чуть шире, прежде чем обменяться долгим взглядом с Ярой. — И я люблю сначала узнать человека, а уже потом решать, что о нём думать. А теперь пошли.