Александра Айви - Страсть и тьма
— Одну минуту! — крикнул он, не сводя с нее сверкающих глаз.
Неожиданно он наклонился и впился в ее губы страстным поцелуем. Анна глухо застонала, но не успела она ответить на его поцелуй, как граф уже оторвался от ее губ и посмотрел на нее таким напряженным взглядом, что у нее перехватило дыхание.
— Тебе никогда больше не придется ни о чем просить, Анна Рэндал, — прошептал он. — Ты рождена, чтобы править миром.
От этих странных слов по спине ее пробежал холодок. Но возможно, это просто была запоздалая реакция на обжигающий поцелуй графа. И если так, то теперь ее губы будут гореть целый месяц.
— Что ты сказал?
Он загадочно улыбнулся, но не потрудился ответить на ее вопрос.
Да уж… Она может угрожать и требовать, но все их партнерство сведется к тому, что последнее слово все равно останется за ним.
Шагнув к двери, Цезарь распахнул ее. В дверном проеме стоял высоченный вампир, весь вид которого свидетельствовал о крайнем нетерпении.
— Есть новости? — спросил Цезарь.
Анна с трудом удержалась от желания спрятаться от пронзительного взгляда гиганта, затянутого в кожаные одежды. Черт, судя по его виду, он готов был совершить жертвоприношение прямо здесь.
— Какие-то проблемы с этой особью женского пола? — осведомился Стикс.
Анна возмущенно фыркнула. Особь?! Женского пола?!
Этому гиганту повезло, что она еще не вполне овладела своими способностями. Было бы забавно, если бы он сейчас распластался на потолке, а потом, грохнувшись на пол, подпрыгнул бы, как футбольный мяч.
Вероятно, почувствовав раздражение Анны, Цезарь взял ее за руку и сказал:
— Милорд, эта девушка настаивает на том, чтобы ее ввели в курс дела.
Черные брови ацтека поползли на лоб. Но вместо возражений, которые Анна ожидала услышать, она увидела его снисходительную улыбку.
— Что ж, очень хорошо. — Гигант вновь обернулся к Цезарю. — Фея мертва.
— Сибил?! — воскликнула Анна.
Стикс коротко кивнул, и длинная коса с вплетенными в нее бирюзовыми бусами качнулась на его спине.
— Да.
— Боже милостивый!.. — прошептала Анна.
Цезарь же с невозмутимым видом произнес:
— Как это произошло? Ты же сказал, что подвал хорошо защищен?
Ярость мелькнула во взгляде Стикса; похоже, он относился к тем, кому не нравилось, если события развивались не так, как запланировано.
— Так и есть. И я понятия не имею, что послужило причиной ее смерти. На теле не видно ран, и Гюнтер клянется, что в подвал никто не входил и не выходил оттуда. Тем не менее Сибил мертва. — Стикс коснулся медальона, висящего на шее. — Я вызвал Леве, чтобы с наступлением темноты он пришел и осмотрел тело.
— Леве? — нахмурившись, переспросил Цезарь. — Dios, зачем?
— Он способен почувствовать магию, которую не можем ощутить мы, — ответил Стикс.
Анна старалась не потерять нить разговора, хотя все в ней дрожало, как желе. Значит, Сибил мертва… Пусть она не раз готова была собственными руками задушить эту несносную ведьму, пусть испытала нечто похожее на облегчение от того, что теперь ей не придется оглядываться, чтобы отыскать затаившуюся в полумраке женщину, — но мертва?.. Выходит, мертва, несмотря на то что ее тщательно охраняли. А она, Анна, в это время спала в том же доме сном младенца…
Одной этой мысли было достаточно, чтобы ее охватила дрожь, и Анна, пытаясь придать себе храбрости, гордо выпрямилась и скрестила руки на груди. Черт возьми, ведь она сама потребовала партнерства в этом отвратительном деле!
— Кто такой Леве? — спросила она наконец.
Должно быть, голос ее дрогнул, так как Цезарь взглянул на нее с беспокойством. Не обращая внимания на Стикса, граф привлек Анну к себе и обнял за плечи.
— Леве — горгулья, — пояснил он.
— А… — Она не удержалась и нервно хохотнула. — Ну конечно!..
Цезарь провел большим пальцем по ее шее, и это его прикосновение волшебным образом успокоило Анну.
— Не волнуйся, — сказал он. — Леве маленький и ласковый, единственное, что в нем пугает, — это несколько своеобразное чувство юмора.
Стикс, прищурившись, наблюдал за действиями Цезаря. И казалось, он был поражен его отношением к Анне. С какой-то странной улыбкой гигант-вампир пробормотал:
— Пожалуй, я покину вас, чтобы вы могли собраться…
— Хорошая мысль, — буркнул Цезарь. И прямо перед носом своего короля захлопнул дверь. Повернувшись к Анне и ни слова не говоря, он прижал ее к стене и прошептал: — Может, сначала примем душ?
Душ?.. Их обнаженные тела?.. Анна настолько ярко представила все это, что вынуждена была закрыть глаза и сделать глубокий вдох.
— Ни в коем случае, — пробормотала она, уже чувствуя себя разгоряченной и разомлевшей.
А Цезарь тем временем все крепче прижимался к ней всем своим телом.
— Но почему? — Он куснул ее за мочку уха. — Ты потрешь мне спину, а я — тебе. Мы ведь партнеры, не забыла?
Он обхватил ладонями груди Анны, и она, тихонько вздохнув, запрокинула голову и закрыла глаза.
Да, все верно. Вот теперь, когда ему хочется сексуальной близости, они, конечно же, партнеры… Что ж, тогда она… Она пресечет это в…
Он принялся пальцами теребить ее соски, и Анна, не удержавшись, громко застонала.
Черт возьми, что с ней происходит?! Похоже, она готова растаять прямо у его ног. Очередное движение его пальцев — и Анна поняла, что вот-вот сдастся, уступит.
Проклятие!
— Единственный душ, на который ты можешь рассчитывать, — холодный. Причем — в своей собственной комнате, — с трудом выговорила она.
Он рассмеялся, и его клыки царапнули ее шею.
— Как сурово…
— Цезарь, прекрати сейчас же.
— Почему? Я же чувствую запах твоего желания.
— Ты почувствуешь мой кулак, если не остановишься.
Он снова рассмеялся.
— Как жестоко, querida. Сначала наручники, а теперь — угрозы. Раньше ты предпочитала заниматься любовью более мягко.
Заниматься любовью? Нет. То был просто секс. Откровенный животный секс, от которого она навсегда отказалась две сотни лет назад.
Анна с отчаянием и мукой отталкивала графа, пытаясь взять себя в руки.
— Уходи, Цезарь, — прошептала она.
Его глаза сверкнули, и он, коснувшись пальцами ее щеки, проговорил:
— Придет день, querida… — Граф наклонился и нежно поцеловал ее. — Придет наш день — очень, очень скоро…
Анна почувствовала себя лучше после ледяного душа, который помог снять сексуальное напряжение. И ей стало еще лучше, когда, вернувшись в огромную спальню, она обнаружила на постели свой чемодан.
