Александра Айви - Страсть и тьма
Но легко было давать такое обещание, пока Цезарь оставался лишь мучительным воспоминанием, а сейчас… В какой-то момент Анна смогла убедить себя, что так легко поддалась обаянию этого вампира только потому, что в то время была еще наивной девчонкой. Ведь в течение двух следующих веков ей удавалось сдерживать всех мужчин (хотя некоторые из них были вполне достойными), пытавшихся заманить ее в свою постель. Она стала старше, мудрее и научилась контролировать свои желания и эмоции.
Но едва лишь рука графа, скользнув по ее бедру, начала стягивать с нее рубашку, как Анна воспламенилась, а нежные слова, которые он нашептывал, пока его губы отыскивали второй сосок, одурманивали разум, заставляя ее напрочь забывать слово «нет».
«Должно быть, он околдовал меня», — подумала Анна. Наверное, поэтому ее ногти впились в его плечи, а увлажнившееся лоно буквально горело от желания, и казалось, достаточно лишь одного, даже самого легкого, прикосновения…
Но если не колдовство, то это означает…
Неожиданный стук в дверь прервал пугающую мысль.
— Эй, Цезарь!
Услышав низкий мужской голос, граф поднял голову и разразился потоком проклятий. Потом спросил:
— В чем дело?
— Прости, что нарушаю ваше уединение, но у нас возникла проблема. — В голосе Стикса послышались начальственные нотки.
Последовал очередной взрыв ругательств, но Цезарь все же выпустил Анну из объятий и поднялся с постели.
— Я сейчас вернусь, — пробормотал он, повернувшись к двери.
Воспользовавшись неожиданной передышкой, Анна потянулась за халатом, который любезно одолжила ей Дарси. Сунув руки в рукава, она попыталась убедить себя, что дрожь, сотрясающая ее тело, не что иное, как радость освобождения.
Но радости она почему-то не испытывала.
Более того, она испытывала ужасное разочарование, которое — Анна это точно знала — не скоро ее покинет.
— Подожди, Цезарь. — Она протянула руку и с некоторой опаской положила ладонь ему на бедро. — Если это касается меня, то я не хочу оставаться в стороне.
Граф обернулся и пронзил Анну взглядом. А выражение его лица стало напряженным.
Анна не сомневалась: если бы она сейчас опустила глаза, то обнаружила бы, что Цезарь все еще возбужден. Без сомнения он по-прежнему желал ее. И она с трудом удержалась от соблазна проверить свое предположение.
— Querida… — начал он и в изумлении заморгал, когда она погрозила ему пальцем.
— Я на этом настаиваю, — процедила Анна сквозь зубы. — Те дни, когда я была вынуждена ползать на коленях, выпрашивая кусок хлеба и умоляя о крыше над головой, давно миновали. Теперь я могу о себе позаботиться. И так будет и впредь.
Что-то вспыхнуло в его темных глазах. Разочарование? Боль? Оскорбленная гордость?
— Ты отвергаешь мою помощь? — тихо спросил граф.
Она постаралась не обращать внимания на легкий укол сожаления — ведь она никак не могла причинить ему боль. Он самоуверенный и эгоистичный, бесчувственный ко всему, что хотя бы отдаленно напоминает человеческие чувства. За исключением желания… Проклятие, ведь он соблазнил ее, а потом покинул почти на два века!
И все же, несмотря на все благие намерения, ее голос зазвучал мягче.
— Конечно, нет. Я не так глупа, как тебе кажется. Я ведь даже не представляю, чему мне придется противостоять. — Она пожала плечами и потуже затянула поясок халата. — Но одно дело — принять твою помощь, и совсем другое — повиноваться, оставаясь в полном неведении. Или мы партнеры — или я ухожу.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Высокомерное желание Цезаря играть роль первой скрипки боролось с осознанием серьезности ее намерений. Граф понимал: эта женщина действительно уйдет, если он не согласится принять ее в качестве равноправного партнера.
Анна ожидала вспышки гнева; когда же губы Цезаря растянулись в дерзкой улыбке, она слегка опешила.
— Партнеры, говоришь? — Он поднял руки и провел ладонью по спутанным прядям ее волос.
Она смотрела на него с настороженностью. Казалось, что все слишком уж просто.
— Я не шучу, Цезарь. Я скорее умру, чем снова стану просить о чем-то.
Усмехнувшись, он заглянул в низкий вырез ее халата.
— А вот я готов попросить кое о чем, если бы ты…
Вскинув руку, Анна прикрыла пальцами его губы. Низкий голос графа действовал на нее почти как осязаемая ласка, которая растекалась по всему телу, заставляла думать только о том, как бы бросить этого вампира на постель и оседлать его.
Они оба были почти обнажены. Значит, всего лишь одно движение, и…
«Остановись, Анна. Возьми себя в руки».
— Так мы договорились? — спросила она.
Цезарь чувствовал желание, которое все еще пульсировало в ее теле, но, как ни странно, он даже не попытался воспользоваться этим. Пожав плечами, вампир сухо произнес:
— Да, наверное. Но послушай меня, Анна. Я живу уже очень долго, поэтому…
— Как долго? — перебила она, не сдержав любопытства. Целых два века она вспоминала об этом мужчине и размышляла о нем, так что ее вопрос отнюдь не был праздным.
— Более пятисот лет.
Она внимательно на него посмотрела.
— Ты был конкистадором?
Он поднял брови, услышав ее вопрос.
— Когда я проснулся после трансформации, я уже был в одежде и в доспехах конкистадора.
— Ты не помнишь, что было до этого?
— У нас не остается воспоминаний о жизни, которую мы вели до того, как стали вампирами. — Он криво усмехнулся. — На самом деле это и к лучшему.
Его признание поразило Анну. Как это странно, когда твою жизнь стирают как простую карандашную запись. Наверняка этим новообращенным очень любопытно, кем же они были раньше.
— Почему это к лучшему?
Он кивком указал на дверь.
— Потому что мой король — ацтек.
Анна не удержалась от улыбки.
— Но это не объяснение…
— Ну… я хочу сказать, что склонен сначала действовать, а потом думать, — поморщившись, ответил Цезарь. — Поверь, зачастую мне приходилось сожалеть об этом, но измениться я не могу. И я обещаю тебе, что не буду…
— Доставать меня? — спросила с милой улыбкой Анна.
Он слегка ущипнул ее за подбородок.
— Да, что-то вроде этого.
Вновь послышался стук в дверь.
— Цезарь!
Не обращая внимания на то, что в голосе короля звучало явное раздражение, Цезарь вплотную приблизился к Анне, обезоруживая ее привлекательностью своего почти обнаженного тела.
— Одну минуту! — крикнул он, не сводя с нее сверкающих глаз.
Неожиданно он наклонился и впился в ее губы страстным поцелуем. Анна глухо застонала, но не успела она ответить на его поцелуй, как граф уже оторвался от ее губ и посмотрел на нее таким напряженным взглядом, что у нее перехватило дыхание.
