Ольга Грибова - День гнева
Лиза побоялась коснуться предложенной ладони. Минуту назад она подумывала о самоубийстве, а сейчас испугалась за свою жизнь. Одна, в безлюдном месте, ночью, неизвестно с кем.
Незнакомец убрал руку, очаровательно улыбнулся и откинулся на спинку скамьи. Надо было отдать ему должное, он был хорош собой: на вид около сорока лет, темные волосы, блестящие в скудном свете, строгий профиль и глаза странного цвета — аквамарин. Похожего оттенка в людских глазах она прежде не встречала.
— О чем вы мечтаете, Лизавета?
Странный вопрос. О чем мечтает бедная официантка из неблагополучной семьи? Лиза открыла рот, ответить, как вдруг поняла: мужчина назвал ее по имени, а ведь она не представлялась. Жилка на виске тревожно затрепетала.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Разве это важно?
Лиза поджала губы и оглядела мост, выбирая путь для отступления. Мужчина подметил ее беспокойство и удержал, положив ладонь на ее руку и пояснив:
— Бейджик на блузке.
Она с облегчением выдохнула, подавив готовый сорваться с губ смешок. Это ж надо быть такой дурой! Вообразила неизвестно что. А всего делов-то: карточка с именем, которую она забыла снять.
— У меня есть для вас предложение, — сказал он.
— За кого вы меня принимаете?!
Вот к чему приводят ночные прогулки в одиночестве. Ее посчитали проституткой! Щеки вспыхнули румянцем. Возмущение было столь велико, что даже страх отступил.
— Вы не так меня поняли, — мягко улыбнулся мужчина. — Я предлагаю вам весь мир в обмен на маленькую услугу.
Почему она все еще слушает незнакомца? Может, причина в том, что его голос обволакивал, лишая желания сопротивляться. Кому будет плохо от того, что она немного посидит здесь? В конце концов, это общий мост. Она имеет право находиться здесь сколько ей вздумается.
— В моей власти исполнить любую твою мечту, самую сокровенную, — продолжал он, перейдя на «ты». — Я сделаю так, что ты не будешь знать нужды. Никогда, Лизавета, никогда больше тебе не придется убирать объедки со столов и терпеть побои отца. Ты будешь сама себе хозяйкой.
Он шептал, ближе склоняясь к Лизе. Его губы были в паре сантиметров от ее уха, и она заворожено слушала, а сладкий яд проникал в душу с каждым новым словом. Впав в транс, она уже не задумывалась, откуда незнакомцу известны подобности ее жизни.
— О чем ты мечтаешь, Лиза?
— О свободе, — пробормотала она.
— О свободе? — мужчина усмехнулся. — Знала бы ты, как я жажду того же. Но тебе я в состоянии помочь. В твоем случае настоящую независимость, моя милая, дадут исключительно деньги.
— Значит, я хочу денег. Много, много денег, — без запинки ответила Лиза.
Этот вечер изменил все. Спустя девять месяцев после разговора на мосту Лиза родила чудесную, розовощекую девочку. Она назвала дочку Евой.
Вкус мятной зубной пасты отдавал горечью, будто кто-то специально подмешал в нее одну из таблеток, хранящихся в аптечке. Ева поморщилась и выплюнула вязкую субстанцию в раковину. Несколько раз тщательно прополоскала рот, но привкус лекарства прилип к языку.
Она вымученно улыбнулась своему отражению в зеркале. Только подумать — шестнадцать лет! Лучший в жизни возраст. Так считают сотни тысяч подростков по всему миру, но не она. Шестнадцать — отвратительное число. Впрочем, как и все остальные.
Ева вытерла рот полотенцем и, покинув ванную, сбежала от своего отражения, словно так можно было укрыться от себя.
Собрав волосы в хвост и подхватив портфель, она, нарочно топоча по ступеням, спустилась на первый этаж. Тишина. «Тихо как в могиле», − пришло на ум. Этот дом и есть одна общая могила, и она похоронена в ней заживо. Понадобилось несколько секунд и пара глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. Тряхнув головой, Ева закинула рюкзак за спину.
Кухня встретила ее стерильной пустотой. А чего еще она ожидала? Может быть, мать готовящую завтрак в день рождение дочери? Глупости. Ева посмеялась над собой. На их кухне реальнее встретить бегемота, танцующего танго с крокодилом. Ей уже шестнадцать, хватит быть наивной.
Хромированная техника блестела чистотой, словно ее только что доставили из магазина. Стол поражал белизной. Дверцы шкафчиков цвета молочного шоколада сверкали в солнечных лучах, проникающих сквозь тонкий тюль. Не кухня, а операционная. Человек со стороны решит, что хозяйка дома помешана на чистоте, но Ева знала, как обстоят дела на самом деле. Просто кухней никто не пользуется. Ева не могла вспомнить, когда плиту включали в последний раз и включали ли ее вообще когда-нибудь.
Она открыла холодильник, но продукты в нем чудесным образом не появились. Не считая батареи пивных бутылок и пакета протухшего молока там ничего не было. С чего она взяла, что сегодня все будет по-другому?
Ладно, позавтракать можно и в колледже. Она уже уходила, когда увидела на столе записку и алую бархатную коробочку. Но минуту назад стол был пуст! Ни записки, ни тем более коробки. У нее проблемы со зрением, если она ухитрилась проглядеть яркую подарочную упаковку. Презент? Ева недоверчиво хмыкнула. С чего бы? Про прошлый день рожденье мама вспомнила спустя неделю и раскаянье ее не беспокоило.
Ева потянулась к коробочке. Пальцы замерли вблизи от бархатной крышки. Подушечки неприятно покалывало, точно она собиралась дотронуться до трансформаторной будки. Холод по руке поднимался вверх, пока не достиг сердца, сжав его в ледяном кулаке. Ева превратилась в камень. Часть ее мечтала подальше от дома, от матери, которой нет до нее дела, и от коробки цвета артериальной крови. Убежать и не возвращаться.
Что за глупости? Ева передернула плечами, сбрасывая наваждение. Это всего-навсего коробка. Она настолько не привыкла к подаркам, что начала их бояться. Мысль показалась забавной, и Ева хихикнула. Отбросив сомнения, она схватила коробку со стола и открыла крышку.
Послышался щелчок, и Ева заглянула внутрь коробки. На шелковой подкладке лежал кулон в форме полумесяца и цепочка из черного золота. Грани полумесяца сверкали желтыми бриллиантами. Крупный бриллиант редкого цвета — черного − венчал край лунного серпа. Должно быть, кулон обошелся матери в целое состояние. Но не это поразило Еву, ведь они могли позволить себе подобные траты. Ее потряс сам факт подарка. Мама вспомнила о дне рожденье! Вот оно чудо из чудес.
Дрожащими от волнения руками Ева подхватила цепочку. На то чтобы справиться с застежкой ушло несколько минут. Металл соприкоснулся с кожей, и Еве почудилось, что на плечи опустился непомерно тяжкий груз, придавив ее к земле. Колени тряслись, ноги едва держал. Но ощущение гнета прошло так же внезапно, как и появилось. Повинуясь порыву, Ева спрятала кулон под водолазку.
