Тень Лунного замка (СИ) - Фабер Майя

— Марлен была счастлива, — с досадой произнесла я, злилась на собственную неуклюжесть. Глянула на отца и успела заметить, как его брови почти взлетели вверх. — Прости, — добавила я, оставив объяснения. Мне было не до них.

— Её брак имел всё для того, чтобы стать счастливым, — недовольно вставил отец.

От нетерпения я снова упустила приличия и шумно сдула прядь волос, упавшую на лицо. Мать бы точно удар хватил от такого действа.

— Смотрите, отец, — наконец разобралась я и начала читать: — Дорогая сестра, как жаль, что ты не можешь разделить со мной эти моменты. Всё здесь идеально, красочно и волшебно. Герцог Мунфолл добр и обходителен. Он осыпает меня подарками и целует руку при каждой встрече, я не могу дождаться, когда узнаю его поближе.

На последних словах я слегка покраснела. Марлен писала это не отцу, но мы оба понимали, какой неприличный смысл скрывали её слова.

— Что ты хочешь мне этим сказать? — терял терпение он. Письмо погибшей дочери бередило раны.

— Здесь всё в таком духе, — ответила я. — Она долго описывала замок, земли и всё, что ей понравилось вокруг. Но… последние строчки… они совсем другие.

Отец нехотя протянул руку, но я не стала вкладывать в неё обрывки. Мне нужно было показать ему самой.

— Завтра венчание. Я боюсь, но страх проходит как по мановению руки. Меня подводит рассудок, — прочитала я, отдала отцу обрывки и добавила: — Это написано за два дня до того, как она…

Отец кивнул, скорее своим мыслям, чем мне, но я удовлетворённо выдохнула. Я смогла его заинтересовать, вызвать сомнения, он не сможет отмахнуться от них. Отец всегда захватывал наживки крепко, а потом не отпускал до самого конца. Этому он учил и меня — никогда не отпускать след.

— Какой ты сделала вывод? — спросил он, и я внутренне возликовала.

— Я… не думаю, что мы должны были это прочитать, — поделилась я своими догадками. — Герцог просто не знал её так хорошо и не проверил, что письмо не такое старое, как можно судить по дате сверху. Он не знал, что Марлен писала письма бесконечно долго, продолжая и продолжая, но не меняя даты, чтобы потом отправить свою хронику домой.

Отец, хмурясь, кивнул. Так никто никогда не делал, кроме Марлен, которой не хватало усидчивости. Случайность или проведение, но мы получили её последние строки.

— С ней происходило что-то плохое.

— Я не могу отказать герцогу, — устало ответил отец. — Он попросил отправить тебя, но если мы не выполним просьбу, следом придёт приказ.

— Знаю, — поспешно отозвалась я. — И не прошу вас перечить герцогу. Прошу только отложить отъезд ещё немного. Посыльный собирается в путь. Напишите письмо и передайте с ним, отец, сошлитесь на горе, на траур. Обещайте, что я прибуду к балу конца года или после него.

— Что это изменит?

— Я поеду в Лауш, получу благословение богини. Вы же не откажете мне в такой мелочи. Не откажете в её защите? Марлен была бы рада за меня, получи я защиту от зла.

Отец покачал головой. Он не верил ни в богиню, ни в кого-либо ещё, но знал, что для Марлен вера была важна. Мне стало стыдно использовать её память, но никаких других идей не возникло, а время стремительно утекало.

Он опустился за массивный письменный стол, задумчиво поднял перо и неспешно написал пару предложений. Я изнывала от желания взглянуть на них, но не смела подойти ближе. Отец свернул бумагу и запечатал.

— Отнесу письмо посыльному, — с готовностью вызвалась я и протянула руку.

Отец снова недовольно покачал головой. Не дело дочери графа доставлять слугам почту. На секунду я испугалась, что он не отдаст, но отец поднялся из-за стола, а письмо легло мне на ладонь.

— Благодарю вас, отец.

Я выскочила в коридор и со всех ног бросилась в свою комнату.

Глава 2

— Уезжай, пожалуйста, уезжай уже, — с досадой повторяла я, глядя в любимое окно.

Внизу посыльный герцога всё ещё собирался в путь. Собирался так странно, словно вовсе и не хотел уезжать, его выгоняли, а он всеми силами старался задержаться.

Его лошадь ожидаемо сдалась, не выдержала длинного, тяжёлого пути, и отец был обязан предоставить другую. Конечно, наш конюх пытался всучить чужаку что-то похуже. Всё равно ведь убьёт, а чем моложе животина, тем жальче. Посыльный ходил кругами, то и дело указывал на что-то и судя по недовольному выражению лица весьма активно возмущался. Едва им удалось договориться, как начались какие-то проблемы с упряжью. Потом с запасами в дорогу. Потом и с письмами в Лунный замок.

Слова не долетали до меня. Я искусала губы в кровь от нетерпения.

«Нет, нет, нет», — пронеслось в голове, когда во дворе показался отец. Тоже недовольный, его отвлекал шум, он всегда ненавидел людей, которые толпились под окнами кабинета.

— Не спрашивай, только не спрашивай, — беззвучным шёпотом взмолилась я.

Покосилась на письмо. Оно мирно лежало у меня на кровати. Если отец узнает, что я не отнесла его, обязательно захочет выяснить — почему. Тогда весь мой план рухнет, а другого просто нет.

До сих пор мне везло.

Отец церемониться не собирался, только разогнать надоедливых слуг. Показалось, что он накинется на побледневшего посыльного с кулаками. Дважды упрашивать не пришлось. Тот, наконец, забрался на лошадь, все его претензии чудесным образом испарились, и он поспешил убраться прочь.

Отец погрозил ему вслед кулаком, а я заулыбалась себе под нос. Вдруг прибавилось сил. Они с матерью справятся, поможет время. Отец был так сломлен, но этот бессмысленный жест доказал, что он остался собой.

С лёгкой улыбкой я побежала собираться в свою дорогу. Мне тоже нельзя было раскисать. Я хотела успеть добраться в Лауш сегодня же до темноты. Письмо не давало покоя, а отец мог передумать в любой момент, мало ли что взбредёт ему в голову к ночи, когда поместье заполнят тени, лучшие друзья нехороших мыслей. Он не сможет изменить своё решение, только если я уже буду в пути.

Через пару часов покачивания в карете по лесной дороге я проклинала собственную смелость. Дома план казался мне гораздо лучше, а здесь страхи обступили, словно живые чувствовали слабость.

Обычно мы с Марлен почти не замечали дороги, умудрялись беситься так, что несчастная карета грозила перевернуться. Теперь я ехала одна. Конечно, меня охраняли, но это не было одним и тем же. Я смотрела в окно, подперев подбородок рукой. Однообразные деревья сменяли друг друга, а монотонный топот копыт усыплял.

На месте Марлен со мной ехала плетёная корзина. Мать собрала пожертвований для богини, чтобы меня приняли быстрее. Никакой спешки не было, я собиралась пробыть в Лауше несколько дней, а в храм меня бы всё равно впустили вне очереди. Служители богини хоть и мнили себя свободными от мирских связей, но прекрасно понимали, на чьих землях предпочли поселиться. Лауш принадлежал графу Лурье, вместе со всеми жителями и постройками.

Я то и дело приподнимала край платка, что накрывал корзину, и заглядывала внутрь, чтобы убедиться — послание отца было на месте. Я не потеряла его, не забыла, а главное, оно мне не приснилось. Без него весь путь терял свой настоящий смысл.

Пусть оно и не предназначалось для посыльного, но к герцогу обязательно попадёт. Я решила позаботиться об этом лично. Проще простого, ведь новоявленный жених даже не знал, как меня зовут, что уж говорить о непримечательной внешности.

Въезжать в Лауш мы не стали, я попросила остановить у стены. Передвигаться там пешком было в разы удобнее, как, впрочем, и уезжать, если придётся сделать это срочно. Карета всегда будет готова, а лошадей устроят и здесь, крестьяне будут рады предложить им еду и крышу над головой. Служение богине обычно проходило всю ночь, поэтому до утра меня никто не хватится.

Лауш встречал весёлым шумом, десятками голосов на базарной площади, запахом дыма и копчёного мяса. Я с детства обожала бывать здесь. Рядом с нашим поместьем жили только слуги, все они давно перешли в довольно почтенный возраст, как любил говорить отец, поэтому детей, кроме нас с сестрой, рядом почти не бывало. Фантазии на совместные игры и проделки у меня было всегда через край, а Марлен охотно поддерживала любые забавы, пренебрегала обязанностью старшей сестры оставаться хорошим примером. И всё-таки Лауш, самое близкое поселение к поместью, вызывал у нас обеих чистый восторг.