Юлия Колесникова - Свора - Зов крови
В машине мы с Калебом не разговаривали, не желая разбудить Теренса, но я видела, что Калеб хочет поговорить. Как я догадалась, он заметил тяжелое возвращение Бет в человеческую форму, и возможно слышал мой вопрос, обращенный к ней.
Пока Калеб относил Теренса в гостевую комнату, я парковала машину. Даже странно, что при всей своей усталости я смогла попасть в гараж, не задев стен, и это притом, что ворота были рассчитаны на две машины одновременно. Да и вообще, почему это вдруг Калеб доверил мне что-то подобное? Иногда на него снисходило просветление, и он вспоминал, что я не ребенок.
Меня трудно назвать организованной, поэтому я и не стала утруждать себя складыванием вещей. Просто покидав все на пол, я пошла в душ, едва не заснув под теплой водой. Вернувшись из ванной, я нашла свои вещи сложенными, и Калеба, уже лежащего в кровати. Подошло и его время сна. Меня еще хватило на то, чтобы прижаться к нему. Разговор пока был закрыт.
Когда я проснулась, в комнате не было светло, так как окно закрывали плотные бордовые шторы. Но я поняла, что уже глубокий день. Само ощущение, что утро давно прошло, напоминало о себе тупой головной болью и голодом. Но еще не таким сильным чтобы я захотела подняться.
Я приподнялась на локте и посмотрела на силуэт, появившийся у открытой двери, стоило мне зашевелиться, и на мужчину, которого безумно любила.
Он обернулся, услышав шорох простыней, и улыбнулся. Холодно и спокойно. Медленно подошел ко мне и присел на край постели. Сколько прошло времени, а для меня так ничего и не изменилось. Не смотря на то, что я менялась каждый день, Калеб по-прежнему заставлял мое сердце биться неровными скачками, даже не смотря на меня.
— Неужели следующие две недели ты сможешь выспаться, — бровь Калеба иронично взлетела. Как меня когда-то раздражал этот жест! А теперь? Я не могла себе представить Калеба без него. Постепенно в комнате становилось светлей, и я смогла лучше увидеть выражение его лица.
— Сама не могу поверить, — я позволила Калебу перекатить меня на спину. Его лицо зависло надо мной.
Мы молчали, жадно рассматривая друг друга. Как всегда было в этом что-то непозволительно сладкое. Я все еще не могла поверить, что Калеб мой. И сердце тоже, оно очень медленно приходило в себя, после его прикосновений.
— Как я мечтаю о том, чтобы мы смогли поехать в Глазго, — отозвалась я тихо, ожидая, что он скажет. Раньше мы об этом не говорили, хотя родители знали, что лет с одиннадцати я мечтала об университете Глазго, как некоторые девочки мечтали о пони. Калеб тоже слышал эти смешные истории детства, но я об этом с ним еще не говорила.
— Почему именно туда? Мне всегда было любопытно.
Его глаза даже в темноте источали какой-то необычный свет. Я позабыла, о чем он спросил, но спохватившись, ответила — не хотелось выглядеть глупой.
— Я раньше об этом не задумывалась, а теперь понимаю, что там не будет моей семьи. Там достаточно дождливо, чтобы это было удобно тебе, а также все-таки один остров. Я была так же не прочь поступить в Сорбонну, но меня не отпустят во Францию.
К тому же, ненадолго меня оставят в покое оборотни, и мой талант не будет перехватывать подробности чужой жизни.
Лицо Калеба напряглось. Я, затаив дыхание, начала гадать, что сказала не так.
— Да, твой талант, это нечто.
— И что значат твои слова?
— Что иногда твоя особенность действительно не идет тебе на пользу.
Я втянула в себя воздух, очень стараясь держать при себе все то, что я об этом думаю, и мне это удалось.
— Ну да, я помню — что я забываю о своей человечности. И поэтому ты постоянно меня ограждаешь от всего?!
Моя внезапная вспыльчивость поразила его. Он стал жестким и неодобрительно поджал губы, глядя мне прямо в глаза.
— И когда я действовал против твоей безопасности или счастья?
— Никогда, — согласилась я, — Но ты не даешь мне места для совершения ошибок. У меня нет своего опыта!
Мы двое сели на кровати, удивленно взирая друг на друга. Неужели я сказала это слух? Переутомление сказывалось на моей сдержанности, и то, что я так давно хотела сказать, неожиданно вылилось в нечто обвинительное. Нельзя было винить в этом одного Калеба. Во-первых, иногда он поступал не по своей воле, а просто прислушиваясь к желаниям моих родителей, а также он очень переживал, и, если подумать, было из-за чего.
— По-моему для семнадцатилетней девушки опыта у тебя чрезвычайно много.
— Я не о том опыте, что достался мне с детства. Я не могу и шага ступить, не оглядываясь на вас. Ты меня подавляешь! Я становлюсь старше, но не взрослею рядом с вами. Мне иногда хочется хоть немного свободы.
Мои слова ранили его. Я поразилась увиденному, но оставалась твердой, — если я не скажу того что думаю, сейчас, то уже не смогу ему сказать о своих тревогах и страхах. Пусть это эгоистично, но я была просто обязана, наконец, ему рассказать об этом. Мне нужно было пространство, чтобы делать ошибки.
Он казался разочарованным и даже сломленным, но потом снова задумался и посмотрел на меня.
— Да, я понимаю, о чем ты. Но пойми и меня. В жизни вампира есть только одна любовь — смерть. И когда он находит большую ценность, ему не хочется ее терять. Даже больше, он старается сохранить ее всеми возможными способами. И если иногда, кажется, что я помещаю тебя в золотую клетку — то это лишь от большой любви. Разве не то же самое ты, делаешь по отношению к близнецам?
Мне было трудно говорить об этом с Калебом. Я не могла ему объяснить все, что хочу сказать. Главное что не он один меня подавлял, а вся моя добропорядочная семья.
— Ладно, — вздохнула я, это не важно.
— Нет, важно. Тебя это беспокоит, и я решу эту проблему.
— Ты уверен? Возможно, и нет проблемы?
— Да нет, ты права.
Калеб прикоснулся к коже на моей груди, где-то там над сердцем, точно угадав, где оно должно быть. И сердце ответило на его прикосновение, встрепенулось, застучало быстрее, предвкушая жаркое продолжение. Ответило и мое тело — я неосознанно поддалась вперед, отчаянно желая вновь ощутить подобное прикосновение.
А затем почувствовала, как голова моя запрокидывается, а губы раздвигаются навстречу его губам. Он еще сопротивлялся, но я была настойчива. Я бессовестно притягивала его голову к своей и не хотела сейчас думать ни о каких ссорах и недомолвках.
В этот день мы больше не говорили о подобном. Так же, как и в последующие. И свои сомнения и предчувствие я просто связывала чувством вины, из-за размолвки с Калебом. Возможно, я все-таки была не права. Калеб действительно всегда действовал только ради моего блага. Но он так же часто решал все за меня.
