Последнее Рождество (ЛП) - Кеньон Шеррилин

― Ты не мог бы подержать его минутку, дедуля? Мне нужно пойти переодеться.

Только тогда Калеб понял, что малыш срыгнул ей на спину.

Со смехом Эш взял правнука и засмеялся. Щёлкнул пальцами, и одежда Артемисии стала чистой.

― Я присмотрю за ним. Иди повеселись.

Она поцеловала его в щеку.

― Спасибо. Люблю тебя!

― А я тебя ещё больше.

Калеб внезапно почувствовал себя не в своей тарелке. Куда не глянь, везде его друзья: Амброзий и Нурия с детьми, Фанг, Флюгер, Зарек и Астрид, Валериус и Табита со своими детьми и внуками. Даже Саша пришёл с женой и детьми. Уриан и Сарраксин. Список казался бесконечным.

Он познал их радость. Но это было так давно.

Нет, Калеб даже сейчас чувствовал это. Даже спустя столько времени Лил была с ним. Продолжала жить в его сердце.

«Моё самое большое сокровище. Моя самая большая боль».

Он познал настоящую любовь, и потеря её испепеляла душу. Ничто не могло загасить пламя, а такие праздники лишь напоминали ему об тяжёлой утрате.

«Как много я потерял. Почему до сих пор жив? Очевидно, чтобы страдать».

― Почему ты не со своим братом?

Калеб перевёл взгляд на близнеца Ашерона. Стикс стоял на другом конце комнаты с женой и детворой.

― Заметь, ты не стоишь рядом со своим.

Эш рассмеялся.

― Я стоял, пока не увидел тебя. И собираюсь стоять там до конца вечера.

― Это ты так говоришь. ― Но Калеб знал, что, несмотря на их прошлое, Стикс и Эш стали лучшими друзьями. Точно так же, как он простил Зева за то, что тот не уберёг Лил.

«Простить нелегко. Но таить обиду бессмысленно».

― Почему ты такой грустный, акри-Калеб?

Калеб улыбнулся, когда демоническая дочь Эша, Сими, присоединилась к нему. Она была одета в короткое платье Санты с колокольчиками, свисающими с красных рожек. Такая же очаровательная, как и её дочурка.

― Мне не грустно, Сими.

Она цыкнула на него.

― Сими чувствует это в твоём сердце. Даже от твоей улыбки веет печалью.

Калеб мог бы поспорить, но шаронте легко заглянет ему в душу.

― Я в порядке, Сими.

Но на самом деле, демоница права. Внутри него поселилась глубокая печаль. Он продолжал горевать о своей утрате. Тяжело быть единственным из присутствующих, кто потерял свою вторую половинку.

«Я странный дядя, сидящий за детским столом».

Часть семьи, но в то же время вечно одинокий.

Верно. Ещё вчера воин-демон, которого все боялись. Сегодня тот, кого все жалели.

Тот, кто сказал, что лучше любить и потерять, чем никогда не любить вообще, был идиотом, который никогда никого не любил. В противном случае он бы знал, что время залечивает не все раны. А некоторые болят не переставая. И даже по-настоящему не затягиваются.

Продолжая болеть, не смотря ни на что.

«Мне следовало остаться дома».

Внезапно зазвонили колокольчики. Вместе с громким стуком о крышу.

Калеб бы решил, что на них напали, но все остальные казались спокойными.

Поскольку это первая вечеринка, на которую он пришёл, возможно, всё идёт по плану.

― Хо-хо-хо!

Калеб застонал, когда Юлиан Македонский вошёл в комнату в красном костюме Санты с бородой и огромным мешком подарков.

― Что за чертовщина? ― вырвалось у Калеба.

Эш рассмеялся.

― Он вытянул короткую соломинку в прошлом году. Ты бы видел, когда жребий выпал Кириану и Талону.

Демоница громко фыркнула.

― Сими больше понравилось, когда Бетани была Сантой.

Ашерон кивнул.

― О да. В тот год костюм был особенно интересный.

― И все малыши получили мечи, ― напомнила Сими.

А это Калеб мог легко представить. После смерти Лил Бетани некоторое время была его начальницей. Она сторонница честной игры…

И сражений.

Но, откровенно говоря, ему нравилось наблюдать, как дети подбегают к Юлиану за подарком. Все вокруг лучились от счастья, и Калеб радовался, что сражался на правильной стороне.

Это... стоило сохранить.

Несмотря на то, что прямо сейчас, казалось, зло действительно может победить, ― и сегодняшний мир почти такой же страшный, как и его прошлое, ― оставалась надежда.

Доброта и любовь.

Для мира, не столько для него самого.

Вздохнув, Калеб наблюдал, как Ашерон отвёл правнука к Юлиану за подарком. Конечно, Сими отправилась следом, дабы убедиться, что малыш получил бутылочку соуса для барбекю. С радостью и болью в сердце Калеб решил, что он здесь действительно лишний.

Но когда уже собрался уходить, кто-то схватил его за руку.

Повинуясь инстинкту, он едва не ударил схватившего. Пока не увидел Зева вместе с Аэроном, Вавном, Казиэлем и Амброзием.

― Ты уходишь? ― спросил Амброзий.

― Я обещал прийти и пришёл. Я не говорил, что останусь.

― Парень уходит. ― Вавн тяжело вздохнул.

― Приятного вечера, дорогие. Обещаю, это будет ваше последнее Рождество.

Калеб хмуро посмотрел на темноволосую женщину, которая едва доставала ему до плеча. Только после того, как стерва начала донимать других, он понял, что это Лахесис — прядильщица судьбы. Отвратительная греческая богиня. Удивительно, что она вообще приходила на вечеринки.

― Что с ней такое?

Амброзий пожал плечами.

― Напилась. Никто не знает, что она ляпнет.

Аэрон демонстративно приподнял бровь.

― И это наталкивает на мысль, не говорит ли она правду.

― Или, ― сказал Вавн, ― пьяная в хлам не понимает, какую глупость сморозила.

Аэрон кивнул, соглашаясь.

― В любом случае, лучше держать её подальше от Ашерона, а то тот разорвёт стерву на части.

«Да, прошлое у них было далеко не радужное и не дружеское».

Калеб наблюдал, как Лахесис при виде Ашерона прошмыгнула за дверь, скрывшись из его поля зрения.

― Думаю, не все умеют прощать.

Амброзий зло рассмеялся.

― Ты шутишь? Ей не Ашерона следует бояться. Стикс выпотрошит её первым. Удивлён, что она вообще явилась.

Аэрон улыбнулся.

― Вот это был бы счастливый конец.

Калеб усмехнулся над выражением, которое ненавидел почти так же сильно, как своих родителей.

― Я в него не верю.

Хотя ему следует придержать язык за зубами. Сейчас его окружали пары, которые смогли получить своё «долго и счастливо».

«Как я могу это отрицать? Я проклят. Как ещё можно объяснить, что я не такой, как они. Не важно».

Отдав кружку Аэрону, он похлопал того по спине.

― Счастливого Рождества. Я пойду домой.

Калеб хотел переместиться, но потом решил вернуться домой пешком. В конце концов, Новый Орлеан прекрасен в это время года. Даже если преступность смехотворно высока, а демоны часто дурачат и заманивают жертв. Если повезёт, один из них может прицепиться к нему.

Вот это будет потрясающим рождественским подарком. Выбить дурь из какого-нибудь бродячего демона, который принял его за туриста…

От этой мысли губы дрогнули в лёгкой улыбке.

Гуляя, Калеб оказался перед старым магазином Буббы Бердетта. Он улыбнулся от воспоминаний об их злоключениях, когда Амброзий учился в старшей школе, а Калеб впервые встретился с ним.

Если бы только он мог вернуться назад…

С другой стороны, обладай он такими способностями, то не стал бы тратить их на Буббу и Марка.

Внезапно яркая вспышка возникла позади него, озаряя темноту. И отразилась от витрины. Калеб увидел в стекле отражение собственной страдальческой мины.

«Что на этот раз?»

Калеб обернулся, ожидая увидеть врага.

Но пред ним стоял не враг. Он отшатнулся, не веря собственным глазам.

«Мне это снится? Это невозможно».

― Калеб?

На глаза набежали слёзы, когда он столкнулся лицом к лицу с той, которую не чаял увидеть.

«Лил».

У него перехватило дыхание, когда миниатюрная блондинка нерешительно приблизилась к нему. Потрясённо распахнутыми глазами она с любовью взирала на него и потянулась, намереваясь коснуться заросшей щетиной щеки.

Боги, как же ему хотелось ощутить теплоту её ладони на своей коже. Это успокаивающее прикосновение, о котором он грезил тысячи веков.