Марта Акоста - Счастливый час в «Каса Дракула»
Ночь оказалась долгой, и я порядком устала.
— Если вы и дальше собираетесь катить на меня, то по крайней мере соблаговолите представиться. Мне бы хотелось обращаться к вам по имени, когда я позже решу на вас наехать.
Уголок ее рта дрогнул, но через мгновение лицо женщины приняло прежнее выражение, поэтому нельзя сказать наверняка, что это было — улыбка или презрительная ухмылка.
— Эдна Грант. Когда будете наезжать на меня, обращайтесь ко мне «госпожа Грант» или «Эдна». И то и то подойдет.
— С удовольствием, Эдна, — ответила я.
Судя по физиономии Гэбриела, он был готов провалиться сквозь землю.
— Гэбриел, проводи эту особу в свободную комнату.
— Хорошо, бабушка.
Гэбриел открыл одну из дверей, что были слева, и провел меня через просторную столовую в огромную кухню, где царили веселенькие покойницкие цвета — синий и желтый. На подставке-вешалке поблескивали кастрюли и сковородки. А еще там располагались длинный деревянный стол и шикарная плита с шестью конфорками, прямо как в ресторане. Похоже, нынче вампирский бизнес приносит неплохую прибыль.
Гэбриел говорил что-то об импорте кухонной плитки из Тосканы.
— Гэбриел, а что там насчет солнечного света? Значит ли это, что я больше никогда не смогу выходить на солнце?
Он вздохнул.
— Не знаю. Никто из чужих еще не заражался за время… за время моей жизни, по крайней мере. Нет-нет, наши тела не воспламеняются под воздействием солнечного света.
— Я не это имела в виду…
Кто бы мог предположить, что вампиры настолько ранимы?
Он вздохнул.
— Ничего страшного. Некоторые страдают от фотофобии больше, некоторые меньше. Думаю, если ты станешь пользоваться солнцезащитным кремом и носить шляпу, все будет нормально.
— Ты тоже так делаешь?
— Здрасьте, приехали! — воскликнул он, показывая на свою голову. — Это не парик. Рыжий — мой натуральный цвет. Но и мне всегда приходится защищаться от вредного солнечного излучения.
Он отвел меня в маленький коридорчик, располагавшийся за кухней, и открыл дверь.
— Вот… э-э… твоя комната.
Даже несмотря на то, что я редко бывала в гостях, мне не составило труда догадаться, что это за помещение.
— Комната прислуги. Ты запихиваешь мексиканскую девчонку в комнату для прислуги.
Лицо Гэбриела приняло смущенное выражение.
— На самом деле каждый из нас иногда живет здесь. — Он вошел в комнату, и я последовала за ним. — Поверь, порой хочется быть подальше от бабушки. — Открыв ставни, он впустил в помещение слабый свет зарождающегося дня и щелчком выключателя зажег лампу.
— Ладно уж, как-нибудь…
Помещение походило скорее на комнату в студенческом общежитии, чем на обиталище служанки. Там стояли застеленная голубым покрывалом кровать и темно-синее кресло с регулирующейся спинкой и подножьем, а в эркере помещался большой деревянный письменный стол. У книжного шкафа, заполненного книгами в мягких обложках, стоял старый велосипед с корзиной.
— Здесь ты сможешь наслаждаться одиночеством, а еще тут есть отдельная ванная, — сказал Гэбриел, открывая дверь в просторный белый санузел с ванной, стоявшей на ножках в форме звериных лап. В такой ванной не грех попеть популярные мелодии, отмокая в пузыристой пене.
Когда я снова вернулась в комнату, Гэбриел раздвинул дверцы встроенного платяного шкафа.
— Тут есть кое-какая одежда. Ты наверняка найдешь что-нибудь, что можно надеть. А новая зубная щетка обычно лежит…
Я поняла, что вот-вот упаду.
— Сейчас я просто лягу спать. Спасибо.
— Милагро, я правда рад, что ты в порядке, — признался Гэбриел, выходя из комнаты.
— Но это еще неизвестно, так ведь?
— Спокойной ночи, — сказал он и удалился так быстро, что я даже не успела спросить о местонахождении Освальда.
Глава седьмая
В которой наша героиня раздумывает о своем положении
Несмотря на то что я страшно устала, в этом странном доме мне было неуютно и тревожно. Я прилегла на кровать с намерением немного отдохнуть. Но стоило мне закрыть глаза, как я немедленно погрузилась в сон.
Проснувшись, я почувствовала, что в комнату сквозь зазоры между досками ставней проникает нежный ветерок. Неужели, пока я спала, кто-то зашел сюда и закрыл ставни, или я сделала это сама и забыла? Я прислушалась. Крысы не скребутся за стенами. Радио-часы показывают 10:17. Сколько я спала — всего несколько часов или целые сутки?
Встав с постели, я поняла, что нужно привести себя в порядок. Порывшись в шкафу, я выбрала из всего висевшего там самый лучший наряд — фланелевую рубашку, мешковатые спортивные шорты и носки на высокой резинке. Моя обувь уже не подлежала ремонту, поэтому я снова залезла в шкаф и обнаружила там фиолетовые шлепки. Они были на несколько размеров больше, чем нужно. Чтобы не потерять их по пути, мне пришлось отработать весьма изящную шаркающую походку.
Я заперлась в ванной и, прежде чем раздеться, дважды перепроверила замок. От душа я решила воздержаться, потому что эпизод из «Психоза» постоянно прокручивался в моей голове, и просто слегка ополоснулась. Переодевшись в чистое, я заплела свои волосы в косичку и рискнула вернуться в комнату.
Взглянув в зеркало, я решила, что, пока я не стану выглядеть лучше, с Освальдом встречаться не стоит.
Факт заражения вампиризмом наверняка ужаснул бы мою мать Регину значительно меньше, чем то, во что я была одета. Мысли мои по-прежнему путались, но, принимая во внимание положение вещей, чувствовала я себя на удивление хорошо.
Кухонный стол накрыли на одного человека — там были круассан, плошка с клубникой и какой-то напиток красного цвета. Я осторожно отпила — в стакане оказался сок красного апельсина. Из кувшина-термоса я налила себе в кружку черного кофе из обжаренных зерен и добавила сливки. Рядом лежала свернутая газета. Я бегло просмотрела ее — нет ли там статьи о том, как злодеи похитили умную и красивую девушку.
За окном открывался вид на поле, заросшее высокой травой; оно простиралось вплоть до зеленых холмов, у подножия которых тянулись рощи. Дом был окружен старыми ореховыми деревьями и дубами, которые только-только начали покрываться молодой листвой. Окно обрамляла болезненная вьющаяся роза. Участок земли, который когда-то служил огородом, был давно запущен и выглядел просто ужасно.
— Я вижу, вы уже встали, — раздался приятный мужской голос.
Я прямо-таки подпрыгнула от неожиданности.
— Да… э-э… да. Я любовалась видом из окна.
Мужчина очень походил на Освальда, но черты его лица были более правильными и пропорциональными. Его вежливая улыбка была абсолютно ровной, а прическа представляла собой неудачную попытку покорить от природы вьющиеся светло-каштановые волосы. Глаза у него тоже были каштановые. Стройный, аккуратный и ухоженный, он смахивал на невероятно сексуального математика, который понятия не имеет, что он-то и есть самый главный интеграл. Мне захотелось расстегнуть его рубашку, взъерошить волосы и воскликнуть: «Бог мой, профессор Дракула, вы великолепны!» Собственное состояние, весьма далекое от неотразимости, повергало меня в отчаяние.
