Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь
Ох, и дура, ты, Жо. Ох, и дура.
— Ешь, давай, а то ужин только в девять, — заботливо прошептала (нагнувшись ко мне вплотную, дабы никто не уловил "грешка") Амели.
— Не хочу, — нервно чиркнула вилкой по фарфору, в пустой (ненужной) попытке расчленить дольку картофелины.
И снова (уже на уровне рефлекса) взгляд на Доминика.
И вот оно. Вот. Встретились, сцепились на мгновение.
Резко отдернулся, отвел глаза в сторону (но заметил, заметил! посмотрел на меня… Аааааааа!!!!!!!!!).
Сердце ойкнуло и испуганно запрыгало, как привязанный к ракетке шарик пин-понга.
Я с вызовом уставилась на него, с неприкрытой наглостью прикипела взглядом.
Гордость, злость, самолюбие (и еще куча всех гадких черт моего характера) тут же распушили свои крылышки. Я невольно откинулась назад (по долбанной, больной привычке занимать позу вальяжно раскинувшегося царя на троне, когда корчу из себя Львицу).
Но (целая череда нецензурных слов) забыла, что на лаве сижу, и едва не грохнулась на пол.
Браво, Амели вовремя среагировала и подхватила за спину.
Злобно чертыхаясь под нос, выровнялась я на месте.
(есссс-тественно! человек сорок тут же обернулись на грохот… в интересе, осуждении, разглядеть, что это за дурочка так выплясывает).
Покраснев, побелев, посинев, позеленев от стыда, я попыталась собраться и успокоиться (ох, как бы сейчас провалиться под землю!)… и снова рефлекс — взгляд на Бельетони.
Тот неприкрыто улыбался, хотя и уткнулся для приличия в свою тарелку.
Вот ублюдок!
Меньше всего хотела тебя повеселить!
УРРРРРОД!
Глава Девятнадцатая
Легкая похлебка и сок считались здесь ужином.
Ну, ну.
Доминик на "сотрапезничество" не явился.
Скользкая обида, жидкая печаль… разлились по моим венам, обжигая до боли.
Ничего, Жо. Ничего.
Терпи. Не всё сразу. Не всё…
Благо, что после ужина времяпровождение не очерчено уставом. Можно посвятить досугу.
Вот Амели меня и затащила в библиотеку.
Шок. Шок. Настоящий, цепенящий душу букиниста, шок.
Огромная башня, исписанная внутри спиралью этажей.
Каждый уровень — со своим допуском.
Здесь хранились старинные издания, предания вымерших и ныне существующих народов.
Прежде всего, на Эйземе ценились ЗНАНИЯ, то что несет в себе книга, а уж потом — год изданий, авторство и тому подобное.
Мифы, легенды, былины, сказки — неважно. Все было здесь как драгоценные камни у вора — на счету каждый карат, да и едва не каноническое возведение.
Эх.
Я еще не принята в Орден, а потому могла пройтись лишь по "залежам" первого этажа.
Н-но! Уже даже только этой кладезю…. когда-то (когда еще так рьяно трудилась и жила во мне ботаничка) можно было подкупить меня избрать именно эту Конфессию, Эйзем вместо Искьи.
Ну, ну.
Что тут у нас?
Сгребла первое попавшееся и прошлась к свободному диванчику (лениво плюхнулась)…
Взгляд упорно ускакал от букв и строчек… кружиться окрест…
Башня, круглая по своему строению, мало того, что была так вычурно усеяна серпантином этажей, центр, средина ее — была пустой: от самого каменного пола до крыши-купола (изыскано усеянному фресками талантливого художника), был пролет, так что, находясь внизу, можно было свободно видеть, что твориться на последнем ярусе.
Да уж. Здесь, как на Искье, не уединишься… на ночь.
И вот оно. ВОТ!
Мой жадный взгляд выискал что-то… родное.
На втором этаже, у самой стены на небольшой мягкой софе развалился Доминик. Зажал какую-то книженцию… и упорно пытался ее одолеть.
Как по команде, волнение взорвалось внутри меня. Адреналин в кровь — и рассудок на задний план.
Отложив (машинально) книгу в сторону, тут же пустилась наверх.
И неважно, что мне туда нельзя.
Там этот "уродец", а значит…
Буквально минута-две, и я застыла рядом с ним.
— Привет.
Нехотя (или это было показательное нежелание?) оторвался от чтения. Невнятный, раздраженный взгляд.
— Привет, — едва слышно прошептал… еще мгновение — и снова прилип к строчкам.
Возмущение, обида, ОБИДА разрывала все внутри (невольно сложила руки на груди крест на крест).
— Что читаешь?
(тяжелый вдох)
— Сверженные жизни.
(а посмотреть на меня так и не удосужился)
— И как? Интересно?
Вдруг резко выстрелил взглядом. Раздраженно скривился.
— Что ты от меня хочешь?
(проглотила, проглотила удар; еще держусь)
— Я, просто, спросила про книгу.
Вдруг встал, выровнялся возле меня. Короткое движение — и грубо пнул мне в грудь фолиант, запихнув в сцепленные руки.
— На! Сама почитай. А от меня… ОТСТАНЬ!
Резко пошагал прочь.
— Да она мне и нафиг не нужна! — гневно зарычала вслед (тут же беря книгу в руки и едва сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть ее долой).
Замер на мгновение. Разворот.
Глаза в глаза.
— Тогда что ты от меня хочешь?
— Ничего, — презрительно фыркнула и пошагала к ступенькам (спуску на первый этаж).
Едва поравнялись, едва я попыталась злобно задеть его плечом (хоть так отомстить), как Доминик ухватил меня за локоть и немного подал назад, представив насильно пред собой.
Лицом к лицу.
— Что ты из себя корчишь? А? Или тот факт, что тебя тягал вампир, добавило тебе шарму? Или вы с ним только… "устно" общались?
(и не двусмысленное движение рукой, пошлый намек)
Ну, сука!
Со всей дури замахнулась и горько, дерзко, ненавистно вписала ему (так, что даже ладонь моя завыла от боли) пощечину.
Мгновение на осознание произошедшего —
… и вдруг схватил меня за запястье (сдавив до тихого хруста). Гневно зарычал в лицо.
— Еще раз такое сделаешь — и я тебе ГОЛОВУ оторву.
Злобно дернулась, вырвалась я (то ли он отпустил). Замерла, застыла, шумно дыша, давясь яростью.
Но продолжения не было. Резкий разворот — и Бельетони тут же пошагал от меня прочь.
Ну, ублюдок!
НЕНАВИЖУ!!!!!!
Собрав остаток сил, схватив поудобнее (для точного удара) книгу,
… запустила ее ему в затылок.
Поймал, поймал, урод.
А я соплю, соплю от злости. Лицо скривилось в ненависти.
Зубы гневно чиркают друг о друга…
