По следам обречённых душ (СИ) - "CathrineWynnight"

В детстве Эпкальм часто слышал от отца, что их способности можно развить до невероятных масштабов. Он обещал научить сына позже, когда тот будет немного взрослее, и всё, что позволял ему в тот период времени — небольшая практика самых простых упражнений. Однако Эпкальм никогда этим не ограничивался. Когда он стал чаще оставаться один, то пробовал каждый раз новые техники. Какие-то ему давались, какие-то нет. Время прошло, но отец так и не сдержал обещания.

Внезапный шорох в кустах заставил Эпкальма подскочить. Начали различаться усталые шарканья. Командир сразу бросился на их звук. Пробираясь через ветви деревьев и голые прутья кустов, он-таки увидел Сэлда. Успокоение тотчас заполнило всего его в первую секунду. Во-вторую — он яростно пожелал прибить Рафспита, а в-третью — крепко обнять друга-идиота, радуясь, что с ним всё в порядке. Не успел Эпкальм насладиться этими мыслями, как заметил серьёзное выражение товарища, отогнавшее думы Аноильтенса на задний план. По его взгляду лидер понял, что произошло что-то не совсем хорошее. Одно ясно точно, задержался друг не просто так.

— И где ты, тёмный тебя побери, был? Я весь извёлся! — воскликнул Эпкальм и подоспел к нему.

— Да, мне тоже будет очень интересно узнать, где Сэлда носило, — грозный, но в тоже время спокойный голос главы порезал слух обоих сопротивленцев.

Мурашки побежали по телу, они оба замерли, страшась обернуться. Застыв в шоке, поняли, что пойманы с поличным. Парни не знали, как лучше всего себя повести. Не оставалось ничего, кроме как повернуться к Глорасу. Его сердитое выражение лица и скрещенные на груди руки говорили о том, что дальнейший разговор будет очень неприятным.

========== Глава 4. Незримые раны. Часть 1 ==========

Академия кувелов,

кабинет факальдамитона

В аудитории висела тишина, только мерно пишущие ручки некоторых студентов нарушали её. Солнечные лучи скользили по сплошным партам, стоящим на ступенях; за преподавательским столом, в углах аудитории, важно стояли бюсты, изображающие руки, демонстрирующие способности. Тёмное покрытие пола отлично вязалось с таинственным атрибутом в виде чаши, расположившейся ближе к просторным окнам с элементами витражного рисунка. Со стен на академцев важно взирали портреты личностей, сделавших неотъемлемый вклад в изучение и освоение «дара»; по потолку струилась бесцветная картина, на которой люди впервые обучались покорять «магию».

Профессор Ленва́й, преподающий факальда́митон — обучение по управлению способностями, — внимательно наблюдал за вышедшей к чаше ученице. Чаша представляла собой средних размеров тёмную тарелку со слегка загнутыми краями; снаружи она усеивалась выпуклыми узорами и знаками, изображающими разные стихии. Когда студенты взаимодействовали с ней, то некоторые узоры приобретали перламутровую подсветку. Атрибут заполняла прозрачная, слегка голубоватая жидкость — особая вода, добытая из озера мудрости предков, которая имела особенность взаимодействовать со способностями. Чаша грузно стояла на пьедестале и важно осматривала академцев.

При работе студентов с этим атрибутом, разного рода способности проявлялись по-своему. Те, кто мог использовать «дар» руками, например, владельцы элементных сил или целители, выставляли ладони к краям чаши, а те, кто применяли «дар» сознательно, например, эмпаты, работали с чашей глазами.

Однако практически все способности можно развить до того, чтобы иметь возможность использовать конечности или всё тело целиком, этому и обучала дисциплина «факальдамитон».

При помощи чаши, учащиеся демонстрировали усвоенный материал на практике, придавая жидкости разные формы и заставляя её следовать своей воле.

Флатэс сидел, обхватив предплечья, и напряжённо наблюдал за девушкой у «пьедестала». Лично с ней он не был знаком, да и не горел желанием. Он не помнил её имени, но это не мешало завидовать белой завистью юной особе.

Академка была сосредоточена на голубоватой жидкости. Когда вода медленно и аккуратно начала перетекать от одного края к другому, создавая собой стенки и при этом не выливаясь из чаши, профессор Ленвай захлопал.

— Прекрасно, Лаура, как всегда! — бодро проговорил профессор и довольно улыбнулся. — Ты показала самый лучший результат! Обратите внимание, что баланс способности леди Тэ́нкальт так идеально отточен, это говорит о том, что она уже «приручила» свой «дар».

Лаура молча вышла из круга, очерченного вокруг чаши, и направилась к своему месту. Профессор выставил оценку через айкофэт, а после поднял голову и начал сканировать глазами учеников, переводя свой взгляд с одного на другого.

Этот профессор вызывал раздражение во Флатэсе, как и аудитория, и все, кто спокойно выходили к чёртовой чаше внизу. Светлая Дева видит, Флатэс всеми силами пытался отговорить отца от выбора дополнительного предмета, но разве он его послушал? Конечно же нет, а теперь у Игнэйра серьёзные проблемы с этой дисциплиной.

Он не мог ослушаться главу семьи из-за всего того, случилось в прошлом, но и по этой же причине академец больше не применял способность. О чём его отец вообще думал, когда сказал, что сын справится? Как-будто с подобным так просто разобраться.

Флатэс напрягся, когда заметил, как взгляд профессора приближается к нему. Он готовился к чему угодно, но только не к выходу. По мере приближения взгляда Ленвая, он чувствовал нарастающее напряжение.

Если уж поразмыслить, то Игнэйр не понимал, зачем ходит на практические занятия, мог бы и пропускать, посещать только лекции, в конце концов. Но совесть перед отцом ему этого не позволяла.

Проблема заключалась вовсе не в предмете и даже не в профессоре, а в самом Флатэсе, и он это хорошо понимал. Ещё больше раздражало то, что профессор, уже знающий позицию студента касательно практики, всё равно упорствовал и настаивал на его выходе, даже если раз за разом получал отказ.

Сердце в груди ёкнуло, когда их с профессором взгляды встретились. Ну, конечно, теперь уже поздно бояться, подумал Флатэс.

— Мистер Игнэйр, может быть вы меня осчастливите сегодня и выйдите? — сдержанно улыбнувшись, произнёс профессор, рассматривая проблемного студента.

Перед глазами Флатэса встал роковой день. Его пламя, беспорядочно парящее в воздухе, отвратный запах обожжённой кожи, проникающий в нос, и жар, ощущаемый всем телом. Чувства того момента вновь охватили его с головой, хоть он стойко держался и не показывал их. Флатэс помнил одичавший огонь и страх, поразивший каждую клетку мозга. После того происшествия, способность Игнэйра оказалась для него под запретом вот уже четыре года.

Он стрельнул взглядом на выглядывающие из-под рукавов пурпурной толстовки чёрные митенки¹, уходящие вверх по самые предплечья. Осторожно коснулся большим пальцем тёмной ткани. Закусив губу изнутри, Флатэс постарался отбросить удручающие воспоминания, широко улыбнулся и посмотрел в глаза профессору.

— Ох, профессор Ленвай, боюсь, я не раздаю людям счастье, у меня такой способности нет, так что. — Он шуточно зашипел, втягивая воздух через зубы и раскрыл глаза пошире, всего на мгновение. — Вы уж извините. Думаю, вам придётся найти другого студента с такой способностью. — Флатэс пожал плечами и хмыкнул.

Даже со своего места, а сидел он не близко, академец готов был поклясться, что видел, как глаз Ленвая дёрнулся. Профессор потёр переносицу и недовольно опустил глаза на поверхность стола из тёмного дерева.

— Мистер Игнэйр, не играйте с огнём!

— Да куда уж мне, уверяю вас, я даже не практикую, хотя вы и так хорошо это знаете. — Беззаботно пожал плечами Флатэс, убирая руки в карман толстовки.

— Мистер Игнэйр! Вы прекрасно поняли, о чём я говорю! Моё терпение почти лопнуло! — Голос преподавателя повысился на короткий миг, прежде чем он взял паузу, чтобы успокоиться. — То, что вы имеете превосходную оценку за теорию, никак не влияет на практическую часть, которая полностью перечёркивает теоретическую!

Преподаватель серьёзно посмотрел на нерадивого ученика, точно пытался понять, почему же он так ни разу и не вышел к чаше.