Ее темный секрет (СИ) - Риган Хэйс

Шепот тьмы вдруг вызвал подкожный зуд. В мыслях проклюнулись ростки сомнений: вместо того, чтобы подчиниться Ардену, тьма все больше уходила из-под его влияния и набрасывала на него сковывающие сети единоличной власти. Почувствовав себя ее пленником, Арден поднялся с лежанки и думать забыл о сне. Он нервно взъерошил гриву волос, затем прошел к бадье с водой и сполоснул вспотевшее лицо. Тьма правильно твердила в первую встречу: «ничто не дается просто так». У всего есть цена. Он обрел большую силу, но вместе с тем потерял все, что было ему так дорого: Альвейн, уважение людей, Ниррен…

Подумав о последней, Арден тоскливо бросил взгляд на порог хижины, где раньше всегда мог отыскать приглашение на встречу. И изумился, вновь найдя там голубенький цветок льна.

Он нагнулся и поднял цветок, покрутил в пальцах и задумался. Нет ли в этом жесте некоего подвоха? Однажды он уже попался в западню Нандира, так как узнать, не он ли вновь чинит против него заговор?

«Эта любовь погубит тебя, — завела песню тьма, клубясь вокруг юноши плотным туманом. — Лишь закрыв сердце для любви, можно стать великим! Эти чувства делают тебя слабым».

Но слова темной госпожи как влетали в одно ухо, так и вылетали через другое. Мыслями Арден был уже не здесь. Он не ощущал никакой слабости, не испытывал обиды или ненависти. Если Ниррен и правда хочет его видеть, он все готов забыть в обмен на ее прощение.

Он вставил цветок в карман рубахи, поближе к сердцу, и, не слушая более увещеваний властвующей над ним госпожи, опрометью бросился вон из дома. Он ветром несся прочь со двора, ныряя босыми ногами в прохладу полевых трав. Перепрыгнул через ручей и запетлял между деревьями, устремляясь к их тайному месту на опушке леса.

«Осторожно!», вдруг зашипела тьма, но Арден ее не слушал. Он вышел на поляну, но та была пуста. Луна скрылась за предгрозовыми тучами, наползшими на небосвод, все вокруг скрадывала ночная темень. Долго юноша вглядывался в густые заросли, надеясь встретить девичье личико средь листвы.

Но скоро Ниррен показалась сама.

Тонкокостная фигурка казалась в темноте еще более узкой и щуплой, казалось еще чуть-чуть — и ветер пошатнет ее, как камыш у заводи. Волосы обрамляли заострившиеся скулы, щеки совсем впали, будто девушка не знала сна несколько ночей кряду. Арден бежал сюда с надеждой упасть в омут ее черных глаз, но Ниррен не поднимала головы и не сводила взора с земли. Губы ее едва заметно дрожали в попытке произнести хоть слово, но ни звука с них не сорвалось. В сердце юноши закралось дурное предчувствие, по коже прошелся зловещий холодок.

— Ниррен?..

Он сделал шаг ей навстречу, затем еще один. Когда он оказался совсем близко, девушка вдруг вздрогнула и отшатнулась. Взгляды их встретились: в карих радужках застыла гложущая внутренности боль. Арден хотел дотронуться до ее щеки, но она отвернула лицо.

— Ниррен, не бойся меня! — примиряюще сказал он. — Я не причиню тебе зла, ты ведь знаешь. Знаешь же?

Девушка молчала. По щеке ее катилась серебристая слеза. Тьма внутри юноши взбунтовалась: она рвала и метала, клубилась и рвалась наружу, вопила об опасности, но он более не внимал ей. Арден настойчиво приблизился и вопреки предупреждениям темной госпожи, крепко обхватил Ниррен. Он сжал ее в объятиях, укрывая от всего мира, и плечи ее легонько затряслись.

— Прости меня, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь.

Юноша не разжал объятий, а только недоумевал: за что она просит прощения?

— Это я должен просить прощения. У тебя, у всей общины. Я не хотел, слышишь? Не хотел, чтобы так вышло...

Он все говорил и говорил, облекая в слова всю боль, что мучила последние дни самовольного заточения в хижине. Слово лилось за словом, но облегчения отчего-то не наступало. Похоже, девушка его совсем не слушала, а только стояла, свесив руки вдоль тела.

Когда Арден умолк, и девушка дала ответ, в голосе ее проступила мрачная решимость.

— Не за это я должна молить тебя о прощении.

Она отвела руку за спину, будто искала что-то.

— Тогда за что? — спросил Арден, слегка отстраняясь от любимой, но в воздухе зависла давящая тишина.

На сей раз тьма не успела его спасти. А он, глупец, не слушал ее предостережений... Пока глаза его застилала слепота влюбленности, темная хозяйка зорко глядела по сторонам и сразу раскусила узел предательства. И в то время как тьма надсадно вопила, приглушенная его верностью чувству, Ниррен выхватила из-за пояса припрятанный кинжал и с отчаянным воплем вонзила ему в грудь.

Острие пронзило сердце и обожгло такой болью, какой юноша не испытывал никогда. Пытки Хадригейна теперь казались сладкой истомой по сравнению с агонией, охватившей Ардена сейчас.

Юноша согнулся пополам. Ноги больше не чувствовали твердую опору, и он упал на колени, не в силах сделать вдох или выдох. Он только приподнял лицо и исподлобья взглянул на девушку. Так просто, так решительно… Один замах руки — и та нить, что связывала их души, порвалась навсегда. Ниррен заливалась слезами, но вовсе не спешила ему на помощь. Предательница Ниррен заманила его в ловушку!

— Вот за это меня прости... — проронила она, хватая ртом недостающий воздух.

— Зачем, Ниррен?.. — хрипел Арден, борясь со смертью: острие кинжала было пропитано ядом, от которого его внутренности разъедало. Обычного смертного удар сразил бы молниеносно, но его из последних сил удерживала его в мире живых тьма. — За что?..

— Прости меня.

Пока темная хозяйка безуспешно пыталась срастить разорванные ткани в груди юноши, Ниррен даром времени не теряла. Она возвела ладони к предгрозовым небесам, скандировала слова заклинания, кем-то вложенные ей в голову, после чего вокруг Ардена вспыхнуло кольцо огня, заключая его в самом центре. Пламя стихло так же быстро, как вспыхнуло, и выжгло под собой траву, оставив полоску золистой земли. Ниррен тотчас же бросилась выписывать пальцем огамические руны, попутно глотая слезы. Покрыв письмом Огама весь круг, она заключила Ардена в магическую клетку, а затем упала на колени перед юношей, опустив лицо и не смея окинуть его взглядом. Из-за деревьев, один за другим, выходили фигуры притаившихся людей, что выжидали в древесной сени, пока Ниррен обездвижит знахаря.

Сначала Арден увидел их ноги, затем приподнял голову и попытался разглядеть лица, спрятанные под капюшонами плащей. Широкие плечи красноречиво выдавали Хадригейна, кособокая поступь подсказала в одной из фигур Грогана Одноглазого. Следом показались еще восемь человек с Араной Воительницей и Нандиром во главе, который никак не мог упустить шанса запечатлеть в памяти падение своего врага. Когда Арден с ужасом признал среди них и Альвейна, тело содрогнулось под волной острой боли. Он предал его, предал! А звал едва ли не родным сыном когда-то…

Десять фигур в плащах встали кругом, не заходя за начерченную Ниррен линию рун. Сама девушка все еще сидела напротив Ардена, окропляя слезами землю. Не в силах больше выносить боль, Арден ухватился за рукоять кинжала и с воплем выдернул его из груди. Вопреки желанию наброситься с оружием на главу общины, что стоял чуть поодаль с бесстрастным выражением лица, Арден отбросил окровавленный кинжал в кусты. Сил бороться у него не было: яд успел заполнить его жилы, проникнуть в органы и ослабить каждый член страдающего тела. Все, чего ему хотелось — упасть плашмя, водой растечься по выжженной земле и забыться. Ниррен не только ранила его, но и сломила дух, который, как казалось, сломить невозможно. Но лишь ей это было по плечу, владелице его сердца, теперь уже пронзенного насквозь.

«Я предупреждала: любовь тебя погубит», — шептала тьма, и шепот ее сочился вязкой скорбью. Темная благоволительница жалела его и сшивала раны, но сил в теле осталось столь ничтожно мало, что восстановление могло отнять целую ночь. Ночь, которую Нандир ему ни за что не подарит.

— Вставай, Ниррен, — позвал Нандир дочь, протягивая ей руку. — Пора начинать, пока действует яд.