Шеррилин Кеньон - Темные объятия
Жаль, что рисунок придется уничтожить.
Он вырвал листок из блокнота и взглядом обратил его в пепел. Собственные изображения — в любой форме, на любом материале — для Темных Охотников под запретом. Появление портретов или фотографий позволит людям догадаться об их бессмертии, — а значит, приведет к ненужным вопросам и осложнениям.
Что ж, будем надеяться, что Саншайн не станет повторять попытку после его ухода. Оглядевшись кругом, Тейлон впервые обратил внимание на то, что весь чердак заполнен картинами, рисунками, керамикой и другими произведениями искусства. Пол, длинный стол для рисования, три мольберта — все вокруг уставлено незаконченными работами.
Тейлон подошел рассмотреть их поближе — и, переходя от одной картины к другой, совершенно забыл о времени. Саншайн предпочитала яркие, праздничные краски и легкие, нежные мазки. Такие же, как она сама.
Но больше всего заворожила его керамика. Сосуды, вылепленные и расписанные руками Саншайн, были далеки от современности. Демонстрируя изумительное знание истории искусства, потрясающе чувствуя дух далекой и чужой культуры, воспроизводила она работы древнегреческих и кельтских мастеров. Причем с поразительной точностью, как будто эти амфоры и пузатые килики[11] пришли из далекого прошлого...
От созерцания керамики Тейлона отвлек стук в дверь.
Он поставил амфору обратно на полку, открыл дверь — и обнаружил на пороге Кириана и Джулиана.
Друзья, увидев Тейлона в набедренной повязке из розового полотенца, в изумлении вытаращили глаза.
Тейлон быстро захлопнул дверь.
За ней послышались раскаты хохота. Тейлон сморщился, словно уксуса хлебнул.
— Телли, дружище! — взревел Кириан. — Мамочка пришла, молочка принесла! Тебе уже не нужны ни деньги, ни ключи? А как насчет брюк, голозадый ты наш?
Со сдавленным воплем: «Да тише ты, дубина!» — Тейлон распахнул дверь, схватил Кириана за грудки и втащил внутрь. Следом за ним влетел Джулиан Александер.
Судя по физиономии Джулиана, он тоже едва удерживался от смеха. Однако все-таки удерживался — и за это Тейлон был ему очень благодарен.
От Кириана, конечно, такого благородства не дождешься.
— Ух ты, какие у нас ножки! Слушай, а ты их брить не пробовал?
— Заткнись, придурок! — Тейлон вырвал у него сумку с одеждой и поспешно достал оттуда штаны. — Джулиан, спасибо, что хотя бы ты ведешь себя как взрослый человек!
Джулиан величественно кивнул.
— Не за что. Я ведь сам побывал в твоей шкуре, так что представляю, каково тебе сейчас. Хотя в свое оправдание могу сказать, что полотенце, которым я прикрывал срам, было не розовое, а зеленое.
Теперь расхохотались уже оба.
Кириан подергал Тейлона за кромку полотенца.
— А тут у тебя что? Неужели оборочка?
— По-моему, это называется «кроше»[12], — выказал свою образованность Джулиан.
Тейлон оскалил клыки:
— Осторожнее, смертные! Еще одно слово — и я вспомню, что сегодня не завтракал!
— Лично я смертный только наполовину, — уточнил Джулиан. — Только попробуй меня сожрать — я тебе с того света такое несварение устрою!..
Тейлон зарычал и принялся торопливо натягивать штаны.
— А все-таки, что привело тебя к такому блистательному результату? — не унимался Кириан. — Ты, часом, в Рейвина не превратился? Может, предупредить Ника, что тебе теперь придется каждый день подвозить исподнее?
Тейлон закатил глаза. Рейвин, Темный Охотник из племени катагари, обладал способностью менять облик. Это давало ему немало преимуществ, однако есть в жизни оборотня и свои сложности: не раз рассвет заставал его в самых неожиданных местах... совершенно нагим.
— Нет, это был единичный случай.
По крайней мере, очень на это надеюсь.
— Кстати, о Нике: куда он пропал? Я до него не дозвонился.
— В университете, у него экзамены.
— Между прочим, зарплату ему платит не университет, а я. Передай ему, будь так добр, чтобы в рабочее время он телефон не отключал!
— О, как страшна твоя нагая ярость! — продекламировал Кириан.
Тейлон промолчал и потянулся за футболкой.
Проходя по Джексон-сквер, Саншайн остановилась у столика предсказательницы. Селена Лоуренс, разумеется, уже сидела за своими картами: пушистые каштановые кудри перехвачены пятнистым шарфом, хрупкая фигурка по случаю холодной погоды облачена в черно-белое пальто с рисунком-«елочкой».
— Привет, Санни! — поздоровалась Селена. — А я уж удивлялась, почему ты сегодня не торгуешь, не заболела ли.
— Я... нет, у меня гость.
— М-м? — подняла бровь Селена. — Я его знаю?
— Нет.
— Что ж, — с сомнением заметила Селена, — надеюсь, он не такой мужлан, как этот твой, последний.
Саншайн поморщилась, вспомнив Грега. Он тоже был байкером и ходил в черной коже, но на этом их сходство с Тейлоном заканчивалось. К тому же Грег постоянно путал ее со своей предыдущей подружкой Сарой — и, заметим, не только в постели!
Не говоря уж о том, что за день до того, как она указала ему на дверь, занял у нее триста баксов. Впрочем, триста долларов она сочла вполне приемлемой платой за избавление от этого чучела.
— Ну, нет, совсем не такой! — Она похлопала по сумке с покупками. — Ладно, извини, мне пора бежать — он ждет.
— Саншайн! — ахнула Селена. — Только не говори мне, что ты это сделала!
— Что — «это»?
— Оставила его у себя дома без присмотра!
— Не волнуйся. Он не вор и не грабитель.
— Ох, Санни, ты когда-нибудь доиграешься! Эта твоя доброта, эта доверчивость... Что ты вообще о нем знаешь?
Саншайн тяжело вздохнула. Что-то в последнее время все вокруг стали читать ей нотации!
— До новых встреч, мадам Селена!
Подруга еще продолжала что-то говорить, но Саншайн, решительно развернувшись, уже шагала к улице, где оставила свою машину.
Ну почему ей никто не доверяет? Господи боже, она уже давно не ребенок! Да, иногда бывает рассеянной: но рассеянность и глупость — совсем разные вещи. Доброта и доверчивость доведут ее до беды? Ну и пусть! Лучше умереть от доброго сердца, чем жить до ста лет пустой, бессмысленной жизнью — без чувств, без красок, без огня.
И потом, Тейлон не такой, как другие. Уж она-то знает. Сердцем чувствует, что благородства и великодушия у него больше, чем у большинства знакомых ей мужчин.
Он совсем не такой, как другие. Он загадочный... опасный... влекущий...
...И раздетый!
От этой мысли она ускорила шаг.
