Хранитель историй (ЛП) - Хантер Элизабет

Они не могли отвезти её в больницу. Человеческие врачи не знали, как помочь и связаться с семьёй. Всё, что можно было сделать в такой ситуации — подключить бедняжку к кислородной маске, поставить капельницу и дать отдохнуть. Если она выживет, то даже не поймёт, что подверглась насилию. Большинство оставшихся в живых искали своих мучителей с твёрдым убеждением, что пережили акт чистейшей любви, которую только можно вообразить. Они часто становились одержимыми.

В телефоне продолжали звучать гудки. В конце концов, ответил автоответчик.

— Макс, у нас девушка, — тихо сказал Малахай. — Жертва григори. Она жива. Совсем ребёнок. Позвони нам. Мы должны отвезти её к твоему другу в клинику.

Только несколько людей в Стамбуле знали о существовании книжников. Друг Макса был одним из них. Он не задавал лишних вопросов и вместе с женой прилагал все усилия, чтобы помочь любой выжавшей. Пока Рис медленно вёл машину, Малахай опустил стекло. Летняя ночь несла прохладу. Стоило им завернуть за угол, как Малахай уловил шлейф фимиама.

— Рис!

— Я чувствую запах.

Рис остановил машину на углу, разрываясь взглядом между девушкой и Малахаем.

— Мы должны доставить её в больницу. Она обезвожена, дыхание замедляется и…

— Ты езжай. — Малахай распахнул дверь. — А я пойду за ублюдком.

— Будь осторожен, — прокричал Рис, но не пытался остановить напарника. Один григори не представлял угрозы. Даже небольшую группу убить было не сложнее, чем прихлопнуть комара. Лишь огромное количество солдат могло стать проблемой для книжника. Однако Малахай держал ухо востро.

Нельзя недооценивать силы григори, их хитрости привели к ужасу Рассечения.

Малахай остановился на пустынном перекрёстке, закрыл глаза, вздохнул и начертал несколько временных заклинаний на предплечье. Магия, не запечатлённая на теле, со временем исчезала, но этого вполне хватало для быстрого прилива сил. Как только он завершил ритуал, снова уловил запах, на этот раз сильнее. Григори двигался к нему.

Малахай усмехнулся и нырнул за угол небольшого кафе, которое изо всех сил старалось сохранить респектабельный вид, несмотря на разрушенные дома рядом. Малахай мог различить надписи на стенах под закрашенными слоями краски, так отчётливо бросавшиеся в глаза под действием бурлящей магии.

Проклятия и политические лозунги. Реклама кока-колы, множество надписей одна поверх другой. Слова продолжали проявляться, будто тянулись к нему через годы. В таком городе, как Стамбул, каждое здание носило призрачные надписи, которые могли увидеть только книжники ирин. Когда-либо нанесённые слова пройдут сквозь века, всегда видимые его роду.

Их дар. Их проклятие.

Запах сандалового дерева и соблазняющий смех приближались.

— У меня будут неприятности, — слабо запротестовала девушка. — Я не… нет, все прекрасно. Я … мне все равно.

— Конечно, тебе все равно.

Чудовище небрежно обнимало девушку, смотревшую на красавца с обожанием. Европеец с песчано-белокурыми волосами, поблескивающими в свете уличного фонаря. Акцент походил на немецкий.

— Твой голос, — прошептала девушка. — Он так прекрасен.

— Знаю, — сказал григори со злой усмешкой. — Ты меня любишь?

— Да, — выдохнула она. — Назови моё имя.

— Я его не знаю.

Малахай услышал, как мужчина уводит девочку в переулок столь же отвратительный, как и тот, где они нашли последнюю жертву. Малахай подождал, чтобы убедиться, что григори один. Часто они охотились в паре или даже небольшими группками. Этот оказался одиночкой.

— Все хорошо?

— Да. Прикоснись ко мне. Прошу… Поцелуй меня снова.

Не желая ждать больше ни минуты, Малахай выпрыгнул из-за угла, выхватив кинжал. Он бросился в переулок и схватил мужчину за плечо. Развернул к себе, и чуть не наткнулся на серебряный кинжал, сверкающий в свете луны.

Книжник с рыком отступил.

«Это ловушка».

— Ты должно быть Малахай, — сказал григори с ухмылкой. — Мы не знакомы.

— Не нужно представляться, — тихо ответил Малахай, когда они начали ходить по кругу. — Я скоро убью тебя.

Если бы оружие григори было обычным, Малахай не колебался бы. Его талесм активировался, пульсируя броней вокруг тела. Шестое чувство подсказывало Малахаю, что у григори не обычный кинжал. Он сиял тёмным металлическим блеском.

— Уверен, что обычно это так, — ответил противник, — я едва могу тебя ощущать. Твоя магия сокрытия должно быть старше моей.

Григори был стар. Малахай не изучил соперника, пока шел по улице, но вблизи ощутил его возраст. Тяжёлый аромат, а не лёгкий запах молодого солдата. В зелёных глазах сквозил расчёт. И теперь, когда он привлёк внимание Малахая, то полностью потерял интерес к девушке, даже откинул её ногой, когда та попыталась зацепиться за него, отчаянно нуждаясь в прикосновениях.

— Прошу. Умоляю!

Но григори швырнул её об стену.

Он был сильнее молодняка. Если Малахай правильно предположил, то этот григори ровесник Риса.

А значит, он принимал участие в Рассечении.

Малахай с рыком оскалился. Словно прочитав его мысли, солдат усмехнулся, отслеживая Малахая дразнящим взглядом.

— Я уничтожил твой род, книжник. Но, пожалуйста, недооценивай меня чуть дольше. Это мне на руку.

Он говорил загадками. Малахай сделал выпад вправо, лишив григори равновесия, затем перебросил кинжал в левую руку и вытянул её в попытке всадить лезвие в затылок.

Григори ушёл вниз и контратаковал. Клинок полоснул Малахая по животу, задев защитное заклинание. Кожа сначала не поддалась… а потом с шипением разошлась.

Это не обычный клинок. Ангельское оружие.

Насмешливый смех отразился эхом от стен.

— Обожаю твою изумлённую мордашку! Когда ты в последний раз видел такой клинок в руках одного из нас, ирин?

Малахай прохрипел от боли, но все равно бросился в атаку: зацепил лодыжкой колено григори и сделал подсечку. Кинжал отлетел.

Ухмылка испарилась с лица противника. Он кинулся вниз, перекатился и подхватил кинжал. Позади раздались шаги; Малахай увидел, как взгляд григори взметнулся в ночное небо. Трое солдат присоединились к своему другу.

Григори с ангельским лезвием пробормотал:

— Слишком рано.

Малахай развернулся с улыбкой. Изучив новых противников, он понял, что у всех человеческое оружие. Он ударил одного в солнечное сплетение, а правой рукой потянулся к другому. Одним плавным движением Малахай свернул голову григори и вонзил нож глубоко в основание черепа.

Смертная закричала и отключилась, когда тело в руках Малахая начало распадаться на части. Через несколько секунд осталась только облачко золотой пыли, столбом устремившееся к небесам.

Малахай оглянулся через плечо, но светловолосый григори сбежал, оставив его разбираться с двумя остальными. Только один был готов драться, а второй, казалось, мечтал побежать следом за другом, но был слишком напуган.

Малахай подошёл к григори, которого ударил, гадая, воспользуется ли второй григори возможностью сбежать.

Он не сбежал.

Малахай не обратил внимания на направленный ему в плечо скользящий удар с трудом переводящего дыхание григори. Кинжал попал в талесм книжника и отскочил, причиняя вреда не больше детской игрушки. Малахай свернул шею и этому григори, обрывая его жизнь. Развеяв второе облако пыли, он зыркнул на последнего.

Молодой, лучезарно-прекрасный, как и любой из их народа. Вьющиеся волосы и фарфоровая кожа. Глаза карие с зелёным отливом, пьянящий аромат.

Солдат был до смерти напуган.

— Почему ты не убежал? — спросил Малахай, подходя к нему. — Я прикончу тебя.

Этот григори не мог быть старым. Запах яркий, в нем слышится паника.

— Я… Я не знаю. Но я должен остаться здесь. С тобой.

Малахай остановился.

«…пожалуйста, недооценивай меня чуть дольше. Это мне на руку».

Вторая ловушка захлопнулась.

— Что ему нужно? — Он поднял парня в удушающем захвате и толкнул к стене. — Почему ты все ещё здесь?