Рафаил (ЛП) - Коул Тилли

— Это она. Это точно она.

Он почувствовал, как его член пульсировал при одной только мысли, как он проникал в девушку, а она в этот момент улыбалась ему и обхватывала руками его спину.

Рафаил знал, что не сможет найти никого совершеннее нее. Ему было плевать на то, что она ни в чем не повинна. Его никогда не заботило, заслуживали его жертвы смерти или нет. Они ничего не значили для него. Это Гавриил настаивал на том, чтобы убивать лишь тех, кто вредил другим людям.

К тому же, Рафаил рассудил, что эта девушка вовсе не невинна. Если она хоть как-то связана с Бретренами, то уже из-за одного этого факта достойна медленной и мучительной смерти. Он, таким образом, лишь защищал свое братство. По крайней мере, в этом он пытался убедить себя, пока быстро шел из комнаты на выход из здания. На его счастье, приватные комнаты располагались близко к черному ходу. Иногда приватные встречи оказывались такими насыщенными, что людям уже не хотелось возвращаться обратно в клуб.

Рафаил прижал девушку к своей груди и спустился вместе с ней по лестнице. Вышибала был занят какой-то посетительницей, пытавшейся проникнуть в клуб без карты. Рафаил воспользовался тем, что тот отвлекся, и, удерживая на руках свою бесчувственную ношу, прошмыгнул в заднюю дверь. Темными переулками Рафаил добрался до своей машины. Он расположил девушку на заднем сиденье и накрыл ее одеялом, чтобы никто не заметил. Затем достал из бардачка хранящуюся там маску и облил ее хлороформом. Он надел маску на свою жертву, прикрыв ее рот пропитанной хлороформом марлей, а затем забрался на водительское сиденье и выехал на дорогу. Весь путь к поместью он мог думать лишь о том, как совратит ее, трахнет, а затем убьет.

Чуть больше, чем через час, когда до дома оставалось примерно полтора километра, Рафаил осознал, что он не мог поехать по главной подъездной дороге. Его могут увидеть слуги. И решил попасть в поместье через заброшенный черный ход, проскользнув через туннель, что вел из никем не занятого садового флигеля на первый этаж главного дома.

Выключив фары и сбросив скорость, он поехал по проселочной дороге в объезд. Под шинами его машины хрустел гравий. Рафаил молился, чтобы никто из братьев его не услышал. Поместье казалось погруженным в темноту. Но это еще ни о чем не говорило. Они с братьями прекрасно чувствовали себя в темноте. Даже после десяти лет жизни вне Чистилища они все еще не могли привыкнуть к свету… во всех его проявлениях.

Рафаил припарковал машину за садовым флигелем, забрал девушку с заднего сиденья и вошел в пустующее здание. Подойдя к скрывающему тоннель книжному шкафу, он вынул из него издание «Грозового перевала». Шкаф сдвинулся. Предельно осторожно Рафаил прошел по туннелю. У двери в конце коридора он внимательно прислушался. Ничего не услышав, прокрался в дом, быстро поднялся по лестнице и остановился, лишь когда вошел в свою комнату и запер за собой дверь.

Впервые с тех пор, как приехал домой, Рафаил взглянул на девушку, которую держал на руках. Благодаря маске она все еще пребывала без сознания. Он осмотрел комнату и стал размышлять, куда бы ее спрятать. И выбрал гардеробную. Как и все в этом поместье, она была огромной, и места в ней было предостаточно. Никто из братьев туда не заходил. Когда тут объявлялся Михаил, он даже не смотрел в ту сторону.

Оставив девушку, Рафаил быстро вышел из комнаты, запер дверь и бросился обратно через туннель к своей машине. Вырулив на главную подъездную дорогу, он включил фары и въехал на территорию поместья через основные ворота. А через десять минут вернулся к себе в комнату.

Рафаил знал, что поступает неразумно. Понимал, что нарушал заповеди, перечил Гавриилу и шел против братьев. Но сейчас его вел не голос разума, а похоть и желание. И мысли о его самой сокровенной мечте, которая в данный момент находилась от него на расстоянии вытянутой руки и всецело в его власти. И он охотно сдался своим порочным помыслам.

Мужчина прошел в гардеробную и достал с верхней полки коробку. Вынув из нее скотч и кляп, он завел девушке руки за спину и связал ее запястья и лодыжки. Затем снял с ее лица маску и прислонил девушку к стене в углу помещения. Уже собравшись было засунуть ей в рот кляп, Рафаил решил хорошенько ее рассмотреть. В клубе царил залитый красным свечением полумрак. В этой же гардеробной светили яркие лампы.

Рафаил резко втянул в себя воздух. Она была потрясающей. Бледная и тоненькая. Как английская роза. Эти разметавшиеся русые волосы… Рафаил прикрыл глаза и присел на корточки, уперев руки в свои мускулистые бедра.

Он представил, как она будет лежать под ним на кровати, обнаженная. Вокруг ее головы будут разбросаны лепестки роз. С улыбкой на губах она поднимет свою руку и притянет его к себе. Он поднимется вверх по ее телу, пока не накроет собой, чтобы проникнуть в нее и поцеловать в губы. Она застонет ему в ухо. Сначала Рафаил будет все делать медленно, скользя губами по ее шее и облизывая горячую кожу. Затем возьмет в руки ее волосы. И будет скручивать, и скручивать их до тех пор, пока они не превратятся в толстый жгут. От его ритмичных движений у нее запылают щеки, ее голубые глаза будут неотрывно смотреть на него, а по всему телу растечется тепло. Он приподнимет ее, стиснув в своих объятьях так, что ее обнаженная грудь прижмется к его, и обовьет ей шею ее же волосами. Снова опустив девушку на мягкую кровать, Рафаил увеличит скорость проникновения. И с каждым толчком он будет все туже затягивать ее шею. Все туже и туже. От наслаждения у нее раскраснеются щеки, распахнутся глаза, а розовые губы приоткроются. С последним толчком он изольется в нее, и его разгоряченную кожу овеет ее последний вздох.

После чего он обхватит руками ее нежное тело и, словно оберегая, прижмет к своей груди. Она никогда его не покинет. И останется, такой как в тот момент, навсегда.

Будет только его до конца времен…

Застонав, Рафаил наклонился и уперся ладонями в ковер. Он задыхался, а на шее бешено колотился пульс. Рафаил открыл глаза и взглянул на свой член. Его джинсы все пропитались спермой в паху, и он стиснул зубы, прокручивая в памяти это видение. Такое реальное, будто все происходило на самом деле.

Подняв взгляд на девушку, он протянул руку и погладил ее по щеке.

— Скоро, — прошептал Рафаил.

Тепло ее кожи обожгло его палец обещанием. Обещанием того, что совсем скоро она сама будет просить его о близости. Будет умолять его войти в нее… после чего он обовьет волосы вокруг ее хорошенькой шейки, и она отдаст ему свою жизнь. Потому что она его полюбит. И захочет подарить ему свою душу.

Потому что он станет ее Богом.

Рафаил все смотрел на ее спящую фигурку. Но тут, в поместье раздался звук колокола, что означало, что пришло время завтрака, и он понял, что совсем потерял счет времени. Рафаил быстро сунул ей в рот кляп и для надежности залепил губы скотчем. Ему не хотелось оставлять на ее коже отметины, но девушку ни в коем случае не должны были обнаружить.

Его братья не должны услышать ее криков.

Забежав в душ, Рафаил смыл с члена успевшую высохнуть сперму. Он не стал удовлетворять себя, решив дождаться подлинного наслаждения от убийства, которое будет исходить от предвкушения полной капитуляции девушки, процесса ее соблазнения, а после — контроля каждого ее движения.

Рафаил сделал над собой усилие и, откинув с лица темные волосы, надел джинсы и белую рубашку. Плотно закрыв двери гардеробной, он запер и свою спальню и спустился вниз.

Войдя на кухню, он обнаружил, что все его братья уже в сборе. Линн, их повариха, возилась с едой и отталкивала с дороги его братьев, когда они попадались ей на пути. Первым его заметил Села. Он облокотился на кухонную стойку и заговорил, прожевывая кусок тоста.

— Ну? — спросил он, просыпав на пол хлебные крошки.

Длинные волосы Селы еще были влажными после душа.

Рафаил принял невозмутимый вид и направился прямо к кофеварке.

— Она без ума от меня.

Села улыбнулся и одобрительно кивнул головой.