В плену у страсти роковой. Дочери Древней Руси (СИ) - Сушко Любовь

Так я оказалась среди двух огней, и никак не могла понять, что же мне делать дальше. Я видела, что и с князем что-то происходило, он отдался и от второй жены своей, и уже не наделся дождаться наследника.

Он принимал мою девочку, потому что она не могла на стол княжеский претендовать, но ему нужен был сын, от княгини, а его не было. Его не просто так прозвали Гордым, все в его жизни должно было быть только самым лучшим.

В один из таких дней мы и столкнулись у городских ворот, я всегда любила вырваться в лес и побыть немного одна, поразмышлять о том, что творится в этом мире. Тогда я чувствовала себя снова одинокой и брошенной. И когда он взглянул на меня, я поняла, что выгляжу убого, и ничего кроме жалости вызвать не могу.

А ведь я была пусть и приемной, но дочерью княгини Софьи. И на какое-то время я отвлеклась от грусти и одиночества. И Анфиса больше не смотрела на меня с усмешкой, что еще могло так порадовать в те минуты?

Но я поняла скоро, что не нужно мне столько нарядов, тем более что и показывать их мне было негде. Вот и бродила снова наряженная по городу, а что в том толку-то. Я вспомнила о том дне, когда столкнулась с Симеоном. Он казался иным, хотя внешне казался прежним.

– Я наказан за гордыню и предательство, – услышала я его слова и ушам своим не поверила.

Мне нечего было ему ответить. Мне казалось, что он позовет меня куда-то, что -то сделает. Я готова была броситься за ним, но ничего этого так и не случилось.

Я страшно злилась, потому что снова обманулась, перестала думать, что могу на что-то надеяться. И вдруг он подал мне надежду и оттолкнул с невероятной силой. Я никак не могла понять, как быть и что делать дальше. Хотя делать ничего и не нужно было, князь, которого прозвали Гордым, мог проявить минутную слабость, но потом все становилось еще хуже – вот и вся его таинственность, и загадка. Он и сам не простит себе того, что происходило с ним, а меня так вообще не было и быть в его жизни не могло.

– Ты никогда и близко к нему не подойдешь, – слышала я снова, и душа сжималась от невероятной боли.

И кажется, в тот вечер пришла ко мне в покои Анфиса, она решила поговорить об отце. Сначала я хотела отмахнуться, но она была так серьезна и так упряма, что я не могла этого сделать, как ни старалась

– У тебя красивые наряды, но зачем они тебе тут, вот если бы мы оставались во дворце. Меня не называют княжной, а ведь я его дочь, почему ты так с нами поступила.

– Я была молода и слишком глупа, когда позволила такому случиться.

– Но если бы ты не позволила, – вздрогнула она, – тогда ничего бы вообще не случилось. Человек не может быть ошибкой, я есть.

Мне нечего было ей на это ответить.

Глава 10 Вина и раскаянье

Я поняла после этого разговора, что виновата перед нею еще больше, чем мне казалось сначала, но как ей объяснить, что жить она будет всегда не в княжеском дворце, это невозможно. Я там в самом начале оказалась случайно, но этого не повторится. Тогда все было по-другому.

Власть всегда сильнее чувств, разве это не видно даже издалека. В ту ночь мне показалось, что ее судьба будет еще горше, чем моя. Этого не должно было случиться, но почему мне было так за нее тревожно в те дни.

С какой-то особенной страстью в те дни ждала я мужа своего, как мне хотелось поговорить с ним. Но он все не возвращался. Я вспомнила всю нашу жизнь с ним, и поняла, что только сама виновата в том, что он в объятиях другой. Но ведь еще не поздно все исправить, – убеждала я себя тогда.

Анфиса почти не разговаривала со мной. Она ждала от меня чего-то, хотя сама, наверное, не знала, чего.

Черный всадник на белом снегу. Хотя конь его мог быть и другого цвета, я не разглядела этого тогда. Но я уже знала, что он скажет, пока он шел по двору и заходил в наш дом.

– Он не вернется? – спросила я, глядя прямо на этого человека.

– Корабль попал в бурю, и все погибли. Только несколько человек там оставалось, но его не было.

Только это сказал неведомый гонец и поспешил уйти. А я окаменела, я не могла поверить его словам, это была злая и жестокая насмешка. От моего мужа не осталось даже креста и могилы. Может ли быть такое, почему так произошло с нами?

Если бы моя матушка была другой, я бы помчалась к ней в тот момент, дома оставаться было невыносимо. Но там, с ней мне было еще хуже, чем здесь, с Симеоном, и я выбрала меньшее зло. Тогда я вспомнила о бабушке Анне. Ее лицо давно стерлось из памяти, но то, как она встречала известие о гибели мужа и сыновей, этого я забыть не могла. Но я подумала, что если со мной что-то случится, то у моей Анфисы не будет даже бабушки, вот что больше всего терзало меня в те минуты. Ради этого стоило что-то предпринять и навестить матушку, но я не могла сделать первого шага в холод и равнодушие. Обида казалось слишком горькой.

Но в те дни я убедилась, что моей дочери никто не нужен был, не только неведомая бабушка, но и мать родная. Это тоже было очень сильным ударом для меня. Ее устраивали слуги, наряды, и княжеский дворец – вот предел мечтаний дочери воина, который так и не стал воеводой, или княжеской дочери, как знать?

И тогда при встрече с князем я решила поговорить о нашей дочери, должен же он знать хоть что-то, я и без того освобождала его от всех забот о ней, а ведь без его участия она не могла появиться на свет. Но он сам к нам пожаловал, не надо было ждать случайной встречи.

Симеон стоял на пороге. И Анфиса бросилась к нему, а он, что еще удивительнее, подхватил ее на руки. А я уже забыла о своем недавнем решении, мне не хотелось ничего больше. Разговора так и не получилось в тот день, хотя недавно я его сама и хотела.

– Девочке слишком хочется во дворец, – только и сказала я ему с упреком.

Он пристально смотрел на меня, словно хотел что-то понять и не понимал.

Он не мог забрать ее туда, хотя и не скрывал, что она его дочь. Мы по -прежнему оставались в тупике и не могли из него выбраться.

Глава 11 Еще одна смерть

Княгиня умерла в те дни, когда у нас неожиданно появился князь, и я возжелала ее смерти, хотя, конечно, потом о том пожалела. Но на похоронах я вдруг поняла, что он любил ее, это не просто был союз, и любовь там была видна мне издалека. Больно отразилось в моей душе такое открытие. Хорошо, что она была мертва, но мне не стало от этого легче, вот в чем беда. Он был свободен, но он никогда не был для меня свободен, я хорошо понимала это там, в гридне княжеской, куда почти никогда прежде не ступала моя нога. Он не появился больше и ничего мне не предложил, как такие можно было терпеть? И прошли слухи, что князь снова поспешно женится, называли даже имя третьей его жены. Он умел бить больно, да еще как, или мне давно следовало уехать из Москвы, как мои бабки легко поднимались с насиженного места и растворялись где-то, а я все не могла двинуться, на чудо надеялась. Но ясно, что времени оставалось слишком мало для того, чтобы вырастить наследника, и ему нужна была молодая жена. А та другая, потребовала, чтобы я уехала из города. Тогда я к нему и отправилась. Молча взглянул на меня князь.

– Твоя княгиня требует, чтобы я уехала из города, – вырвалось у меня. – Я хочу приказ этот от тебя самого услышать.

Я готова была на все, откуда что взялось.

– Нет, и не будет никаких приказов, – тихо произнес он, – не думаю, что она могла осмелиться на такое.

Он повернулся к ней, она молчала. Я поняла, что у меня появился грозный враг. И это оживило мою серую жизнь. Боялась я только за свою дочь. Но он прогнал жену, не из-за меня, конечно, а из-за того, что наследника не было по-прежнему, и высоко взлетевшая, она пала так же низко в одно мгновение. Уезжала она из города поспешно, до меня ей больше не было дела. Хотя это не могло меня обрадовать. Она узнала крутой нрав князя и боялась оказаться в монастыре или темнице, ведь ни с кем наш князь не считался, а с теми, кто разочаровал его, тем паче. И снова у меня появилась надежда, какая наивность и глупость. Я готова была оставаться с ним, несмотря на его несносный характер, и все, что он заставил меня пережить. Мне не хотелось умереть брошенной, вот что самое главное.