Елена Миллер - Светлая полоска Тьмы
— Со мной что-то не так, Сергей Николаевич? — она тяжело дышала.
— Все хорошо. Сейчас посмотрим, — я осмотрел Белову, ощупал ее живот. Даже без стетоскопа мне было слышно сердцебиение ребенка. — Прилегание плода правильное. Уже скоро, потерпи, Надежда.
Акушерка вернулась с инструментами, и я позволил ей проколоть пузырь, ибо она обладала куда большим практическим опытом, чем я. Когда воды отошли, меня позвали принимать роды у другой пациентки.
— Следи за схватками, — приказал я акушерке перед уходом. — Когда интервал сократится, переведешь ее в родовую. Я буду там.
Через два часа, потренировавшись на другой роженице, я вернулся к Надежде. Она снова стонала.
— Ну что? — спросил я акушерку.
— Родовая активность слабая, интервалы между схватками не уменьшаются.
Я вновь осмотрел Белову. Матка по-прежнему не раскрылась полностью, а сердцебиение ребенка стало неровным, плод умирал.
— Быстро в родовую, — приказал я.
— Может, лучше кесарево? — умоляюще простонала Надежда. — Я больше так не могу.
— Соберись, осталось недолго, — я ободряюще улыбнулся ей. — Ты молодая, здоровая женщина. Зачем мне резать тебя понапрасну? Ты сама отлично справишься.
Я помог акушерке поднять ее с кушетки и отвести в родильный зал.
— Тужься, — потребовала акушерка, когда мы благополучно водрузили Белову в родильное кресло.
— Как!?
— Выдавливай его из себя, а то, похоже, ты не желаешь выпускать его на свет.
— Я пытаюсь, — всхлипнула Белова.
— Значит, недостаточно. Давай так, на счет три выталкивай его из себя со всей силы. Поняла?
— Да.
Акушерка стала считать. Белова втянула ртом воздух и сжалась. Белки ее глаз покраснели от натуги, пара сосудиков лопнула. Она почти рычала сквозь стиснутые зубы, затем не выдержала, закричала. Через минуту она расслабилась, отдыхая. Еще три подобные попытки, и матка стала раскрываться. Схватки переросли в сплошную полосу боли. Я надавил на живот, помогая ребенку родиться. Показалась головка, потом плечи. Синий жгут пуповины обвился вокруг тоненькой шейки новорожденной, еще немного и она бы задохнулась. Я снял "удавку" — девочка глухо всхлипнула, вместо того, чтобы разразилась плачем. Зато закричала Белова:
— Что с моим ребенком?
— Жива, дышит. Еще накричится, надоест слушать, — успокоил я ее.
Акушерка умело завязала пупок, перерезала пуповину и вытащила послед. Новорожденная перешла в руки педиатра. Он осмотрел ее, прочистил легкие, и она наконец-то подала голос. Малышку обмыли, обмерили, взвесили и вернули матери. Она сразу успокоилась и уснула. Надежда расплакалась:
— Спасибо, доктор.
— Как назовешь дочку, Надежда?
— Алисой, — она смотрела на малышку с улыбкой.
— Красиво.
Медсестра забрала младенца и понесла в детскую палату. Я направился за ней. Подождав, когда она оставит Алису одну, я подошел к люльке. Девочка безмятежно спала. Она все еще пахла кровью матери. Я бережно взял ее на руки. Она проснулась, открыв еще слепые, синие, как у всех новорожденных, глаза.
— Ну, здравствуй, Алиса, — прошептал я, укачивая ее.
В ответ она зевнула и снова уснула. Оцарапав тоненькую кожу на ее лбу, я слизнул выступившую каплю крови. Ранка быстро затянулась, не потревожив сон младенца.
Алиса Белова оказалась обычным человеком, зачатым Надеждой от неизвестного отца. Странник и здесь меня обманул. Он похитил женщину с чистой кровью, подложил ее под какого-то парня, а затем заставил все забыть и вернул обратно. Да еще и ментальную защиту поставил, чтобы никто не докопался до истины. Я потратил драгоценное время на пустышку, тогда как другие женщины выносили и, возможно, уже родили настоящих полукровок элиенера.
Моргана не лгала мне в нашу последнюю встречу, она просто не знала всего. С Энтаниелем общалась Мирослава, она и прибрала деток к рукам. Поймать советницу и пытать — прямое нарушение договоренностей с Древом. Совет может встать на сторону Мирославы, тем самым пойдя против Морганы, а мне было ни к чему низложение нынешней главы Древа. Без Морганы я рисковал потерять контроль над видящими. Если такое случится, то мои сородичи перебью их всех ради Силы. Что ж, придется пойти другим путем.
↑
Глава 15. Неожиданный союзник
— Знаете, Алиса Сергеевна, я мог бы вам помочь скрыться от Тарквинова, — неожиданно предложил Стрельцов.
— Рада слышать, но этот тип, по вашим словам, весьма одиозная личность. Зачем вам рисковать ради меня?
— У меня с этим господином личные счеты, — он зло прищурился, будто прицелился.
— Чем он вам насолил, если не секрет, конечно?
— А давайте на ты, Алиса, раз уж мы решили действовать сообща.
— Я не против, но, по-моему, ты уходишь от ответа.
— А ты проницательна, — он оскалился. У него это вышло и хищно, и в тоже время привлекательно. Вообще, наблюдать за ним, было сродни наблюдению за тигром в его естественной среде обитания, как это делают сумасшедшие фотографы дикой природы. Я живо представила, как сижу в засаде и пялюсь на матерого хищника, разгуливающего неподалеку. Он был столь красив, что так и тянуло погладить его, почесать за ушком. Вот только эта милая "киса" сожрет тебя и дальше пойдет.
— Я еще и любопытна. Так какая кошка между вами пробежала?
— Черная.
— Я серьезно?
— Это долгая история, не на один час, а твой лечащий врач дал нам только полчаса на общение, — он посмотрел на свой "Breguet". — Двадцать минут уже натикало. Пора закругляться. Нам еще кое о чем нужно договориться.
— Ни за что не поверю, что ты испугался Криштовского.
— Его — нет, но Тарквинов, может явиться в любой момент. Он наверняка ужу в курсе, что я здесь, — Стрельцов окинул пристальным взглядом комнату. — Здесь три видеокамеры.
— Ты серьезно!?
— Хотел бы я шутить, — хмыкнул он.
— Но зачем тогда они ко мне приставили сиделку?
— Человеческая глупость неисповедима.
Я чертыхнулась. Значит, Криштовскому известно о том, что я вытворяла перед зеркалом.
— Ты можешь взглянуть, есть ли камеры в ванной, — попросила я Стрельцова.
— Сейчас проверю, — он поднялся со стула и скрылся за дверью ванной. Через минуту он вернулся: — Там все чисто.
— Слава Богу, — выдохнула я.
— Стесняешься свой наготы, — он подмигнул.
— Да иди ты, — я махнула рукой. — Выкладывать ролики на YouTube им конфиденциальность запрещает, но все равно неприятно, когда за тобой круглосуточно наблюдают.
