По следам обречённых душ (СИ) - "CathrineWynnight"
Только вот могли ли преподаватели предвидеть, что те самые студенты-тихони могут не то что бы не осмелиться заговорить с кем-то из группы, но и вовсе замкнуться? Конечно, система «хаоса» дала свои плоды, а именно прекрасные результаты взаимодействия академцев, потому и была утверждена, даже не смотря на те ничтожные семь процентов учеников, оставшихся по ту сторону «порядка». Эти ребята либо не могли найти в себе уверенности, чтобы заговорить с кем-либо, либо просто не желали становится частью системы.
Кэнсаль Вэнфе́рас относится больше к первым. За время пребывания в академии она успела сблизиться только с одним человеком — своей соседкой по комнате — Ланией. Общаться с ней легко, ведь они очень похожи и хорошо понимают друг друга. Однако если, по мнению Кэнсаль, Лания боится перемен и просто ждёт, когда изменения сами свалятся ей на голову, то Вэнферас просто не понимает, что и как нужно изменить, и с чего вообще начать.
«Будь удобной и податливой»: именно такие слова она слышала от матери всю жизнь. Женщина считала, что можно достичь чего-то, если слушать то, что говорят другие, быть незаметной и не выражать своего настоящего мнения. Сама по себе она, по крайней мере наедине с дочерью, показывала параноидальный страх. Со временем эти качества «въелись» и в саму Кэнсаль. Она привыкла делать, как говорит мать, и жить по таким же принципам. Однако случается, когда она от них отступает, ненамеренно.
Кэнсаль набрала воздуха в грудь и юркнула в открытую дверь кабинета. Она быстро семенила к парте, вжав голову в плечи, и старалась быть незаметной. Успешно добравшись до точки назначения, она с горечью отметила, что Лании и правда нет рядом. Готовая проклясть чёртову систему «хаоса», Кэнсаль поставила сумку на парту и достала учебные принадлежности.
Она всегда ощущала себя неуютно и боязно, то-того тревожный сигнал готовился вот-вот завыть внутри её головы. Кэнсаль остереглась осматриваться, но когда услышала знакомые голоса, сжалась сильнее прежнего.
Лания часто звала Кэнсаль «черепашкой», ведь она всегда стремилась вжать голову в плечи. Да и сама Кэнсаль не была бы против иметь крепкий панцирь. Будь он у неё, она бы могла со спокойной душой забраться в него в случае опасности и сидеть, пока буря не минует.
К сожалению, мир не был так устроен. Она знала, как он может быть суров, а потому просто терпела, когда он нещадно бил её по щекам.
— Поверить не могу, он со мной в одном классе, — чересчур приторный голос донёсся до ушей Кэнсаль и вызвал гримасу отвращения.
Человека, которому этот голос принадлежит, она узнает из сотни других. Сжав руки и прикусив губу, она старалась вообще лишний раз не шевелиться, чтобы её не заметили. Если Ине́тта переключит на неё внимание — жди беды.
— И долго ты будешь по нему слюни пускать? — Лаура Тэ́нкальт говорила по обыкновению серым и незаинтересованным голосом.
— Ингелео просто невероятен, — прощебетала Инетта.
Кэнсаль вздрогнула.
— Странные у тебя вкусы на парней. Он же ноги об тебя вытрет и спасибо не скажет. Мерзкий тип, — без злости и осуждения проговорила подруга. — Впрочем, о вкусах не спорят.
Не сдержавшись, Кэнсаль украдкой осмотрела аудиторию и заметила сидящего «особняком» расслабленного Ингелео. Его руки, как обычно, прятались в карманах тёмной джинсовой куртки со стильными потёртостями, а голову скрывал серый капюшон. Кэнсаль видела его неприступным и незаинтересованным, но никогда не чувствовала, чтобы ему было дискомфортно в подобных ситуациях. Она подозревала, что ему нравится никого к себе не подпускать, и порой романтизировала его грубое поведение.
«Он даже не посмотрит на такое серое пятно, как ты. Что в тебе вообще может привлечь, а? Ты блёклая и затравленная мышь!» — язвительно зашептал голос в голове.
Кэнсаль уже привыкла к подобным выпадам, но старалась их игнорировать. Уж лучше слушать его одного, чем сотню других, перебивающих друг друга.
— Как думаешь, он меня отошьёт, если я решу с ним сблизиться? — Инетта продолжала болтать, а Кэнсаль нехотя, но слушала.
— А мне какая разница? Может и отошьёт, он же та ещё дрянь.
— Но думаю, шанс-то у меня может быть?
«То ли дело я. Харизматичная, яркая, говорящая прямо, эмоциональная. Тебе со мной не тягаться! — с упоением захохотал голос издевающимся тоном. — Уж на меня бы этот парень всяко обратил внимание! Эй, неудачница-а-а», — сладко, нараспев, протянул голос.
Злость заполняла хрупкие руки Кэнсаль, сотрясающиеся от нарастающей дрожи. Вот уж кого она не хотела слушать. Этот голос не затыкался, даже когда она старательно его игнорировала.
— Заткись! — прошипела Кэнсаль, не понизив голос. — Я тебя не спрашивала, — добивала уже тише.
Она тут же съёжилась, когда осознала ошибку. Фразы, сказанные ей, уже привлекли внимание. Как она могла так опрометчиво ответить? Да ещё и так громко!
Кэнсаль зажмурилась на мгновение, вслушиваясь в разговоры студентов вокруг. Никто ничего не сказал, видимо, многие уже привыкли к подобным выходкам. Тем лучше для неё. Она успокоилась, судорожно выдохнула, успокаивая себя. Пусть её никто не замечает, всё правильно.
— Что ты там несёшь опять, а?
Прогремел голос Инетты, точно звякнувшее лезвие гильотины. Кэнсаль почувствовала, как оно обрушивается на шею, но не отсекает голову полностью. Теперь затряслись и колени, хоть она и старалась наклониться как можно ближе к поверхности парты, чтобы скрыть факт трясущихся конечностей.
— Завела себе воображаемого дружка для общения, чудачка? Похоже даже ему с тобой водиться не хочется, — продолжала злобно подшучивать Инетта.
Кэнсаль старалась не подавать виду того, что она здесь. Словно, если она не будет двигаться, то будет невидимой. Ей так хотелось стать частью парты, чтобы исчезнуть, но разве это возможно? Одни привыкли называть её «чудаковатой» из-за странной привычки разговаривать с самой собой, в то время как другие реагировали довольно остро. Уцепиться за её странное поведение, чтобы выместить агрессию и принести успокоение своим эмоциям, обычное дело для давней мучительницы.
— Я с тобой говорю, кенц¹! — Инета злостно шипела.
Сердце Кэнсаль билось так сильно, что, казалось, отдавалось в каждой клеточке с бешенной силой, точно удары колокола. Тонкие и огромные лапищи страха с силой прошли по позвоночнику, когда она услышала, что Инетта поднялась со своего места и начала медленно приближаться к ней. Заставив себя повернуть голову, Вэнферас заметила, как пальцы темноволосой мучительницы предвкушающе тянулись к её волосам.
Она уже почувствовала силу, с которой Инетта натянет их, а те, скуля, оборвутся. Однако рука задиры так и не коснулась головы. На её счастье в кабинет зашёл преподаватель.
Академка потрясывалась: дрожь усилилась, когда ладонь сокурсницы упала на её плечо и с силой сжала его. Холодная улыбка садистки вызывала дикий ужас. Хотелось оттолкнуть её, закричать, но вместо этого Кэнсаль покорно сидела. Серо-карие глаза обидчицы сверкнули.
— Мы с тобой попозже поболтаем, — угрожающим тоном прошептала Инетта, а после отпустила Кэнсаль и ушла обратно.
Время текло. Пары сменяли друг друга, как и профессора со студентами. Светлые стены в коридорах академии начали окрашиваться закатными лучами, преображая нежно-голубую блестящую поверхность в коридоре новыми красками. Хмурящиеся облака, не торопясь, пересекали небо, держа путь в неизвестные даже им самим дали. Стрелки на больших часах в холле медленно ползли к четырём часам.
***
Кенц¹ — ругательство пришедшее из древнего языка этвахаумов, означающее «сука».
========== Глава 3. Когда страх пробирается под кожу. Часть 2 ==========
Академия кувелов,
кабинет алхимии
Гулкий, но приятный и мелодичный звонок побежал по стенам, потолкам, лестницам и коридорам, извещая об окончании занятия. Студенты спешно собирали вещи. Кто мчался на следующую пару, а кто собирался в общежитие.
Малер подхватил тетради, закинул в сумку и повесил её на плечо. Сидевшая рядом Лания собрала вещи и поспешила обогнуть парту, чтобы присоединиться к другу. Он окинул взглядом пурпурный пиджак с наполовину тёмным воротником и светлую блузку, скрывающуюся под ним. Форма предполагала несколько вариантов пиджаков, но Лания редко надевала второй. Другой отличался стоячим воротником и тёмными пуговицами на рукавах, да и фасон его излишне выделял девичьи изгибы.
