Помощница капитана. Книга вторая (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein"

Орлов выглядел измождённым и усталым не меньше её самой. Он хватался за Ксению, как за соломинку — и эта молчаливая мольба о помощи как ничто другое заставляла едва затянувшиеся тиной чувства всколыхнуться в её душе.

Ксения ненавидела Орлова — и ещё больше ненавидела себя: за то, что так легко поддаётся ему. Она била кулаком по подушке, и слёзы наворачивались на глаза, но здравому смыслу, требовавшему не встречаться с Орловым больше никогда, отвечал тоненький голосок: «А что, если у него беда? Что, если ты нужна ему, а ты оставишь его, и он… Что? Что с ним произойдёт?» К этому тоненькому голоску примешивался ещё один, куда более эгоистичный, который вторил ему в унисон: «А что, если ты поможешь ему — он полюбит тебя?»

Ксения помучалась так до самого рассвета, но когда солнце забрезжило в окне, встала и отправилась в порт — впрочем, только лишь для того, чтобы предупредить о том, что работать сегодня не придёт.

Сад, где Орлов назначил встречу, располагался на левом берегу Ладоги и со всех сторон был окружён водой. В воздухе над ним плыл запах кедра, а на клумбах заботливой рукой были высажены георгины и флоксы, трициртис и лаванда, липы и вейгела. Узорные цветники и фонтаны перемежали стройные аллеи, бегущие между стволов слив и декоративных сосен.

Ксения стояла у самого входа, не решаясь войти. Всё утро она провела, надраивая пуговицы мундира, который в последние недели оказался основательно забыт — однако теперь золотая отделка сверкала так, будто она явилась на парад.

Орлова не было — и Ксения разрывалась между двумя противоречивыми чувствами: отчаянием и надеждой. Отчаянием — потому, что снова попалась в силки, которые расставил для неё граф, и снова повела себя как идиотка. Надеждой — потому что если бы Орлов не пришёл, всё решилось бы помимо неё.

— Ксения… — горячее дыхание коснулось щеки девушки, и по венам пробежал огонь, — простите. Меня задержали дела.

Ксения едва не застонала в голос. Она медленно обернулась. Орлов стоял перед ней — сиятельный, как всегда. Разве что щёки его стали немного бледней, а под глазами залегли тени — как будто он много ночей не спал.

— Пойдёмте… — он поймал Ксению под локоть и первым двинулся к воротам сада. От одного этого прикосновения сердце Ксении неслось вскачь, но она, конечно же, молчала.

Поначалу молчал и Орлов. Казалось, он не знал, как начать разговор.

Ко входу в сад были проложены три длинные галереи — две по сторонам, цвета слоновой кости, дубовые, с золочёными ромейскими гербами. А посередине бежала третья галерея — самая большая, чей пол был облицован чёрными и розоватыми мраморными плитами, а свод обтянут мешковиной. В центре ее стояла мраморная Афродита на круглом постаменте.

В самом саду вход в наиболее просторную, Солнечную галерею, располагался сразу у выхода из галереи Афродиты. Трижды её прерывали круглые цветники и фонтаны.

У первого фонтана Орлов всё-таки задал вопрос:

— Как ваши дела, Ксении? Я все эти дни ничего о вас не слыхал.

Ксении помолчала, подбирая ответ.

— Всё очень хорошо, — наконец сказала она.

— Как ваша служба?

— Идёт своим чередом, — «Без меня», — пронеслось в голове, но это она произносить не стала.

— Собираетесь в новый полёт?

— Пока нет, вы же знаете, такие вещи решаются весной, — уклончиво ответила Ксения. Орлов кивнул. Снова надолго наступила тишина.

От Ладоги и Утиного канала по всей длине аллеи шли бархатистые зелёные стены из сосен, разросшихся кленов и шиповника. Тут и там между ними были оставлены ниши для мраморных и золочёных статуй. Прямоугольные баскеты окружала стриженая акация. Саму же аллею, по которой шли Ксения и Орлов, окаймляли ровные еловые стены двухметровой высоты.

Вдоль Павлиньего фонтана обустроился сложный орнаментарный цветник с затейливыми рисунками из самых разных растений, оттененными кирпичной крошкой, речного окрашенного песка, разбитого на мелкие осколки стекла. Дорожки с невысокими бордюрами по краям, проходившие между отдельными секторами, были посыпаны мелким щебнем. По периметру цветника на решётках крепились фонари. В саду цвели календула, маттиола, бальзамин, цинии и петунии.

Они миновали зоосад в виде синайской пагоды, возведённый только что. В клетках его содержались ястребы, пеликаны, белки, рысь и ласки. Из строения недалеко от пагоды слышалось клекотание голубей.

Немного впереди — за ветвями деревьев — просматривался зимний сад, окружённый корсиканскими лимонами и магнолиями. Слева, между высоких кустарников и грабов, находился большой участок, огороженный со всех сторон решеткой, а сверху — сетью. Здесь жили самые разные маленькие пичужки

— А как дела у вас? — наконец задала Ксения вопрос, в который смогла вложить лишь десятую часть той муки, которая терзала её изнутри. Слова выходили серыми и расплывчатыми, ничуть не похожими на то, что она чувствовала, когда рядом находился Орлов.

Орлов молчал почти десять секунд. Пытался справиться с собой, понимая, что-то, что терзает его изнутри — никак не касается Ксении, но всё же не смог.

— Моё имение хотят отобрать. Из-за долгов, — произнёс наконец он.

На несколько секунд повисла тишина. Орлов не знал, стоит ли продолжать, но, поймав на себе встревоженный взгляд Ксении, снова не выдержал.

— Иглкорт был построен почти что двести лет назад, моим прадедом, служившим с Основателем бок о бок. Мне это имение, конечно же, досталось от отца — но уже тогда у Орловых хватало долгов. Впрочем, были ещё другие времена. Настолько ценилась земля, что тот, кто успел занять её, мог иметь всё. Впрочем, уверен, историю вы знаете и без меня.

— Продолжайте, — тихо сказала Ксения, продолжая двигаться по аллее и искоса глядя на него.

— Сейчас другие времена. Заводы — вот что имеет значение. Но у меня есть только земля. Она пустеет с каждым днём. Я думал, что со временем смогу наладить дела в поместье… Впрочем, зачем врать, я, по большому счёту, не думал ни о чём. Когда я был молод, меня интересовала только война. Имение приходило в запустение — там почти никого не осталось, когда я вернулся домой. Но это не меняло того, что я — граф Орлов. Мой отец служил императрице, был лично доверенным лицом. Мой дед… Впрочем, это не важно, — Орлов покачал головой.

На какое-то время оба замолкли. Ксения не знала, что сказать.

— Если бы я могла помочь… — прошептала она и тут же пожалела об этом, но, бросив на Орлова быстрый взгляд, поняла, что тот, к счастью, всё равно не слышал её.

Они подошли к каналу, разделявшему сад пополам. На другом берегу его располагался пруд, а на ближнем к реке находился сам парк.

По мосту через канал лежал путь в другой сад. Однако, когда Ксения оказалась в самом центре моста, из парапета и снизу начали бить многочисленные струи воды — Орлов мгновенно бросился вперёд, выталкивая и обнимая её.

Ксении замерла его в руках, будто испуганный птенчик в ладони ловца.

— Граф… — негромко сказала она.

Орлов сглотнул. Волосы Ксении пахли весной — настоящими, живыми цветами, а не дорогими духами, которые так любила Анастасия.

— Простите… — произнёс он неожиданно, обнаружив, что его собственный голос хрипит. Орлов прокашлялся и отстранился. Ксения почти инстинктивно потянулась следом за ним, но тут же взяла себя в руки и отодвинулась.

Сад за каналом представлял царство плодовых деревьев с легкими красивыми решетками для вьющихся растений и такими же решетчатыми беседками, между ними росли кусты акации. Там были зеленые дома, жилище садовника, прозрачные павильоны, широкая прямая аллея с навесом и фонтаны.

Аллеи этого сада сходились у большого искусственного водоема с красиво оформленными берегами, где разводили сомов для императорской кухни. А вокруг водоема тянулась ещё одна галерея на ста двадцати шести столбах. На противоположном же берегу стояла изысканная ваза из богемского стекла.

Вдали за речкой маячили контуры третьего сада — в нём были дворец, озерца, лабиринты и беседка.