Полёт совиного пёрышка (СИ) - Предгорная Арина
Рэй начал с объявления, сделанного весёлым тоном, что сейчас нам принесут освежающие напитки, и тут же, слово за слово, непринуждённо вытянул из гостей их дальнейшие планы. Сама я столь важный вопрос главе семейства или Рене не могла озвучить, как ни старалась. Если вельвинды уедут прямо сейчас – я не успею попрощаться с ним как следует, не наспех, не с этим растерянным лицом. Я хотела наговорить выстрадавшему освобождение птицу много хороших и подходящих случаю слов, найти самые тёплые пожелания, а вместо этого, глядя, как душевно восстанавливают отношения эти трое, испытывала непонятное разочарование. Я успела привязаться, житель далёкого Альнарда стал мне близким другом и, следовало быть честной самой с собой, скорое расставание отдавало горчинкой. Но старалась улыбаться с радостью и надеждой: его приняли, мечтали однажды увидеть живым и невредимым, его ждёт дом.
Тингварды, едва очутившись в Гельдерте, сразу же направились сюда. Личный помощник старшего вельвинда занялся размещением в одной из самых респектабельных гостиниц; комнаты должны были снять и для Рене. Гости не хотели причинять «высоким дэйнам» лишние неудобства и витиевато извинились за то, что на эмоциях позабыли известить о своём приезде заблаговременно. Райдер на это только улыбнулся. Фэйнар, аккуратно подбирая слова, пояснил, что в Роумстон прибыл не только за нашедшимся пасынком…нет, судя по тёплому свету глаз, всё-таки сыном, но и с некой дипломатической миссией, раскрывать детали которой не может. Фэйнара ждала аудиенция у её императорского высочества, назначенная через четыре дня. Я взглянула на светлокрылого вельвинда по-новому и увидела такой же изучающий блеск в глазах Рэя. Кто он такой, этот крылатый, излучающий спокойную, уверенную силу? Когда первые отблески бурной радости немного улеглись, она стала заметна.
Ожидать высокий приём старший из вельвиндов намеревался в гостинице, там же планировал готовиться, ещё раз всё «перечитать и перепроверить», как он сам выразился. Я прикусила губу: всё правильно, в общем-то. Рене взрослый мужчина, не неразумное дитё, чтобы присматривать и оберегать его такому количеству людей, но…
И я поразилась, что Рэй принялся убеждать гостей и мягко настаивать принять его, наше то есть, приглашение остановиться в его, нашем то есть, столичном жилище. Была уверена, что мой собственник считает часы до отбытия бывшего птица на родину, но поскорее подтвердила приглашение, пока Райдер не передумал предлагать и убеждать.
– Я бываю занят, но, к счастью, редко в течение всего дня, – говорил тем временем Рэй. – Я не проживаю в столице постоянно, но этот дом очень удобен и, надеюсь, комфортнее гостиницы, даже такой роскошной, как выбранная вами. Мы с Гердерией, моей невестой, будем счастливы оказать вам самое тёплое гостеприимство.
Я непроизвольно вздрогнула, когда Рэй при всех назвал меня невестой. Траур я носила условно, никак не выделяя его соответствующим цветом в одежде, только слишком ярких украшений не надевала. Вздрогнул и Рене и вопросительно приподнял брови. Подтверждая сказанное, я прикрыла глаза.
Рэй убеждать умел. Фэйнар сдался под напором простых слов, обаятельной улыбки, живой любознательности младшего сына и радости на лице старшего. Гостеприимный хозяин тут же позвал Сэлвера и выдал ему поручение решить вопрос с заселением чужестранцев, привести помощника Фэйнара и доставить багаж. И добавил, что ждёт обоих к обеду, о котором тоже успел распорядиться. И Сэл, сама надёжность, решил, привёл и доставил.
Так уж выходит, что вести разговоры под чудесные блюда и напитки приятнее. Повар расстарался, все остались довольны, и требовательный к еде Рэй, и важные гости, успевшие освежиться с дороги. Рене, поговорив с родными, выглядел успокоившимся, Рэя от души поблагодарил за гостеприимство. Сэлвер нацепил невозмутимую физиономию, со своими репликами не влезал, слушал молча. Помощника старшего Тингварда на обеде вовсе не было. Тему загадочной дипмиссии Фэйнара не трогали, но и без неё было о чём говорить. Мой маг, например, бесхитростно поинтересовался, почему вместе с мужем и сыном за Рене не приехала его мать. У меня был тот же вопрос: в подобной ситуации я бы неслась к своему ребёнку наперегонки с ветром, задыхаясь и обламывая крылья.
– Невейль очень рвалась к сыну, – ответил Фэйнар. – Но, как я немногим ранее говорил Ренерайлю, накануне получения письма она повредила крыло. Незначительно, ничего опасного, но лучше было остаться в Альнарде. Мы могли бы подождать, пока крыло полностью заживёт, но переговоры с вашей принцессой и её министром, опять же… Словом, мы дружно уговорили маму потерпеть ещё немного.
Рене кивнул, давая понять, что понимает и не обижается.
– А я за пересказом своих неприятностей отвлёкся и не спросил: ты всё-таки стал Крылом? – обратился птиц к отчиму.
Мы все говорили на логносе, вельвинды в нашем с Рэем присутствии старались больше не переходить на свой язык.
– Всего год назад, – кивнул Фэйнар. И пояснил для нас: – Крыло, Крылья – высокая должность при нашем правителе. У нас он зовётся каэрр. Это высший титул в Альнарде. Точного перевода на ваш язык нет, но ближе всего «Оберегающий» или «Хранитель неба».
– А Крыло – что-то вроде нашего советника? – уточнила я.
– Наверное, – улыбнулся Фэйнар. – У каэрра их всегда четверо. Я – правое, только не спрашивайте, верхнее или нижнее. Это у нас при дворе шутка такая. Принцип выбора кандидатов объяснять, с вашего позволения, не буду, скажу лишь, что он непрост. Я… должен был пройти прошлые выборы как раз девять лет назад, шансы были высоки. Но с Рене случилось несчастье, и всё изменилось не только для него… Теперь я могу от лица нашего правителя вести переговоры с принцессой Ивейрой.
Я бы очень хотела знать, какой темы коснутся на этих переговорах, но держала неуёмное любопытство при себе. Иногда, останавливая на мне ярко-жёлтый взгляд, Фэйнар смотрел оценивающе и с некоторым удивлением, природу которого я не понимала.
Улучив момент, Рене придвинулся ко мне и шепнул:
– Мне пришлось рассказать Фэйну о нашем, так сказать, совместном проживании с сычом и твоей роли в снятии заклятья. Отец… тронут. Меньше, чем я, но тоже значительно. Он хотел бы с тобой поговорить с глазу на глаз до отъезда.
– Хорошо, – удивлённо отозвалась я. – Приятно слышать, что ты называешь его отцом.
– Во многом это так и есть, хотя своего родного я до сих пор помню очень хорошо.
Райдер, увлечённо обсуждающий с Фэйнаром какой-то момент, посмотрел в нашу сторону, но изогнул губы в спокойной улыбке.
– Ренерайль Тааре, – заново назвала бескрылого вельвинда я. – У тебя, как и у меня, оказалось несколько имён.
– Одно, – не согласился Рене.
–А что с твоим отцом? Он жив?
– Нет. Мне было семь, когда он не вернулся домой… Он погиб не на охоте, а в схватке с саренисом. Это такой зверь, обитающий в горах. Отец умел заговаривать духов, петь горам, чтобы успокоить каменного великана. Хранители гор – так называют тех, кто поёт такие песни.
– И… ты тоже? – вспомнила я ту удивительную мелодию, спетую с продуваемой всеми ветрами смотровой площадки.
– Да. Песнь ему удалась, но разбудила сарениса. Крылатая опасная тварь размером с лошадь, злобная и агрессивная, а ещё она умеет сливаться с каменной породой. Близко подойдёшь – не увидишь. Отец отправился тогда в горы один; он бы смог почувствовать присутствие сарениса, но выложился до остатка, пока пел горам. С саренисом лучше не сражаться в одиночку. Успел послать сигнал, но помощь подоспела слишком поздно. – Рене вздохнул, растрепал на макушке волосы. – Я был уверен, что мама больше никогда не посмотрит на другого мужчину. Она очень любила папу.
– Вот оно как. Я безмерно сочувствую твоей утрате.
– Благодарю, лиэре. Фэйн-то отличный мужик. Наверное, я всегда это понимал, но признавать отказывался. Когда он начал ухаживать за мамой… два года ухаживал, между прочим. Но то, что она в итоге приняла их, я воспринял как предательство памяти отца. Неправ был, но… В чём только не обвинял обоих. Потом рождение Вальда: мама не взяла кормилицу, не окружила братишку толпой нянек, и я поначалу почувствовал себя совсем уж лишним… Фэйн пытался стать мне другом, старшим наставником, ему за одно только терпение следует отлить памятник в золоте. И отцом. А я при всех орал, что он мне никто. Вот… сегодня впервые обратился к нему так, как он не раз просил.
