Карина Демина - Черный Принц (СИ)
…мама будила, раздвигая шторы.
Кейрен помнит.
Ее и еще длинную палку с крюком. Когда он играл в рыцарей, палка становилась копьем… а гардины - драконом… Кейрен всегда побеждал, правда, гардинам случалось страдать в бою, и маму это расстраивало…
…нельзя умирать.
Не сейчас.
- Глотай, сукин ты сын, - ласково говорит кто-то. И неласково лезет в рот, разжимая стиснутые зубы. Кейрен и рад был бы помочь, но у него не получается.
А в горло суют что-то твердое, мешающее, и не позволяют отстраниться.
…зато пальцы из внутренностей убрали.
Хорошо.
И Кейрен глотает. Горькое.
Горячее.
Ерунда какая. В животе все равно дыра, и выльется… но если сказали…
…невезучий.
Язык не поворачивается, это из-за штуки во рту.
- Ишь ты, кусается, - с неизъяснимой нежностью произносят над ухом. - Раз кусается, жить будет… повезло…
Кому?
От горечи голова кругом, но спать нельзя… и тогда, когда полотенце кровью пропиталось, Кейрен едва не упал в обморок… а матушке донесли. И она целый месяц говорила лишь о том, что служба - не для Кейрена… слишком слабый…
…неприспособленный.
Мысли по кусочкам. Мозаика из самого себя. Но стоит отвлечься, и кусочки падают…
…дорога…
…коляска… и зонтик в руках леди… не по погоде, но она всегда с зонтиком… разговор, от которого остается неприятный осадок… и вдруг каток… каток Кейрен хорошо помнит.
Таннис, смешно расставившая ноги… ей непривычно в платье, а еще коньки. Она ругается, тихо, шепотом, но выглядит невероятно уморительно…
…нельзя умирать.
Жить будет?
Будет, только выпитая горечь никуда не вылилась. Наверное потому, что те руки, в животе, зашили дырки. И горечь расползалась по внутренностям, расплавляя остатки льда. Нехорошо как-то…
Таннис разжала пальцы…
…нельзя!
Не отпускать, иначе произойдет что-то страшное… черные куски в мозаике. И крыша Шеффолк-холла… все влюбленные немного идиоты…
…а черноты и горечи все больше, но дышать Кейрен способен сам. Наверное, это хорошо. Но не время для сна, совсем не время…
- Вот упрямец… давай еще дозу. А ты спи, слышишь?
Нельзя!
Игла со скрипом входит в окаменевшие мышцы. И Кейрен, не сумев удержаться на краю, падает в сон… холода больше нет. Вокруг кипит, рокочет ласковое пламя материнской жилы.
…наверное, иногда ему все-таки везет.
Кейрен не удивился, когда, открыв глаза, увидел Полковника. Тот сидел в кресле-качалке, вытянув ноги, и читал очередной роман. Полковник раскачивался, кресло скрипело, и полы длинного зеленого халата, небрежно брошенного на спинку, раскрывались.
От зелени мутило.
И от скрипа.
И еще от запахов, резких, больничных.
Пытаясь сдержать дурноту, Кейрен сглотнул, и движение это не осталось незамеченным. Полковник закрыл книгу, сунув меж страницами палец.
- Доброго дня, - сказал он на редкость недобрым голосом. - Как самочувствие?
Он наклонился, подался вперед, опираясь локтями на тощие ноги.
- Погано?
- Да.
Не сказал - просипел. Горло саднит… и язык разбухший неповоротливый не помещается во рту. Он трется о нёбо, и отдается в ушах скрежещущим звуком.
- И хорошо, что погано, - оскалился Полковник, поглаживая книгу. - Может, в следующий раз думать начнешь.
- Вы… за этим…
- Лежи уже, - он поднялся. - Пить хочешь? Конечно, хочешь… крови-то немало потерял… вообще тебе повезло.
Неужели?
А книга остается на столике, рядом с графином и букетом поздних астр. Откуда цветы?
…матушка…
…наверняка сообщили…
- Пить тебе надо побольше, - Полковник поднимает голову Кейрена, он тянет, и кажется, шея хрустит. А кости, уже не ледяные - стеклянные. И губы непослушные не удерживают воду. Она течет по щекам, подбородку, шее… но с каждым глотком становится легче. - Но пока хватит. Рассказывай.
Полковник ставит стакан на пол и подтягивает кресло к кровати.
- Сколько я…
- Третьи сутки пошли.
- И вы…
Он фыркнул и бросил взгляд на книжку.
- Если полагаешь, что все это время я сидел у твоей кровати и держал тебя за руку, то увы, вынужден разочаровать. Доктор сказал, что из сна выведут.
Третьи сутки?!
- Лежать! - рявкнул Полковник. - Опять на подвиги потянуло?
Мог бы и не орать. Подняться у Кейрена не получилось бы при всем желании. Ног он не чувствовал, рук, впрочем, тоже.
- Что со мной?
- Пробитое легкое… и селезенка… обширное внутреннее кровотечение. Наружное, к слову, тоже, - Полковник наблюдал за его попытками, не скрывая любопытства. - Мороз тебя спас. И жила.
…жила.
Грохот огня, сила, которая вливалась, пусть и не удерживалась в израненном теле.
- Считай, второй раз родился… - Полковник взял за руку. Его прикосновение ощущалось, пусть эхом, призраком, но все же, и значит, Кейрен не парализован. - Еще пару деньков, и вставать можно будет.
…у него нет пары деньков.
Шеффолк-холл.
И Таннис… Таннис ждет, что за ней вернуться, а…
- А теперь, раз уж светская беседа у нас не ладится, рассказывай. Хватит силенок? О чем это я, конечно, хватит. Раз уж бежать порываешься… смотри, дружок, я ж тебя и привязать могу, для твоей же безопасности.
Полковник улыбался, вот только вряд ли сказанное было шуткой.
И Кейрен заговорил.
…Шеффолк-холл.
И Освальд Шеффолк, который погиб на эшафоте.
…старуха, умиравшая в постели. И тот, который притворялся ее сыном… подземелья… мертвецы… Риг и странное его оружие…
- Надо же, как оно завертелось, - Полковник заговорил не сразу, он смотрел за окно, и Кейрен к окну повернулся. Узкое. Серое. И затянуто морозом, но за морозом проступает черный узор решетки.
…сбежать не выйдет.
За дверью наверняка охрана… и до двери еще бы дойти. Но Кейрен обещал.
- Риг мертв.
- Когда?
- Получается, после беседы с тобой. Горло ему перерезали. А в пасть карту запихнули… шестерку.
…на шестерку он бы обиделся. Нет, Кейрен не знал наверняка, но почему-то казалось, что Рига оскорбил бы не столько сам факт смерти, довольно-таки нелепой, сколько то, что брату и карта досталась повыше…
- С Шеффолком, может, ты и прав, но доказать…
- Я в свидетели не гожусь?
- Годишься, - Полковник вновь покачивался, и явно думал. - Но я не о том…
Он вновь задумался, вперившись взглядом в прямоугольник окна.
Доказать? Полковнику плевать на доказательства. Не будет суда… слишком громкое дело… слишком скользкое… и опять пить хочется. Жажда сбивает с мыслей.
