Карина Демина - Черный Принц (СИ)
Выплюнуть.
Бежать.
Пока есть силы… и шанс… и он не услышал, как щелкнул арбалет. А ветер спрятал стрелу, которая пробила чешую, увязнув в легком… кажется, в легком, поскольку дышать сделалось невозможно. И земля, устав держать Кейрена, швырнула его в сугроб.
Он поднялся, сдерживая кашель и рвущуюся силу.
…темно.
…и дома слепы… обидно умирать вот так, но помощь не придет…
Глухие ставни.
Чужие люди, которые собираются молчаливой стаей. Собаки честнее… и этот, в тулупе, с арбалетом в руках, медленно проворачивает ворот, натягивая тетиву.
Кейрен встал, пытаясь унять непривычную слабость.
Земля качается… и луна некруглая… могла бы и расстараться для подобного случая… а в горле кровь клокочет. И голос рвется, дрожит. Кейрен не зовет - прощается.
Ему хочется, чтобы его услышали, и наверное, слабая надежда… все собаки воют на луну… кажется, Таннис говорила… она будет ждать… Марта передаст слова, и она будет ждать… и наверное, надо выжить, но Кейрен не знает, как.
Струна голоса дрожит. А человек с арбалетом подходит ближе.
Целится.
И Кейрен не видит его лица, пятно только… белое-белое пятно, на котором ветер выписывает знакомые портреты…
…мама расстроится.
…а Таннис будет ждать… и если оттуда, куда Кейрен уйдет, возвращаются, он вернется. Хотя бы затем, чтобы сказать ей "до свиданья"…
…бестолковый щенок…
…и стрела срывается беззвучно. А боли нет, есть удивление измученного тела, которое слишком многое приняло на себя… жила уходит.
И кровь.
На снегу кровь красная, яркая. И под руками камень. У Кейрена получается перевернуться набок, подтянуть ноги к груди. Он закрывает глаза, сдерживает дыхание.
Жить хочется.
Еще минуту.
Или две… сквозь заледеневшие ресницы виден переулок. И чьи-то сапоги, хорошие, из воловьей кожи и на подошве высокой. Такая не промерзает…
- Оставь его, - повелительный голос. - Утром найдут.
- Грент, а ну как…
- Оставь, - остроносый ботинок впивается в живот. - Он все равно не жилец…
Уходят.
Снег скрипит под сапогами, и под ботинками тоже… тихо становится. Настолько тихо, что Кейрен пугается. Вдруг он уже умер? Он снова сворачивается клубком, прижимая руки к ноющему животу.
Он не хочет умирать.
Вот только выжить сил не хватит… холодно… и как же он ненавидит холод… снег падает, заносит следы… матушке траур не идет… а Таннис…
…она сказала, что будет ребенок.
Кейрен не думал о детях, он знал, что дети случаются, но собственные…
…и кто о них позаботится?
Райдо… он за Перевалом, обещал вернуться, но…
…Шеффолк…
…Риг…
…острие клинка… горло Ригера, вспоротое от уха до уха… кровь на полу…
…Три Щербины корчит рожу, он на виселицу шел, как на праздник, попросил принести одеколону… в жизни-то никогда, а тут…
Крысеныша на нож подняли…
…а дядя прав был, совсем у Кейрена мозгов нет, если так вляпался…
…и нельзя засыпать. Спать на снегу - к скорой смерти. А Кейрен должен выжить. Не ради себя… он обещал Таннис вернуться, и еще ребенок…
Не закрывать глаза…
…луна низко.
Тени по земле, ползут, приближаются… Кейрен пытается зарычать, но захлебывается кровью, а тени его обступают.
- Живой!
Наверное. Пока еще… и больно. Не надо его трогать, он сам издохнет, наверное, к утру… уже утро? Светло ведь. И луна спряталась. На некруглую луну выть…
…а если утро и он жив, то…
Порталы Кейрен ненавидел, но нынешний, вывернувший его наизнанку, милосердно погасил сознание. Там, в беспамятстве, Кейрен бежал по переулку, спасаясь от стаи волкодавов и твердо зная, что спасется. Добежит.
И вернется.
За Таннис.
…холод.
…кости изо льда. Хрупкие. И трогать нельзя, расползутся на острые осколки. Но трогают. И по костям разбегаются трещины. Кейрен пытается сказать, чтобы его оставили в покое, а по костям все равно расползаются трещины…
- Дыши.
Давят на грудь, не слыша, как хрустят ребра. И Кейрен поддается. Выдыхает.
Теплее не становится.
Руки уходят, и ребра доламываются сами. Осколки льда пропарывают мышцы, рвут. Кейрен видит их веревками, старыми, разношенными.
- Дыши, твою ж мать…
Дышит.
Воздух горячий, и кашель в горле, но стоит дернуться, как кашель льется. Или это кровь? Захлебнуться не позволяют, выворачивают голову, прижимают к чему-то.
Ковыряются во внутренностях.
Неприятно.
Боли нет. Хорошее место, потому как Кейрен устал от боли, а здесь нет, и он позволяет себе лежать, наслаждаясь ее отсутствием. Странно, что еще не умер.
Нет, он помнит, надо жить.
И как-нибудь.
Вдох на выдох… кости катятся по столу, зеленым сукном затянутому. Он видел это… где?
…игровой дом, подпольный, провонявший дымом… столы… и полуголая девица разливает самогон, который здесь выдают за бренди. Дремлет в углу ростовщик, зажав меж толстых колен портфель. В портфеле бумаги, долговые расписки, и время от времени за столик к ростовщику присаживается очередной неудачливый игрок…
…облава.
Тогда Кейрену все было в диковинку, и дом этот, и девица, которая ничуть не стеснялась своей наготы, но торопливо, суетливо совала купюры в корсаж.
Было?
Было… ему улыбалась сжатыми губами, потому что зубов у девицы не хватало… и ростовщик долго не желал отдавать портфель, твердил, что с его стороны все законно…
…раньше было.
Давно уже…
…тогда получил ножа в бок и даже не заметил сперва. Нож острый, а когда острый, боль приходит позже. Полоснули по дури, и Кейрен, зажав рану скомканным полотенцем, стоял в уголке, чувствуя себя слабым, бесполезным.
А на него внимания не обращали.
Думали, наверное, растерялся… и только когда полотенце кровью пропиталось, всполошились… не умер… он живучий, невезучий только… и другой сумел бы шансом воспользоваться, сбежать.
Откуда?
Из Шеффолк-холла…
…живое железо затянуло рану, но еще неделю приходилось бок беречь. И дядька наградил первым подзатыльником, за дурость.
Прав был, Тормир, по прозвищу Большой Молот. Дурак. И невезучий.
И сдохнет, наверное.
…не там, здесь.
Где здесь?
Где жарко. И уже жар этот плавит ледяные кости. А кто-то шарится во внутренностях. Кейрен чувствует пальцы, и ему неприятно, он пытается вывернутся, раз уж пока живой, но его привязали.
Обидно.
- Поплачь, - кто-то заслоняет свет, и хорошо. Яркий. Пробивается сквозь веки.
