Улыбающаяся - Тростниковая птичка
Одежда оказалась чем-то вроде шальвар-камиза насыщенного синего цвета из похожей на вновь вошедшую в моду на ТриОНе конопляной ткани. Застегнув на себе слишком свободную тунику, щедро украшенную вышивкой и сшитую явно на более высокую и крупную женщину, я подумала, что кузина Малати пришла бы в ужас от моего внешнего вида. До сих пор помню ту пытку у портного, которую нам с кузиной Амели пришлось вытерпеть в первый же день наших каникул у Малати в гостях, чтобы 'выглядеть достойно' - то есть чтобы камиз, а особенно его рукава, были подогнаны по фигуре. Впрочем - так, как сейчас даже лучше, я смогла спрятать браслет за широкими и слишком длинными мне рукавами, к счастью, утягивающимися при помощи шнурков, которые я закрепила вокруг запястий. Прилагающийся шарф я тоже использовала не канонически: на глазах у изумленной женщины в сером я соорудила из шарфа аккуратный хиджаб, спрятав под него свои слишком яркие для здешнего места и все еще влажные после купания волосы. С таким количеством родственников женского пола, живущих в разных мирах и по разным правилам, еще и не тому научишься. Сунув ноги в самые удобные из трех пар предложенных балеток я сообщила, что готова, и мы снова заторопились коридорами замка, чтобы нагнать вереницу из девушек в разноцветной, но однотипной одежде и пристроиться ей в хвост.
На заднем дворе замка Нашер было многолюдно, воины сновали между колесным транспортом (я даже вспомнила, что бабушка Лисси в своих дневниках называла их машинами), что-то паковали, негромко переговаривались. Воин, стоявший у дверей, невозмутимо пересчитывал девушек, выходивших на свежий воздух из мрачных коридоров замка по одной.
- Двадцать, - буркнул он, мельком взглянув на мою предшественницу, одетую в изумрудно-зеленое, и повернулся ко мне.
О, воистину это было шикарное зрелище: маска невозмутимости словно треснула, являя миру человеческие эмоции, вернее одну, основную эмоцию - удивление, и я поняла, что парнишка мой ровесник, не старше. Воин смерил меня взглядом от кончика шарфа, закрепленного у виска до носков балеток и обратно так, словно я могла раствориться, словно мираж.
- Очко! - почувствовав себя не слишком уютно под его пристальным взглядом, не сдержалась от провокации, которая отлично срабатывала на сокурсниках, занятых подсчетами вслух.
И тут же вспомнила, что молчание - золото, привычка - вторая натура, а любопытство губит кошек... и некоторых неумных женщин. По тому, как лицо воина снова приобрело вид каменной маски, по тому, как он подобрался и вмиг превратился в напрягшегося хищника я поняла, что сделала что-то не то. Вернее, что-то очень, очень не то! И поскольку этим "не тем" было единственное сказанное мной слово, мысли тут же уцепились за него и я обмерла: я сказала это на родном языке. Бежать было бессмысленно, поэтому оставалось только опустить глаза в пол и ждать неминуемой кары.
- Командир, - крикнул воин, и крепко, до боли сжал мое запястье, - ты мне нужен.
Светлоголовый вынырнул откуда-то внезапно, цепко скользнул взглядом по моему лицу, причем я поняла, что узнал, вопросительно повернулся к воину:
- Джеф? Проблемы?
Значит командир Сайгон? Тот, у которого мои вещи? Надо запомнить.
Парнишка мотнул головой в мою сторону. Светлоголовый снова повернулся ко мне:
- Соня, что-то случилось?
Решив не сознаваться до последнего жалобно пискнула:
- Не знаю. Руку... больно, - и скосила глаза на собственное запястье, захваченное в плен железными пальцами.
И хоть я не слышала ни звука, но что-то происходило сейчас над моей головой, я это нутром чуяла, поэтому глаза решила не поднимать. Запястье мгновенно оказалось на свободе, меня вежливо подтолкнули к остальным девушкам, а командир Сайгон ушел сам, уводя за собой Джефа и крикнув в темноту коридора за моей спиной просьбу неведомому Мисту 'подстраховать здесь "подстраховать здесь".
Мистом оказался еще один воин, чуть старше меня, но назвать его "парнем", как Джефа, у меня не повернулся бы язык. "Гарем", как я окрестила наш женский коллектив за однотипную одежду и непрерывную стрельбу глазами в сторону воинов, издал при виде него слаженный вздох, я лишь пожала плечами и призналась себе, что ничего не понимаю в канонах керимской красоты. На мой взгляд он был ничем не лучше всех остальных, разве что чуть более дружелюбен: как у него это удавалось с той же бесстрастной миной на лице я понять не могла.
А потом Мист, весьма ловко, разделил нас на три группы по семь человек: в первую попали четыре совсем юные девочки, которым, на взгляд, было около шестнадцати и три девушки постарше, но с тем же обиженно-детским выражением на лице. Я вздохнула - чужой мир, чужие правила, на Сайдоре, вон, и в четырнадцать могли замуж выдать, и менять этот пункт законодательства в угоду Звездному союзу Сайдора не стала. Девушки постарше составили вторую семерку, в третью же собрали тех, кто был старше остальных. И все-равно в нашей компании оказался обиженно надувший губы "младенчик". Я досадливо отвернулась и наткнулась на взгляд той самой керимки в изумрудно-зеленой, что вышла во двор прямо передо мной.
- Соня, - кивнула я ей.
- Мия, - кивнула она мне в ответ, - боишься?
- Нет, - откликнулась я, прислушавшись к себе.
Действительно - страха не было, то ли от того, что я просто не знала, чего или кого нужно было боятся, то ли от осознания, что где-то там в космосе у меня есть крепкий тыл в виде моей семьи, то ли от того, что во мне, наконец, проснулась неистребимая семейная Лисицинская черта - любопытство. Именно из-за нее тетку Марту понесло на звездолет контрабандистов, двоюродную бабушку Наилю - на Сайдору, а Амели - вскрывать сейф собственной матери, чтобы добыть папку со сведениями о Кериме.
- И я нет, - хихикнула она, - Давай держаться вместе?
Я радостно закивала в ответ - вот оно, мое спасение, местная девушка, которую можно будет расспросить поподробней.
- Ты не знаешь, долго ли нам тут стоять? - осторожно задала я первый, пробный вопрос.
- Думаю, не долго, - ответила она, - сейчас сядем по автобусам и в Таншер.
Я внимательно осмотрела три фырчащих железных машины, отличающихся от остальных размерами. Значит - автобусы, надо запомнить. Но больше автобусов, больше, чем информация - где находится Таншер, и что это такое, даже больше, чем мысль о том, что сейчас незнакомые люди посадят меня в архаичную колесную хрень и повезут неизвестно куда, меня беспокоил только один вопрос: сколько лун выйдет на небосклон Керимы, когда наступит ночь.
Луна оказалась одна, и была она похожа на крупную, медную монетку одной давно несуществующей страны, которую я видела в коллекции дядюшки Бена и запомнила только потому, что он ласково называл её 'пятачок'.
