Улыбающаяся - Тростниковая птичка
Гарнизонный, напуганный моим рыком, сам подскочил к девушке, и одним махом перерезал путы.
- Позвольте сопроводить Вас к столу, - я подал ей руку, и добавил чуть слышно, - сделай это, упорхни из этого негостеприимного замка, Птичка, оставив их в дураках.
Она поколебалась, еще раз внимательно вгляделась в мое лицо, но руку приняла. Я проводил её к столу, придвинул ей стул, позволив своим пальцам прикоснуться к её плечам в незаметной ласке, и почувствовал, как внутри меня распрямляется прежде туго затянутая пружина. Похоже, что эта птичка принесла такое долгожданное тепло в мою душу.
Обед закончился быстро: Птичка ела аккуратно и красиво, стараясь не поднимать глаз от тарелки и не смотреть по сторонам, привычно пользуясь приборами. И снова больше вопросов, чем ответов: почему эта девушку из явно обеспеченной семьи отдали в невесты воинам? Откуда она родом? Что с её семьей? Закон времен Матери-Прародительницы гласил, что раз в год воины могут выбрать себе невест из числа девушек, живущих на территории, охраняемой родом. На практике о выборе уже давно не было речи: раз в год мы приезжали в замок Нашер, куда привозили из других городов и поселков девушек в невесты, и увозили двадцать невест, чтобы потом, в Таншере, сыграть двадцать свадеб. Нет, воины, конечно, находили себе жен и в ближайших поселках, и во время своей службы в других городах, но воинов было много, а найти самому невесту удавалось далеко не каждому. В Поезд Невест воинам, обычно, отдавали младших дочерей больших родов, или девушек, на которых выпал жребий - мы не давали выкупа за невесту, как другие мужчины. Часто более обеспеченная семья, на которую пал жребий, желая получить солидный выкуп от богатого жениха, платила семья победней, чтобы их дочь заняла место невесты. Зато наши женщины и дети жили в достатке и вынудить девушку выйти замуж не мог никто. Впрочем, вызывать гнев воинов тоже было опасно, поэтому Невестами воинов становились только здоровые, миловидные девушки. Подняв глаза на Терри я перехватил его насмешливый взгляд и понял, что задумавшись, втянулся в игру и старательно ухаживаю за Птичкой, подкладывая ей самые лучшие кусочки и самые вкусные блюда. Самое главное - мне это нравилось.
Когда Птичка попыталась подняться из-за стола стало ясно, что инцидент с гарнизонными не прошел для нее даром: она всхлипнула, оперлась ладонями на стол, чтобы перенести вес и выдала такую фразу, что я подумал, что ослышался. Судя по ошарашенному виду Терри он слышал тоже, что и я: маленькая, хрупкая девушка заковыристо выругалась. Нет, не на керимском, а на одном из языков изначальной Земли, и если бы нашей десятке не довелось пару лет назад охранять важных земных "шишек", телохранители которых щедро пополнили наш лексикон, никто ничего бы не понял. Загадка становилась все интересней, но перед тем, как её разгадывать, Птичку следовало вылечить. Я подхватил её на руки, почувствовал, как она напряглась и ощутил мимолетный укол сожаления.
- Нам надо подлечить твои ушибленные коленки: путь в Таншер неблизкий, и у нас нет с собой медицинской аппаратуры, - ровным, успокаивающим голосом сказал я, - сейчас я отнесу тебя в бокс к медикам, а потом, возможно, ты захочешь освежиться и переодеться в чистую одежду. Судя по твоему эффектному появлению в зале - ты не успела сделать ни того, ни другого.
Ответом мне был благодарный серый взгляд и тихое: "Спасибо", - но я почувствовал себя настоящим счастливчиком.
Пока замковый медик занимался её здоровьем, я нашел Терренса. Тот, подождав, пока я подойду поближе, вполголоса доложил:
- Соня, двадцать один, аркаимка, сирота. Пришла одна. И она - двадцать первая.
- В смысле? - уточнил я, растерявшись.
- Она - двадцать первая невеста. И знаешь что? Не похожа она на аркаимку.
Я только согласно кивнул в ответ, гадая - откуда же прилетела к нам эта Птичка.
Мужчине, что принес меня в бокс и уложил в капсулу, никто и не подумал возражать. Две женщины "в возрасте" в местных серых униформенных платьях задернули вокруг капсулы темную непроницаемую занавесь и в четыре руки помогли мне раздеться до белья, увидев которое странно переглянулись, еще более странные взгляды вызвал мой браслет, который я отдала одной из женщин, но пока мне было не до размышлений об этом. Я все еще слышала спокойный, ровный голос наемника, который почему-то встал на мою сторону в стычке с местными воинами, и от его присутствия по ту сторону занавески было спокойно. Над головой уже развернулся знакомый полог, звонко сработали замки крышки, отрезая меня от звуков и образов окружающего мира, когда я бессильно взвыла от внезапно пришедшей в голову мысли: "Техника! Буки и телефон! Поздравляю тебя, Сонечка, ты идиотка!" Но дергаться в регенерационной капсуле, равно как и пытаться из нее сбежать дело безнадежное: раньше, чем будут устранены все повреждения, капсула не откроется, а копошение внутри только увеличит время на регенерацию. Я легла удобней, попыталась расслабиться и стала анализировать все, что произошло с того момента, как я оказалась на пригорке в лесу планеты Керима.
Итак, мне удалось запустить маячок, добраться до ближайшего населенного пункта и попасть в местный замок, используя легенду, которую из моих недомолвок, недосказанностей и непривычного внешнего вида сочинили местные жители. На этом плюсы, пожалуй, и заканчивались. Платежный чип почему-то настолько встревожил воина у ворот, что он велел мне его спрятать - вполне возможно, что тут запрещена современная техника, а мои штаны, вот незадача, буквально нашпигованы ей. Кроме этого меня беспокоило, что туризм на Кериме отсутствует, как класс, и керимцы даже официальные делегации пускают на планету с большим трудом и после многомесячных переговоров: как при этом будет воспринято мое невероятное появление и кем меня при этом посчитают, я боялась даже подумать. Информации о внутреннем законодательстве планеты и её укладе у меня было еще меньше: в самом деле, не считать же информацией краткие отчеты о деловых поездках очередных бюрократов или красочные, но тонкие брошюры Фонда мирового исторического наследия, описывающие достопримечательности. Все это привело меня к тому, что если раньше мысль честно сознаться в своем инопланетном происхождении и попросить депортации еще мелькала в моей голове, то теперь я решила для начала узнать местные законы и обычаи подробней, чтобы не вляпаться в крупные неприятности: домой хотелось вернуться живой и здоровой. Решено: сижу и не высовываюсь, действую в рамках легенды.
А по легенде я теперь невеста... Интересно - чья же? Керимцы, что в зале стояли, конечно, ничего так, подтянутые, фигуристые, все как надо, да и красота у них экзотическая: одногрупницы бы из Летной школы визжали от радости и капали слюнями, если бы их увидели. Но с этим их воинским бесстрастием, когда лицо в безжизненную маску превращается все наемники сразу на одно лицо становятся, так и жениха перепутать недолго. Надо брать белобрысого, его хоть по растрепанной светлой гриве отличить можно будет. Хотя кому я тут, в капсуле-одиночке зубы заговариваю, ведь первым делом на руки посмотрела и обрадовалась, что браслета нет. Оттого вдвое обидней было оказаться перед ним на коленях, беспомощной: на одной гордости поднялась, и по глазам увидела: понял, одобряет. Его забота оказалась неожиданно приятной - поданная рука, придвинутый стул, прикосновение к плечам, которое я будто бы не заметила, короче все то, что мама называла "сокрушающей сексуальностью старых добрых хороших манер". Это было так странно, когда совершенно незнакомый человек о тебе заботится: нет, на ТриОНе за мной ухаживали, я встречалась с парнями еще до Эрикового навязчивого внимания, бегала на свидания то в кино, то в клуб, то в кафе. Правда ни одна из этих встреч ничем серьезным не кончилась: Арт Крустель поставил слишком высокую планку, и мои поклонники невольно ему проигрывали.
