Артур Кангин - Классики без лицензии
Харри замолчал. Рэй выглядел весьма озадаченным, стараясь понять смысл всего услышанного. В голове у Рэя крутилось много вопросов, но задавать их сразу он не решался. Так они просидели несколько минут. Затем Харри приподнялся со своего места, тихонечко хлопнул Рэя по плечу и направился к выходу, где на вешалке висели его плащ и шляпа. Рэй молча направился вслед за Харри.
Когда они расставались на своем привычном перекрестке, шел мелкий моросящий дождь. Стояла поздняя осень, на деревьях почти не осталось листьев, а газоны были сплошь усыпаны ими. В воздухе витал устойчивый запах приближающейся зимы. Харри глубоко вздохнул, с грустью посмотрел на обнаженные кроны деревьев и сказал:
— Вот и еще один год подошел к концу. Еще один временной пласт накрыл собой мои воспоминания. Они уже так глубоко, Рэй, а для меня, старика, память — одно из самых дорогих, потому что у меня почти все в прошлом. Я живу тем, что помню. Помню близких и дорогих мне людей, помню себя ребенком, помню свою молодую и прекрасную маму и даже ощущаю тепло ее ласковых рук. Первая любовь, первый поцелуй, одна большая и бесконечная радость, которая, казалось, никогда не закончится. Все это теперь у меня внутри, оно живое, оно дышит и помогает дышать мне.
Харри сделал паузу, еще раз глубоко вздохнул, серьезно посмотрел на Рэя, и по-отечески сказал:
— Это очень важно — помнить, Рэй. Очень важно. Добрая память лечит человеческую душу, добрая память — это наш оберег от жизненных ошибок и дурных поступков. А система, Рэй, система, которую мы создаем, так и не научилась помнить по-настоящему. Несмотря на все наши технические новшества и ухищрения, она забывает всех, кто не напоминает о себе, стоит только отлучиться на какое-то время. В нашем сознании воспоминание о какой-нибудь, даже минутной, встрече может храниться годами и десятилетиями, мы можем позабыть какие-нибудь подробности, мы можем даже не вспомнить имен и названий, но воспоминание, если оно вдруг стало для нас важным и горячо любимым, никогда нас не оставит. Всю свою жизнь мы будем стремиться вернуться туда, где мы это воспоминание пережили, с целью еще раз ощутить уже произошедшее однажды. А наша система хоть и способна знать обо всех и обо всем в самых мельчайших подробностях и при желании отыскать любого из нас, при всем этом она почти мгновенно забывает о тех, кто так или иначе перестает напоминать о себе. Мы доверяем системе свои самые любимые фотографии, впечатления, мысли в надежде, что система будет помнить о нас. Но в итоге оказывается, что это не так. Система лишь знает нас, но не помнит. Еще один парадокс, мой милый мальчик. Нет, никакая технически совершенная система, никакие базы данных и знаний не заменят настоящей человеческой памяти. Хранить воспоминания должны мы — люди, а делать это посредством различных технических ухищрений — это большая ошибка.
Когда Харри закончил говорить, он заметил, каким грустным стало лицо Рэя. Харри понял, что сейчас по его вине небольшой, солнечный и уютный мирок Рэя дал трещину. Рэй уже никогда не будет вчерашним Рэем, потому что в образовавшуюся в его мирке трещину скоро польются проливные осенние дожди, ворвутся холодные и колючие снежные метели, а вместе с ними придут времена долгих скитаний в поисках утерянной душевной гармонии и смысла своего существования. Харри стало стыдно, но вместе с этим он осознавал, что должен был сказать то, что сказал. И теперь ему надо было быстро уйти, оставив Рэя наедине с собой. Надо было дать Рэю возможность обдумать и разобраться во всем.
— Ну, пожалуй, мне пора, — с улыбкой произнес Харри. — Как бы не подхватить насморк. Совершенно невозможно работать, когда у тебя насморк. Пора, Рэй, пока, мой милый мальчик.
Харри обнял Рэя, тихонечко похлопал по спине, улыбнулся и пошел. Рэй какое-то время смотрел ему вслед. Харри шел по пустынной аллее медленно и слегка покачиваясь. Холодный осенний ветер то и дело поднимал над аллеей ворохи осенних листьев, они быстро кружили вокруг Харри и улетали прочь. Может потому и Харри показался ему сейчас еще одним опавшим осенним листом. Казалось, что вот сейчас ветер вместе с остальными листьями резко подхватит и его, бешено закружит в воздухе и унесет навсегда туда, куда уносит все осенние листья, туда, откуда они уже никогда не возвращаются.
Ночью того же дня Харри Спитч умер от остановки сердца во сне.
* * *Выписка из дела № 302B гражданина Рэя Инисиадора Сегундо
В целях уменьшения дискового пространства, занимаемого данными пользователей всемирной информационной сети, организация «PrivateInformationSecurity » организовала конкурс на лучший сжимающий пользовательские данные алгоритм (nef). По результатам конкурса победил алгоритм Рэя Инисиадора Сегундо, сотрудника этой же организации. Результаты предварительного тестирования nef´а, полученного от Рэя Сегудно, не выявили в его работе никаких подозрительных действий, представляющих угрозу целостности информационной системы. Через сутки после внедрения упомянутого nef´а все данные, хранящиеся в информационной системе на резервных и основных накопителях, подверглись воздействию алгоритмов, ранее не зафиксированных хранителями системы, в результате чего данные оказались полностью нечитаемыми для всего используемого в системе программного обеспечения. Все действия сотрудников по восстановлению данных путем их обратной дешифровки ни к чему не привели. Рэй Инисиадор Сегундо на первом же допросе признал себя полностью виновным в подмене алгоритмов сжатия данных на алгоритмы шифровки данных и был арестован. На просьбу со стороны следствия пойти навстречу и помочь в восстановлении данных подсудимый отвечал, что не в силах сделать этого, так как алгоритмы, использованные им, видимо, являются результатом работы его подсознания. Специалисты, занимающиеся восстановлением данных, отметили факт того, что процесс шифровки данных не прекращается по настоящий момент, зашифрованные данные непрерывно подвергаются следующей шифровке. Анализируя этот процесс, специалисты сходятся в своих мнениях относительно того, что работа запущенных подсудимым алгоритмов явно идет к какой-то намеченной цели. В связи с тем, что у специалистов отсутствуют четкие идеи относительно происходящего и относительно возможностей каким-либо образом восстановить утраченные данные, было принято решение не вмешиваться в текущий процесс. Ожидание и невмешательство — это единственный шанс на восстановление исходных данных, так отметили специалисты.
* * *Все приготовления LD-A к запуску уже почти закончились. Служителям закона осталось закрепить на теле у Рэя несколько зажимов и подготовить к работе программу бортового компьютера, контролирующего процесс казни. Через несколько минут входной люк был заблокирован извне, и Рэй остался один в небольшой полукруглой кабинке. Боковые стены кабины были увешаны различной электроникой и необходимыми для казни приспособлениями, а в передней ее части, прямо перед Рэем, размещался большой иллюминатор. Рэй чувствовал себя на удивление спокойно. Через несколько минут он ощутил легкий толчок — это двигатели начали свою работу, а еще через минуту они вышли на свою полную стартовую мощность, и LD-A рванул вверх. Рэй стал ощущать на себе перегрузки, в этот же самый момент ему бортовым компьютером LD-A была сделана запланированная инъекция вещества, вызывающего галлюцинации, крайнее беспокойство и ужасное чувство неудобства. Казнь началась. Состояние, в которое очень быстро перешел Рэй, напоминало лихорадку. Его начало сильно знобить, с него ручьями полился пот, и уже очень скоро он потерял сознание. Потом он долго то приходил в себя, то снова терял сознание, все это продолжалось на протяжении нескольких часов. Когда Рэй окончательно очнулся, то лихорадка его почти закончилась. Он увидел перед собой в иллюминаторе большую, круглую и прекрасную Землю. «Странно, — подумал, Рэй, — послать человека на смерть, предоставив ему при этом окно с видом на рай. Еще один наш маленький земной парадокс», — эта фраза прозвучала в сознании Рэя голосом Харри Спитча. Рэй невольно стал вспоминать слово в слово письмо, полученное сразу же после смерти Харри. Харри заранее об этом позаботился, видимо, предчувствуя свой скорый уход.
