Маленькие властелины (СИ) - Хартнеди Шарлин

Найт морщится.

— Он связан с общением с мертвецами. Это не моё!

— О, какой ужас! — голос моей матери звучит потрясённо.

Я заметила, что Найт не любит лгать. Он всегда старается держаться как можно ближе к правде.

Выражение лица моего отца вызывает у меня желание рассмеяться.

— Похоронные бюро, — говорю я. — Семья Найта владеет целым рядом таких бюро.

— Интересно, — размышляет мой отец. — Значит, это крупный бизнес? — он смотрит скептически.

— Да, это так, — отвечаю я, начиная раздражаться. — Люди умирают постоянно. Если в этой жизни и есть что-то бесспорное, так это то, что рано или поздно мы все выйдем из игры.

— Полагаю, это правда, — неохотно признаёт мой отец. — Значит, они владеют… чем… парой похоронных бюро по всему штату? — мой отец уже начал судить Найта, как я и предполагала.

— Больше, чем пара, и больше, чем просто по всему штату. — Я ничего не могу с собой поделать. Не так давно Найт защищал меня почти таким же образом. Теперь моя очередь защищать его.

— По всей стране? — он слегка качает головой и издаёт тихий звук, как будто этого всё ещё недостаточно, чтобы удовлетворить его.

— Это международная проблема. — Это правда! Подземный мир открыт для всех. Аид не делает различий.

— Давай прекратим это, — вмешивается моя мама. — Мы можем посидеть и выпить чаю со льдом. Давай выйдем на задний двор. Я попросила Патрицию подать нам ланч во внутреннем дворике.

Маме приходится почти силой заставлять отца обернуться. Дорогой старый папа только что заметил татуировки Найта. Это заняло больше времени, чем я ожидала. Теперь, когда он их увидел, ему хочется поглазеть на них. Его лицо краснеет.

— Эверетт, дорогой… Давай выйдем на задний двор. — Она тянет его за руку, и он, наконец, позволяет увести себя.

— Подать ланч? — шепчет мне Найт.

Я закатываю глаза. День обещает быть долгим. Затем Найт улыбается мне, и я не могу не улыбнуться в ответ. Это будет терпимо, когда Найт будет рядом со мной. Пока мой отец не слишком груб, я справлюсь.

— У него татуировки, — шепчет мой отец моей маме, и она шикает на него. — Но… Барб, у него же…

— Мы поговорим позже. — Моя мама всегда заботится о внешнем виде.

Найт несколько замедляется, пока мы проходим через прихожую и гостиную. Он осматривает всё вокруг. Дом моих родителей роскошный. На круглом столе в фойе стоит большая композиция из цветов. Её меняют еженедельно. Лестница сделана из мрамора, с богато украшенными латунными перилами. Произведения искусства подлинные, как и антикварные предметы, расставленные у входа и в гостиной. Многие из них принадлежали моей семье на протяжении нескольких поколений. Камин просто огромен. На нём массивная дубовая каминная полка с портретом моих родителей над ней.

— Сюда, — говорит мама. — Патриция должна…

Раздаётся лай собаки. Я узнаю этот лай за милю.

— Коди! — кричу я. Затем я вижу, как он бежит через задний двор. Он навострил уши. У него вывалился язык. — Коди! — снова зову я, хотя мама бросает на меня неодобрительный взгляд через плечо.

— Только не в доме, — предупреждает она. — Шеннон! Только не в…

Коди вбегает в гостиную. Он сильно виляет хвостом. Когда я наклоняюсь, чтобы погладить его, он обвивается вокруг меня всем телом. У него мягкая и блестящая шерсть.

— Я скучала по тебе, мальчик.

***

Найт

Шеннон загорается, когда большая легавая собака трётся о неё. Он издаёт тихие, скулящие звуки.

— Думаю, он тоже скучал по тебе, — говорю я.

Шеннон смотрит на меня с улыбкой. Я вижу, что в её глазах стоят слёзы.

— О, мой мальчик… — она продолжает гладить его по шее и за ушами.

— Вон… вон, пёс! — Барбара хлопает в ладоши. — Ты же знаешь, мне не нравится, когда он дома. Он линяет и что-то грызет.

— Это было всего один раз, — отвечает Шеннон. — Одна туфля… один раз. Если только он не сжевал что-нибудь ещё с тех пор, как меня не было.

— Это негигиенично, — продолжает Барбара. — В следующий раз он оставит грязь внутри.

— У тебя три домработницы, — возражает Шеннон.

— Это не… — начинает ее мать, но Шеннон перебивает её.

— Не имеет значения. Мы заберём Коди с собой домой, когда будем уезжать. Это моя собака, и я бы хотела, чтобы он вернулся, пожалуйста. Тебе не придётся беспокоиться о грязи, шерсти или о чём-то подобном. — Она продолжает гладить его по голове. Коди лижет ей лицо.

Словно в ответ, он скулит и лижет ей руку. Собака соглашается. Мы это обсуждали, и я тоже согласен. Я поглаживаю Коди. Он поворачивается и тоже лижет мне руку. Возможно, мы сможем разделить его с ней, поскольку Флёр, в основном, собака Шеннон. У меня такое чувство, что в ближайшее время это не изменится. Я понимаю, почему немецкая овчарка вызывает у неё восторг, правда. Шеннон… она для неё всё.

Её мать неодобрительно смотрит на неё.

— Думаю, тебе следует вернуться домой, по крайней мере, до свадьбы.

— Какой свадьбы? — возражает Шеннон. Я знаю, что она противостоит своей матери, но мне всё равно больно слышать, как она произносит эти слова. Мне нужно срочно исправить эту конкретную ситуацию.

Её мать хмурится, переводя взгляд с меня на Шеннон и обратно.

— Я предполагала… Ну, я предположила, что раз вы живёте вместе, то, по крайней мере, должны быть помолвлены. — Она многозначительно смотрит на руку Шеннон. Мне нужно купить кольцо и сделать предложение.

— Найт и я живём вместе… Вот и всё. Я счастлива. Я не собираюсь возвращаться.

— Мы обсудим это позже. Пожалуйста, не могли бы мы выйти во внутренний дворик? — она смотрит на Коди, который только что присел на ковёр у ног Шеннон. — Ланч будет подан через пять минут. — Она смотрит на изящные часики на своём запястье.

— Не думаю, что нам следует подталкивать Шеннона к браку, Барб, — говорит Эверетт. Я ему совсем не нравлюсь. Он бросает на меня неодобрительный взгляд, прищуривая глаза. Затем он опускается к татуировке на моей шее, и у него такой вид, будто в любую секунду у него может случиться сердечный приступ. Я ему не нравлюсь… Ха! Он меня чертовски ненавидит. — Как называется ваше похоронное бюро? — спрашивает он меня.

— Прекрати, пап! Больше никаких разговоров о семейном бизнесе. Найт в нём не участвует и никогда не будет участвовать. Они с отцом не ладят.

— Почему нет? — спрашивает её отец. Он смотрит на меня так, будто проблема во мне. Может, мне стоит сказать ему, что мой отец — Аид. Не думаю, что на планете найдётся хоть одна душа, которая сможет поладить с чёртовым дьяволом. Я прикусываю язык.

— Давайте выйдем на улицу, — снова произносит Барбара. Она коротко сжимает мою руку и улыбается мне, прежде чем отпустить. Я расположил к себе её мать. Это уже что-то. Полагаю.

Я обнимаю Шеннон и быстро целую её в висок. Я вижу, что она начинает волноваться.

— Что тут такого? — бормочет её отец. — Я хочу знать название компании. — Он пожимает плечами.

— Эверетт… оставь это в покое, — упрекает Барбара.

— Почему? В этом нет ничего особенного, — повторяет он, бормоча скорее себе, чем нам.

Чтобы обойти дом, требуется время. Он чертовски массивный. Не в моём стиле, но я вижу, что в это место вложено много денег.

Барбара назвала это поместьем… и так оно и есть! Мы, наконец, добираемся до внутреннего дворика. На заднем дворе, должно быть, несколько акров ухоженной земли…

Шеннон сбивается с шага, и я слышу, как она втягивает воздух. Я поворачиваюсь к ней. Её глаза расширяются от… недоверия. Я слежу за направлением её взгляда.

Какого хрена?

Наверное, я произнёс эти слова вслух, потому что отец Шеннон оборачивается и свирепо смотрит на меня. Я люблю сквернословить. Что есть, то есть. В такой ситуации уместно одно-два ругательства. Особенно когда я вижу, кто сидит за столом.

— Я пригласила Молли. — Барбара в восторге хлопает в ладоши. Она смотрит на Шеннон, которая побледнела. — Вы двое всегда были неразлучны, и я чувствовала, что вам обеим не помешает поддержка. — Барбара переводит взгляд на Молли. — Я надеюсь, что вы сможете восстановить связь.