Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
— Нет. — Не смейте говорить об этом. — Вы или поедете со мной, или я поеду одна.
Я схожу с места и поднимаюсь по лестнице.
Я ничего не чувствую.
Это должно пугать, а я просто плетусь вперед. На ходу вытираю кровь с лица и резко отрываю болтающийся под ногами край платья. Что происходит? Мэтт в больнице? Мы с ним едва не умерли? Он остался в школе, я помогла Хэрри. А потом я вернулась к нему.
Возможно, мы никогда не станем теми, о ком рассказывают красивые истории. Мне это и не нужно. Мне не нужны объятия, признания. Мне не нужны ссоры, примирения.
Я просто хочу, чтобы, когда я приехала в больницу, Мэтт дышал. Это единственное, что сейчас имеет значение. Что всегда будет иметь значение.
Мэри садится за руль. Я жду ее на пассажирском сидении. Норин и Джейсон решают ехать на машине Джейсона, я не понимаю, почему, но не спорю. Может, им нужно побыть наедине, обсудить то, что случилось. И мне нужно обсудить, каким образом Норин спасла мне жизнь, если она была во власти Дьявола. Выглядит она изнуренной. Но это потом.
Мэри-Линетт подъезжает к больнице, но не может припарковаться. Мест свободных нет, по территории снуют люди, плачущие, прижимающие к груди повязки, бинты; пожар, наверняка, заполонил всю школу. Я не сомневалась, что пострадают люди.
И Меган фон Страттен не сомневалась.
— Я припаркуюсь через улицу, — говорит Мэри, а я киваю и распахиваю дверь. — Ари, пожалуйста, будь осторожна. Я скоро вернусь, хорошо?
Я ничего не отвечаю, потому что не могу заставить себя вымолвить хотя бы слово. Я смотрю на девушек в черных от пепла платьях, на парней с ожогами. Я слышу визг сирен и чувствую тяжелый, терпкий запах, плавающий по воздуху, и покрываюсь таким лютым холодом, что сводит все тело. Что я натворила?
Плетусь к больнице, а люди прожигают меня настороженными взглядами. Они видят не девушку, а чудовище, которое привлекло беды на Астерию. Мамаши чуть ли не шипят, словно змеи. Мужчины закрывают детей спинами, сводят брови и покачивают головой, не понимая, как такая соплячка, как я, сумела принести столько проблем.
Я стараюсь на них не смотреть. Я, правда, стараюсь, но потом я начинаю слышать их перешептывания. Я оборачиваюсь, а люди отворачиваются или отходят дальше, будто бы я смертельно опасный вирус, передающийся по воздуху, через прикосновения, взгляды, и я не могу терпеть. В груди возгорается неистовое пламя, которое обжигает меня, отнимает последние силы. Но я все иду и иду. Я должна идти.
Доктора носятся в перепачканных халатах по сверкающим коридорам, меня толкают из стороны в сторону, но я все-таки рвусь к регистрационному столу. Стоит такой гул, что голова раскалывается на части. Хотя, возможно, раскалывается она на части от раны. Но я не думаю о повреждениях, забываю о них, как и о тех порезах или ожогах, что появляются на моем теле, едва в нескольких метрах от меня оказываются раненные люди.
Я лишь могу надеяться, что я выстою, выдержу, потому что уходить без ответов я не собираюсь, и наплевать на головокружение. Я знаю, зачем пришла.
Собираюсь кинуться к девушке за столом, но невольно замечаю Джил. Она стоит так сгорбленно, что ее спина похожа на вопросительный знак; спутавшиеся волосы катятся по плечам, и больше не кажутся мне божественно прекрасными. Странно. Оказывается, нас всех уродует бессилие, страх и невероятная усталость. На теле Джиллианны нет ран, и до меня почти сразу доходит, что в больнице она не ради себя.
— Джил! — Восклицаю я, сорвавшись с места. Девушка переводит на меня деревянный взгляд, а я впервые безумно рада ее видеть. Несусь вперед, расталкивая толпу локтями.
— Ари? — Она отлипает от стены.
— Да, Джил, ты здесь.
— Я здесь.
— Где Мэтт? — Я невольно хватаюсь за ее руки, будто надеюсь найти в них поддержку или веру. Что находят люди, которые веруют в Бога? Но я ничего не нахожу.
Девушка порывисто отстраняется, и мои руки валятся вниз, налившись свинцом.
— Тебе мало? — Едва слышно рычит она. В глазах у нее неожиданно проносится нечто такое, что не оставляет на мне живого места, и я делаю шаг назад, а Джил наступает. — Как смеешь приходить? Что ты вообще здесь делаешь?
— Я должна увидеть Мэтта.
— Ты его не увидишь.
Воздух со свистом выкатывается из меня, и я недоуменно застываю.
— Что с ним? Он в порядке?
— Он в операционной.
— Операционной, — эхом повторяю я, — он жив.
— Жив, — соглашается Джил, но затем ее лицо вытягивается и становится неприятным, обозленным, багровым, будто налитым яростью, — он жив, пока тебя нет рядом. Как и все, кто находится в этой больнице, в этом городе.
— Мне все равно на твое мнение, — едва слышно отрезаю я, — я пришла ради Мэтта.
— С чего ты вообще решила, что ты ему нужна?
— Может, и не нужна.
— Вот именно. Ты думаешь, я не знаю о том, что произошло в зале? — Джил скрипит зубами и вновь рвется на меня. — Признаться, как только я тебя увидела, сразу поняла, что проблем не избежать. Вся твоя семейка — свалка убогих нечестивцев. Твои тети, твоя мама и все твои родственники — за вами по пятам тянется гнусность.
— Осторожнее, Джил, — рычу я, ледяным голосом.
— Люди не идиоты! Водить всех за нос не получится.
— Тогда всем будет очень плохо.
— Я уверена, что вы принесете еще много бед, что многие люди пострадают. — Джил с вызовом вскидывает подбородок и шепчет, — но Мэтта я не оставлю.
Внезапно я ощущаю, как ее пронзительный взгляд простреливает во мне дыру, и как ее обыкновенные слова становятся нерушимым правилом.
— Ты уйдешь прямо сейчас, — громыхает она, — и больше не придешь в больницу.
Принуждение.
Чувствую, как ноги скользят по полу, порываясь к двери, но непреклонно примерзаю к месту, впялив в серые глаза девушки растерянный взгляд.
— Ты не можешь, — сопротивляюсь я, — я должна увидеть его, Джил.
— Мэтт справится без тебя, Ари.
— Я лишь хочу убедиться, что он в порядке.
— Он будет в порядке. — Тихо отрезает она, поворачиваясь ко мне спиной. — Когда ты исчезнешь из его жизни.
— Черт возьми, остановись! — Злюсь я, тщетно сражаясь с принуждением. Голова так и вспыхивает от жара, а виски прошибает неприятная, пронизывающая боль. — Я только…
— Уходи, Ари. Тебе здесь нечего делать.
Девушка отходит все дальше, а я цепляюсь пальцами за стену и прикрываю глаза, но так и не могу справиться с принуждением. Вскоре сил совсем не остается, и тело невольно сходит с места, плетется к выходу, выходит на улицу и оказывается далеко от Мэттью.
Останавливаюсь возле ограды, закрываю ладонями лицо и глубоко втягиваю воздух.
