Однажды суровой зимой (СИ) - Михалева Елена

— Однако, когда главная битва была выиграна, он вернулся в Кархолл совсем другим человеком, продолжал Вендал. — Думаю, война его изменила. Он увидел в Эдверморе нечто такое, что заставило взглянуть на меня другими глазами. Отец начал заниматься моим воспитанием, как никогда прежде. Поначалу меня это удивляло, но потом я свыкся. Отец нанимал для меня лучших учителей. Искал самых влиятельных наследниц в невесты. Готовил к правлению. Готовил себе на замену. Учил меня любить свое королевство и оберегать народ. А я до сих пор гадаю, что же такого случилось, что отец вдруг так поменялся. Что увидел он в те страшные дни.

Эстлин опустила руки перед собой. Вендал повернулся к ней, чтобы узнать, что произошло, и встретился взглядом с полными печали бирюзовыми глазами. Она заговорила тихо, силясь передать юноше хотя бы толику того, что помнила. Чтобы он понял мотивы отца чуточку лучше.

— Я видела огромные разрушенные соборы, где не оставалось ничего, кроме пустого остова да тысячи оплывших свечей. Жуткое зрелище. Как кости выброшенных на берег китов. Холодные останки, из которых навсегда ушла жизнь.

Чародейка сплела пальцы на колене, чтобы унять пробежавшую дрожь. Словно бы все было только вчера. Настолько яркими были те картины в памяти нефилима. Что же тогда помнил Орис? Какие выводы мог сделать простой смертный человек?

— Видела братские могилы, над которыми роились насекомые, — сами собой произнесли губы. — Однажды во время неудачной разведки мне пришлось прятаться в одной из них. Крошечная пещерка, которая грозила вот-вот осыпаться. Корни поваленной ивы — с одной стороны. И гниющие трупы — с другой. Запах, от которого у меня слезились глаза, а тошнота подступала к горлу. Этот удушливый едкий смрад спас меня от орды чудовищ. Они просто не учуяли меня за вонью.

Вендал мягко коснулся плеча Эстлин. Она вздохнула.

— Думаешь, я молилась тогда? — продолжала она. Ей нестерпимо захотелось разделить с ним тягостные воспоминания. — Нет. От ужаса все молитвы повылетали из головы. Но одна мысль не давала покоя. Все эти искареженные тела — это ведь чьи-то родные. Целые семьи. Эти ввалившиеся глаза смотрели на кого-то с любовью. Эти оторванные руки собирали урожай или пеленали ребенка.

— Эстлин, — он попытался отвлечь чародейку. — Все позади. Десять лет прошло.

— Не позади, Вендал, — она мотнула головой. — Те дни навсегда со мной. Они вросли в мою душу и наделили ее той силой, что сразила Владыку Преисподней. Они научили меня наказывать виноватых и защищать невинных любой ценой. Те дни навсегда отозвались в душе твоего отца и до сих пор блуждают там бесконечным эхом. Это не то, что можно забыть. Это насовсем, понимаешь?

Принц притянул ее к себе. Молча обнял, мягко поглаживая по волосам. Рассеянно поцеловал куда-то в висок. Она обвила его торс руками, придвинулась ближе и села к нему на колени. Затихла.

Он глубоко вдохнул аромат ее волос и кожи. Карамельно-сладкий миндаль. Никаких трав или цветов. Теплая. Нежная. Живая. Неужели эта хрупкая молодая женщина — та самая гордая чародейка, что прошла войну с демонами и вышла из нее героиней легенд? Если это действительно так, то она совсем не похожа на то, что рассказывают о ней.

— Ты вовсе не монстр, Эстлин, — он снова поцеловал ее висок. Она молчала. — Не знаю, удалось ли тебе то, что ты задумала. Но спасибо, что рассказала. Я знал, что Эдвермор обратился в пепел. Знал, что демоны были жестоки, а война — ужасна. Но твои слова… Я их услышал. Я услышал, почему отец после всего пережитого так дорожил мной и буквально трясся. Наверное, он даже слишком опекал меня. Но та охота все перевернула. Спасибо отцу, что годами готовил меня к внезапным ударам судьбы. Если бы не он, я бы не выжил в суровых условиях, когда добычей стал я сам.

Авершам нехотя отстранилась.

— Я пыталась понять, мог ли ты или твой отец кому-то сильно мешать. И связано ли твое преследование каким-то образом со смертью твоей матушки, — она колебалась лишь мгновение, чтобы произнести: — прости меня, Вендал. Надо было тебе просто сказать.

Он одарил ее теплой улыбкой. Взял за руку, сплетая их пальцы.

— Что-нибудь удалось выяснить?

— Мало что, — неопределенно ответила Эстлин.

— Не могу и представить себе, что мог так сильно кому-то надоесть при дворе, — задумчиво сказал принц.

— Твой отец был одним из лучших во время войны за Эдвермор, — заметила чародейка. — Так что это может быть месть демонов. Возможно, через тебя они пытаются добраться до него.

— Возможно, — согласился он. — Только вместо меня погибли невинные люди.

Принц помрачнел.

— Не наказывай себя за то, чего не совершал, — Авершам встала со шкур. — Пойду подышу свежим воздухом. Проветрю голову и проверю охранные чары.

— Ты же только вчера проверяла? — Вендал приподнял одну бровь.

Она принялась одеваться на улицу.

— Тебе нужно много есть, — Эстлин окинула его придирчивым взглядом. — Ты такой худой. Отец скажет, я тебя голодом морила. Посмотри в буфете и в кладовке. Можешь есть все, что найдешь.

Девушка поспешно выскользнула за дверь, позабыв посох возле кровати. Вспомнила только, когда дошла по заснеженному дворику до кромки леса. На миг обернулась назад, но передумала возвращаться. Пошла дальше.

Солнце уже совсем встало. Оно подняло пухлое алое тело над заиндевевшими соснами. Снежный покров серебрился в его лучах. Эстлин невольно улыбнулась. Такая погода была гораздо приятнее бурана, конечно. Надо будет предложить Вендалу прогуляться и подышать воздухом. Но позже. Ему нужно набираться сил.

Чародейка углубилась в лес. Так, чтобы ее не было видно из хижины. А потом опустилась на поваленный ствол. И закрыла глаза. Вдохнула. Холодный воздух наполнил легкие. В голове действительно потихоньку прояснялось.

Эстлин ощутила волну слабости во всем теле. Творимые чары отняли много сил. Она использовала энергию восходящего солнца, но светило в этих краях было не таким активным, как на островах, где она выросла. Поэтому пришлось выложиться больше, чем она рассчитывала. Но оно того стоило.

Конечно, ей пришлось разбередить старые раны Вендала. Но благодаря этому Авершам поняла одну вещь, о которой принцу пока не сказала. Болезнь, которую он упомянул, похоже, не случайно унесла его матушку. Будь это одна из вспышек эпидемий Преисподней, умерло бы полдворца. И в первую очередь — дети. А значит, Вендалу было не выжить, как бы тщательно его не изолировали. Эстлин хорошо помнила эти эпидемии. Она была в курсе, как пострадали соседи Кархолла — Анверфел. Там почти весь королевский род вымер. Наследников не осталось, кроме принцессы. Она гостила у тетушек где-то далеко. Это девочку и спасло. Разносили заразу кровососущие насекомые из Преисподней. И перемещались они целыми тучами с места на место. Но если бы тот гнилостный гнус добрался до дворца Винграйнов, последствия были бы иными. Не исключено, что королеву заразили умышленно. Кроме того, Вендал упомянул, что мать была в положении на тот момент. Связано ли это с произошедшим? Стоило выяснить. Но только как-то помягче, чем сегодня.

Чародейка закрыла лицо руками. Как же стыдно было перед Вендалом. Как никогда прежде ни перед кем. Она причинила ему этими расспросами боль. Да, она вытянула у него всю эту боль до капли под прикрытием исследования энергий и вибраций. Благо, он в этом не смыслит. Но те детские раны были столь глубоки, что Эстлин и подумать не могла. Впрочем, откуда ей знать. У нее и матери-то никогда не было.

Она все еще здесь, эта боль. А еще ее собственные воспоминания о войне в Эдверморе. Картины, от которых большинство смертных сошли бы с ума. Зачем-то ей понадобилось начать делиться ими с Вендалом. Будто ему своих ночных кошмаров мало. Никогда ведь никому прежде не рассказывала. Не изливала душу.

Авершам обняла себя руками. Закусила губу, стараясь унять подступившие слезы. Она вышла на улицу, чтобы выпустить эту боль. Обратить ее во что-то. Но вместо этого сидела и не могла пошевелиться. Не могла простить себя за бестактные расспросы, которые прежде давались так легко. Они были необходимы и помогали отыскать истину. Но почему же так жаль Вендала? Почему его боль так остро отозвалась в ней?