Леди-служанка (СИ) - Мун Лесана

Не сдержавшись, улыбаюсь. Ох и вреднюля мне досталась!

- Остановить экипаж, сходишь, как вчера вечером, в кустики?

- А ехать нам еще долго? – девочка принимает сидячее положение и тоже выглядывает из окна, потом недовольно кривится и переводит взгляд заспанных глаз на меня.

- По идее, час, может два. Не знаю. Это только возничий может сказать точнее.

- Ну так спроси его.

- Тебе надо, ты и спрашивай, - отвечаю совершенно спокойно. – А я вполне могу подождать.

Девочка демонстративно отворачивается от меня и, нахохлившись, как воробей в морозы, сильнее сдвигает штору и смотрит в окно, не обращая внимание на то, что свет падает точно в лицо ее спящего брата, отчего тот начинает хмуриться и шевелиться.

- Шарлотта, ты разбудишь брата, прикрой окно, пожалуйста, и оставь себе небольшую щелочку. Этого вполне достаточно, чтобы смотреть на монотонный пейзаж.

- Это тебе достаточно, а я хочу видеть все, а не только кусочек дороги! – вполне ожидаемо возражает падчерица. – И потом, Роберту уже давно пора просыпаться. Негоже столько спать и взращивать леность!

Я даже рот открываю от подобных слов. Ничего себе. Взращивать леность. Какие высокопарные фразы. Наверняка ведь не ее слова, а у кого-то позаимствованные по случаю. Ничего не отвечаю на реплику Шарлотты, решив не поощрять ее на дальнейшие споры.

Через несколько минут просыпается и Роберт. Сонно протерев глаза, просится на улицу. Стучу вознице с просьбой остановиться. Пока мы тормозим, подскакивает на своем ложе и Рози. Быстро выхватываю ее из одеял, чтобы она не сделал там лужу и первой выхожу на улицу. Когда все плодотворно совершают пробежку до ближайших кустиков, вымываем руки, умываемся, хотя Шарлотта фыркает и возражает, но быстро умолкает после моих слов, что в грязные руки получит только воду, ею и позавтракает, пока ее брат и сестра будут уминать щедрые дары поверенного, господина Орэста.

Следующий час проходит быстро. Мы дружно и с удовольствием уплетаем пирожки с капустой, забыв на время еды все распри и разногласия. Так увлекаемся едой, что не сразу понимаем – экипаж остановился. Отмираем только когда нам в стенку стучит возничий и зычным голосом говорит:

- Леди, мы приехали.

Не сумев сдержать нетерпения, я первой распахиваю дверцу и выхожу.

- Что?! – несется с другой стороны экипажа. – ТУТ мы будем жить?! В этом сарае?!

В какой-то степени я, конечно, согласна с определением, которое использовала Шарлотта в отношении дома.

Возница помогает сгрузить наши вещи и, попрощавшись, уезжает. На пеньке бьется в истерике Шарлотта, вопя на всю околицу, что она здесь не останется, тут наверняка мыши есть и клопы, и вообще, лучше уж на улице, чем в том затхлом сарае. Рядом с ней переминает с ноги на ногу Роберт, еще не решивший, присоединять ли свой ор к воплям сестры, или же просто оказать молчаливую поддержку и постоять рядом. Рози сначала испуганно смотревшая на Шарлотту и сама едва не расплакавшаяся, к счастью, находит интересных жучков в траве и увлекается игрой "Догони кузнечика", пока я иду осматривать наше новое жилище.

Три скрипучие ступени деревянного крыльца. Средняя хрустит, видимо, скоро поломается. Дверь открыть получается не сразу. Заедает большой навесной замок. Приходится пожертвовать несколько капель драгоценного масла, чтобы ключ все-таки провернулся положенные два раза.

Но дверь все равно не получается сразу открыть. Дерево разбухло и застряло в проеме. Если бы вовнутрь открывалась, было бы легче, но увы. Вместо тактики «Навались посильнее», приходится использовать более энергозатратную «Тяни-толкай». Успешным мое развлечение с дверью становится тогда, когда я беру большой нож и начинаю пихать его в узкую щель между дверью и дверным проемом, а потом использовать кухонный прибор вместо рычага. В конце концов, лезвие ломается. Что, впрочем, не мудрено. Но и дверь удается открыть.

Из дома пахнет сыростью и лютым холодом. О, боженьки. Может и права Шарлотта, решив спать на улице. Там явно теплее, чем внутри. Прохожу сени и вхожу в дом. Тут не лучше. Сырость за минуты пробирает до самых костей. Чтобы не замерзнуть напрочь, быстро пробегаюсь по дому с ревизией.

Итак, что у нас имеется? Одна большая комната с огромной печью и две малюсенькие комнатушки. Мебели – минимум. Сбитые из досок лежанки. В одной комнате – три, в другой – одна, но большая, видимо, кровать для супругов. Травяные матрасы давно отсырели, поэтому я выбрасываю их на улицу, завтра посмотрю, что с ними делать дальше. Открываю пошире все окна. Их три штуки – по одному в каждой комнате. И двери. Надо проветрить помещение, впустить свежий воздух.

Основное, что сейчас нужно – найти хворост и проверить, что с печью. Раз ее давно не топили, то она может быть и не рабочей. Нужно почистить от сажи и проверить, не свалилось ли что в дымоход. А потом затопить. Скорее всего, надышусь дымом, поэтому нужно все это проделать до того времени, как соберемся ложиться спать, чтобы все успело выветриться.

Ну что же, Ольга Петровна, глаза боятся, а руки делают! Труд сделал из обезьяны человека, и из нежного тела аристократки сделает мускулистую деревенскую жительницу! С легким сердцем принимаюсь за уборку, улыбаясь, что уже не слышу воплей Шарлотты, видимо поняла девочка, что никто тут не расстраивается из-за ее капризов.

Сажи набирается четверть ведра. Ощущение, что печь не чистили со дня ее постройки. Поерзав длинной палкой в дымоходе, никаких заторов не обнаруживаю. Не факт, что их нет, но это уже точно будет понятно, когда начну топить. От непривычной работы руки и ноги трясутся от перенапряжения, а спина ноет. Усмехаюсь, в очередной раз подумав. Надо же. Новое тело и новый мир, а проблемы старые: трясущиеся руки и болящая поясница.

Выхожу во двор. Дети чинно сидят на лавке и жуют припасы. Вот это мне не очень по душе. Мало того, что меня не позвали завтракать, а сами уселись, так еще и едят все подряд, не разбираясь, что имеет более длительный срок хранения, а что испортится уже к вечеру. Ох! Не нравится мне навязанная роль жестокой мачехи, но похоже, про дисциплину в этой семье никто не слышал, а значит, придется мне самой прививать детям эту нелегкую науку.

Подхожу к детям, забираю у них сумку с едой, выбираю себе пирожки и компот.

- Я еще хочу. Там была какая-то конфета, - тянет руки Шарлотта.

- Хватит. Завтрак у вас и так получился плотным, - отвечаю, и ставлю сумку себе под ноги, зажав ступнями.

- Чего это ты раскомандовалась? Я есть хочу!

- Нет, не хочешь. Судя по содержимому сумки, вы с братом уже съели шесть пирожков с картошкой и по котлете. Рози, насколько я вижу, довольствовалась кузнечиком.

- Фу, брось сейчас же! – Шарлотта выхватывает у сестры изо рта насекомое и швыряет его подальше от себя. – Рози! Нельзя это есть!

Малышка, недовольная тем, что ее добычу отобрали, начинает реветь. Громко и надрывно.

- Миленькая, иди ко мне, я дам тебе кое-что повкуснее, - протягиваю малышке последнюю оставшуюся котлету.

Рози быстро понимает, что главный тот, у кого сумка с продуктами, поэтому шустренько перебирает ко мне пухлыми ножками, за что тут же получает от меня поцелуй в щечку и вкусную котлетку.

- Зачем ты это делаешь? – спрашивает Шарлотта, все время пристально наблюдающая за мной.

- Что именно? – спрашиваю, доедая последний пирожок.

- Целуешь Рози. И ведешь себя с ней ласково.

- Я веду себя ласково со всеми вами, просто Рози это понимает, а вы – нет.

Естественно, старшая падчерица не верит моим словам, фыркает и отворачивается.

- Если все насиделись, отдохнули и поели, то пора заняться домашними делами. Сейчас идем на разведку во-о-он в тот лес, - показываю пальцем на деревья метрах в ста от нас. – Там может быть много чего интересного и съестного. Мое дело – искать еду. Ваше – собирать хворост. Поэтому берите с собой веревку, вон лежит на крыльце, и за мной.