Екатерина Голинченко - Мелодия Бесконечности. Симфония чувств
— Давайте отложим объяснения до более подходящего момента?! — вызывающе бросил Ондзи, нетерпеливо сведя брови и сузив глаза, — У меня мало времени, помогите ему. Без него умрет и она.
— Что вы такое говорите? — Джон до реальной дурноты ощутил свою растерянность и беспомощность, и это было мерзкое чувство: происходило что-то страшное и непонятное, а он не мог взять в толк — что именно.
— Стоп! — судя по всему, Марка одолевали схожие чувства, когда он схватил азиата за рукав, заставляя посмотреть себе в глаза, — Тебе что-то известно? Ты в курсе того, что тут творится?
Ондзи раздраженно убрал его руку:
— Это не игра! Моя душа выгорела дотла, но мне посчастливилось узреть свет, — он перевел взгляд на лежащую девушку, и во взгляде этом была такая безграничная тоска, и было столько боли, что Марку стало не по себе, и в душе шевельнулось сочувствие к терзаниям японца, — Она не должна умереть, вы это понимаете?! Я всем рискнул, и слишком многое поставлено на карту — но я бы поступил так снова.
Но времени разводить сантименты не было, нужно было что-то решать — и как можно скорее.
— Объяснись! Я считал тебя другом, — Марк резко встряхнул азиата, — мы все считали тебя своим другом…
— Не о том думаешь, парень! — назидательно осадил его Ондзи, от чего юноша непроизвольно дернулся, — Сейчас не место и не время…
— Скажи тогда, о чем же мне думать? — тот же быстро нашелся, чем парировать, — У нас двое в критическом состоянии, а ты о чем-то умалчиваешь!
К его возмущению присоединился и Джон:
— Да не молчите же! — мужчина развернул к нему свое напряженное лицо, — Говорите, что вам известно обо всём этом?
— Не уверен, что могу… — Танака-сан покачал головой.
Маргарита слушала мужчин, пытаясь вникнуть в смысл разговора и постичь происходящее, но разум её был с лежащей без сознания рядом подругой, всё время отвлекаясь, чтобы проверить пульс и дыхание златовласой.
— Я услышала достаточно! — азиату не дал договорить такой знакомый голос, заставивший вздрогнуть, и табунами по коже пробежали мурашки, — Ты предал меня! Неужели я мало для тебя сделала и мало тебе дала?! Ты забыл, чем обязан мне? Кем бы ты был без меня?! А ты — ответил мне черной неблагодарностью. Только я хочу сказать тебе, что так поступать со мной позволительно лишь один раз. Повторения подобного не допущу! И ты будешь примерно наказан за свое неповиновение! — для полного счастья сейчас им не хватало только общества Лауриты, а слышимый ими голос, без сомнения, принадлежал именно этой вредной демонессе в теле ребенка.
— Прости, госпожа, но ты не права… — Ондзи попытался возразить, но рассерженная девочка его бессовестно перебила:
— Ты уже всё сказал, что хотел, — она сорвалась, повысив голос до визгливых ноток, — А сейчас ты возвращаешься! И смертный доктор тоже мне нужен.
Азиат схватился руками за голову, мышцы на его лице болезненно напряглись, на вспотевшем лбу вздулись вены, а пальцы свело спазмом и судорогой, и тело простреливало противной дрожью.
Крики обезумевшего от боли азиата наводили ужас, вселяя ещё больше страха в сердца и умы молодых людей — пока децибелы его отчаянных мучительных криков не стихли, когда он исчез просто у них на глазах, окончательно шокировав и без того до смерти перепуганных подростков.
Однако же, юной злодейке и этого показалось мало — вместе с одним азиатом исчез и второй, и Джон успел только обалдело моргнуть, глядя на свои пустые руки, смачно выругавшись и даже не покраснев при этом.
— В моих сказках вы не будете жить долго и счастливо, — напутствовала она оставшихся, заливаясь звонким смехом в то время как остальным было не до смеха, и при одной только мысли о том, что их близкая подруга, да и просто хороший человек, находилась при смерти, и это настолько подавляло, что слезы бессилия наворачивались на глаза.
— Дэни! — Маргарита трясла девушку за плечи и рыдала, отказываясь верить происходящему, — Открой глаза, очнись! Не оставляй нас! Ты же мне как сестра, вернись к нам, очень тебя прошу! Она забрала Джека! Ты же всегда была боевой девчонкой, подруга, ты же не позволишь Лауре победить? Неужели в этом мире больше не осталось справедливости? — отметив, что дыхание её становится всё более сбивчивым, девушка задыхалась — и она, как сидящая ближе всех, принялась за реанимационные мероприятия, не оставляя надежды вернуть подругу к жизни. Она склонилась над ней, проводя искусственное дыхание, вспоминая всё, чему учил её доктор, взяла на себя руководство сидящим рядом Питером в проведении непрямого массажа сердца, посчитав, что тут предпочтительнее будет сила мужских рук. И слеза её упала на щеку её златовласой подруги.
Даниэлла поморщила нос, ресницы её дрогнули, и белокурая открыла свои голубые глаза.
— Что со мной было? — девушка перевела взгляд со своей постели на изумленные лица друзей, — Почему вы все так смотрите на меня? Где мы?
— Дэнии-и-и! — брюнетка обхватила трясущимися руками её шею, заливая слезами одежду златовласой.
— Дорогая, прошу, ослабь свои царственные объятия, пока серьезно меня не задушила, — мягко улыбнулась златовласая.
— Мы так испугались за тебя, — хлюпая носом, выдавила из себя Марго, уткнувшись носом в рукав одежды подруги, — Потерять тебя, это — всё равно, что лишиться части самой себя.
— Мой прекрасный маленький принц! — Даниэлла поцеловала Маргариту в макушку, — Кстати, о принцах — ни кто не видел доктора? Во всем этом безумии мне его особенно не хватало.
Но насладиться счастливым воссоединением им было не суждено — в зал влетел ураган из лепестков черных роз, подхвативший оставшиеся на полу осколки, и всё это сопровождалось страшным шумом. Как оказалось, это почти театральное действо предвещало появление Ондзи в том вихре розовых лепестков во всем великолепии и всём уродстве своего демонического облика — макияжем, одеждой и всем своим видом больше походившего на представителя рок-элиты, исполняющих баллады в стиле «хеви-металл». И в огромных черных крыльях с гладким опереньем, что были за его спиной, явственно угадывался образ такого себе падшего ангела. Он оставался слугой своей госпожи, которая сейчас пребывала в крайней степени бешенства, и вынужден был подчиняться и исполнять приказы своей создательницы и повелительницы — и можно было только догадываться, что она потребовала от него. Она не могла бы придумать ему наказание страшнее, чем вынудить своими собственными руками уничтожить ту, что стала для него светом. С самого начала всё это завертелось, как импульсивный поступок капризного и ревнивого ребенка — схватить первое, что попалось под руку, чтобы разбить чужое счастье. А попалась ей под руку зачарованная книга волшебных сказок, но всё пошло не так, как она спланировала… И вместе с этим она потеряла контроль и над собой…Несмотря на прожитые ею шесть столетий, Лаура оставалась всё таким же избалованным ребенком. Всю свою боль, всё свое отчаяние она пропустила через своих слуг, пробуждая в них самые темные начала и инстинкты.
