Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн

– Да, – отвечает он голосом, в котором звучит боль. – Откуда ты знаешь?

Я хочу потянуться, коснуться его лица, но не могу.

– Сирены, – говорю я. Мне надо объяснить больше, но на это уйдет слишком много усилий. У нас осталось мало времени.

– Ты сможешь… сохранить трон… даже если… я умру?

– Нет.

Вот отстой.

– Ты найдешь… другой… способ.

– Лайра… – Глубокий рокот голоса Аида ломается на моем имени.

Я ловлю его прерывистое дыхание скорее через руку на моем лице, чем через звук.

– Только не так, – говорит он. – Только…

Его лицо появляется и исчезает, угол взгляда меняется: я не могу держать голову.

– Навести меня… в… Элизии.

– Твою мать. – Его трясет так сильно, что я это ощущаю.

Я вспоминаю о видении Римы.

– Не… – Я уже еле выговариваю слова. Они ужасно невнятны, и я надеюсь, он сможет меня понять. – Не… сожги… дотла… этот… мир…

И забытье погребает меня.

Теперь меня ждет Нижний мир.

Свет пронзает мое сознание, пробуждая меня из небытия.

Я чувствую, как хмурюсь на него. Говорят, в конце это обычное дело, каким бы богам ты ни поклонялся.

Сперва этот свет лишь точка вдали, потом ближе. Но не туннель, по которому мне надо идти. Этот свет идет ко мне. Он растет и растет, пока не омывает меня и все вокруг меня не начинает сиять. Он раздвигает тьму, как будто вытаскивает меня из нее, а потом… касается меня.

Тепло.

Роскошное, идеальное, успокаивающее тепло. Оно везде внутри меня, во всех частях меня – и все же не мое.

Тепло превращается… в жар. Не сжигающий. Не невыносимый.

Он просто везде.

Я все еще ничего не вижу, кроме света.

А потом… биение силы.

Меня бьет так сильно, как будто разрядом тока.

Неужели Зевс снова ударил меня молнией? Вот козел. Разве он не знает, что я уже мертва?

Еще один разряд. И где-то вдали слышен голос. Слабо.

Что он говорит?

Еще один разряд. На этот раз дополнительное шипение наполняет меня страхом. Эта эмоция столь сильна, что мне хочется бежать и прятаться.

Мой страх? Чего я боюсь?

Еще один разряд. Потом отчаяние.

– Давай, Лайра!

Аид. Это Аид.

– Вернись ко мне, звезда моя.

Еще один разряд, и безысходность вползает в эмоции, долбящие по мне.

Именно тогда я рывком и со свистом прихожу в себя. В свое тело. Но все же – нет. Потому что я не чувствую ни боли, ни слабости, только совершенно необходимую, невероятную, пульсирующую… жизнь.

Жизнь!

Еще один разряд – этот затоплен внезапной, обжигающей надеждой, – и я понимаю, что чувствую… его. Его эмоции.

– Вот так, – шепчет Аид, как будто больше не может заставить голос себе подчиняться. – Вот так. Ты сможешь. Останься со мной.

Всегда. Я хочу оставаться с ним всегда.

– Открой глаза, Лайра.

И я открываю.

Никакого трепетания ресницами. Никаких усилий. Я просто их открываю.

И понимаю, что мы все еще в пустыне. Я подвешена в воздухе над землей вертикально, и Аид стоит подо мной и смотрит вверх. За ним стоят поборники и благоговейно смотрят на все это.

А свет… свет исходит из меня. Это и есть я.

Аид улыбается, показывая ямочки, лицо его залито слезами, и все эмоции, что он скрывал от меня, сдерживал передо мной, упорно отказывался показывать мне раньше, – они все в его глазах, в этой улыбке, что предназначена лишь мне одной.

– Поверить не могу, что это, мать его, сработало, – говорит он.

В моей груди взрывается раскаленное добела счастье. Свет втягивается внутрь, как будто мое тело поглощает его, впитывает, становится им. И когда он исчезает, я медленно опускаюсь на землю, пока ступни не касаются спеченной земли.

Потом свет уходит совсем, а мы стоим, уставившись друг на друга.

– Аид?

Его улыбка превращается в серьезное выражение, когда он изучает мое лицо, а потом преодолевает расстояние между нами и обхватывает меня руками так крепко, что мне трудно дышать.

Да и плевать.

Мне плевать, потому что он дрожит, он настоящий и обнимает меня.

– Я не мог тебя потерять, – говорит он ломким голосом.

– Что произошло? – шепчу я ему в грудь. – Я умерла. Я знаю, что умерла. – Но прежде чем Аид отвечает, я закрываю глаза с ужасным пониманием, стискивая руки вокруг него. – Скажи мне, что ты не…

– Если ты про то, не отдал ли я тебе свою корону, то забирать ее назад уже слишком поздно.

Я ахаю:

– О боги… – Он отдал мне то, что значит для него больше всего на свете, что делает его тем, кто он есть? Я умерла. Он не будет коронован как царь богов. Он отдал все. Ради меня. – Почему?

– Я не мог тебя потерять. – Аид пожимает плечами, как будто это какая-то ерунда. – На самом деле я не был уверен, что это сработает.

Я таращусь в глаза, в которых нет никаких сомнений.

– Я теперь… царица Нижнего мира?

– Да.

Твою мать. Твою мать. Твою…

– Чтоб меня, – шепчу я. – Я богиня?

На щеках опять мелькают ямочки.

– И это тоже.

– Богиня чего?

Аид издает смешок.

– Вероятно, любопытства и неприятностей, – кажется, бормочет он. А громче говорит: – На проявление этого уйдет время.

Я смутно понимаю, что я в объятьях Аида, окруженная другими богами, богинями и их поборниками. Я кидаю взгляд на моих друзей: они улыбаются мне сквозь слезы.

Я поворачиваюсь к Аиду и качаю головой:

– Поверить не могу, что ты это сделал…

Он накрывает ладонью мой загривок, притягивая ближе.

Я вцепляюсь ему в рубашку, зарываюсь лицом в грудь, вдыхаю аромат горького шоколада.

– Почему? Почему ты отдал все это ради меня?

– Знаешь, что я вижу в Элизии? – Он водит подушечкой большого пальца по моей скуле ритмичными кругами.

– Что?

– Нас вдвоем, там. И тебя как мою царицу. Я видел это уже очень, очень давно. – Он тяжело сглатывает. – Я просто считал это чем-то, что получу когда-нибудь в посмертии. Но теперь, когда ты здесь, со мной, я не буду ждать так долго. Быть царем Нижнего мира без тебя рядом – это вечность моей личной преисподней.

Я чувствую, как Аид вздрагивает, уже ничего не сдерживая.

Он поднимает голову, запуская руки мне в волосы, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Будь там царицей. Держи меня рядом с собой.

Пусть даже я не могу отменить то, кем он меня сделал, он все еще дает мне выбор.

Так вот на что это похоже. Быть любимой. Быть желанной.

Когда у тебя кто-то есть.

Я всегда гадала. Всегда мечтала о том, что когда-нибудь… Но никогда по-настоящему не верила. Даже в ту ночь, что мы разделили.

Я не могу сдержать улыбку, которая хочет вырваться из меня.

– Никаких больше игр?

Я знаю, Аид понимает, о чем я спрашиваю, когда его ртутные глаза вспыхивают серебром.

– Только приятные.

Меня много как называли за двадцать три года жизни в этом мире: преступницей, мошенницей, сукой, нелюбимой, проклятой, поборницей, но это все лишь то, что со мной происходило. Не то, кто я по сути. Особенно сейчас.

Меня можно называть по-новому.

И намного лучше: подруга, богиня, выжившая, возлюбленная…

Выяснилось, что, сделав меня богиней, Аид снял с меня проклятье, хотя он утверждает, что сделал это одним своим обаянием.

– Это какая-то чушь, – бормочу я ему уголком губ.

– Согласен, звезда моя. – Он поднимает наши сцепленные руки и целует мне костяшки пальцев, а потом с улыбкой поднимает голову.

И я слегка таю.

Он был таким милым все те дни после Тигля, когда мы скрывались в Нижнем мире, наслаждаясь новой жизнью, которую мы начали строить вместе. Даже Харону и Церберу – Стикс прекрасно исцелил нашего пса – редко позволялось нас посещать, и только с условием не говорить нам, что происходит в других местах. Скоро мы и так столкнемся с реальностью. В перерывах между… другими вещами… Аид учил меня, как править Нижним миром. Это непросто.