Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

— Не нужно ревновать или волноваться… — У меня вырывается смешок, и Кириан хмурится. — И не нужно быть таким чертовски понимающим. Ох, клянусь всеми созданиями… — Я преодолеваю расстояние, разделяющее нас, беру его лицо в ладони, заставляя немного наклониться. — Между мной и Лоренцо нет ничего, кроме дружбы. Я не чувствую к нему абсолютно ничего похожего на то, что чувствую к тебе, и никогда не чувствовала, потому что это было бы невозможно.

Я снова немного смеюсь, и Кириан выпрямляется, слегка задетый. Он снова скрещивает руки на груди и изображает гримасу безразличия, которая, однако, не скрывает легкого румянца, окрасившего его смуглые щеки.

— Ладно. — Ладно?

Он поворачивается с открытым ртом, чтобы бросить какую-нибудь колкость, но не успевает, потому что наконец появляется Ева.

— Ты уже закончила свой тихий час?

Мне хочется обнять её, но поверх юбки на ней фартук, забрызганный кровью. — Просто у меня были дела, которые нужно было обсудить с тобой.

— Я пойду найду нашего командора, — объявляет Кириан тактично и дает нам пространство.

— Ты можешь оставить их ненадолго? — спрашиваю я, указывая на госпиталь.

— Камилла и Агата помогают. И другие Дочери Мари тоже. — Она пожимает плечами. — Они обучают наших товарищей из Ордена.

Она снимает фартук, бросает его в углу, и мы идем по саду.

— Спасибо, — шепчу я. — Я ничего не сделала. — Ты им помогла. Теперь они больше не одни.

Ева смотрит на меня. — Мне жаль Леона. Мне пришлось. — Я знаю. А мне жаль Алию.

Она качает головой. — Некоторые вещи важнее мести.

Я останавливаюсь, и Ева тоже. Позади нас зияет огромная дыра в зале, где я сражалась с Морганой.

— Что ты будешь делать теперь? — спрашиваю я её прямо. — А ты?

— С Орденом покончено, но если хочешь, чтобы я помогла тебе преследовать тех, кто сбежал во время битвы…

Она качает головой. — Я не хочу уделять им ни минуты своей жизни.

Меня удивляют её слова. — Правда?

— Многие погибли в битве, а те, кто сбежал, проведут остаток жизни в бегах. Ни один ковен их не примет, и они не будут злоупотреблять своей силой, потому что, если они когда-нибудь это сделают и привлекут слишком много внимания… мы узнаем, где они, и отправимся на охоту. Или, может быть, они это сделают. — Она пожимает плечами. — Мне всё равно. В обоих случаях я в выигрыше. Бреннана среди мертвых не было.

Я задумчиво потираю затылок и ищу внутри себя хоть след ненависти, которая заставила бы меня ответить иначе, чем сказала Ева, но не нахожу его.

— Если они снова появятся, мы заставим их заплатить за то, что они делали, — выношу я вердикт.

— Согласна. Что нам действительно стоит сделать в ближайшее время, так это посетить Остров Воронов, на случай если там остались… дети.

Вероятно, их забрали, но я киваю.

Ева улыбается и протягивает мне руку. — Наше перемирие окончено.

Я принимаю её и пожимаю. — Мы снова враги?

— Только соперницы, пташка. — Она дарит мне улыбку, накрашенную красным. — Мы никогда не были врагами.

Рукопожатие вскоре превращается в ласку. Ева нежно сжимает мои пальцы, и я отвечаю тем же.

— Значит, собираешься прыгнуть в постель к Кириану, пока не выплатишь свой долг ведьмам Лиобе?

— В твоих устах материнство звучит очень весело. Она вздыхает.

— Такой же веселой, как и мне.

— У нас есть время, — отвечаю я. — Но сейчас я хочу отдохнуть, убраться подальше от шума, от войны… Если ты не против.

Ева выжидающе вскидывает брови. Так что я добавляю: — Нириде всё еще нужна Королева Королей.

— Не волнуйся. Я тебя прикрою.

— И еще есть сделка с Эгеоном, — напоминаю я ей, чувствуя, как угрызения совести комом встают в горле.

— Я же говорила. Я заключила эту сделку, зная, что мне придется её выполнять. Я своего решения не меняю.

Я вздыхаю, чувствуя тяжесть вины на плечах, а заодно и усталость. — Мы примем решения вместе… позже.

— Хорошо, — соглашается она и засовывает руку в декольте. Показывает мне игольницу. — Кажется, это твое.

— О… — Я смотрю ей в глаза. — Осталось только двое. — Дерьмо.

Я открываю её, готовая услышать пронзительные голоски, и когда этого не происходит, оглядываюсь по сторонам, смотрю под ноги… и ничего не нахожу.

— Она пуста, — говорю я с комом в горле.

— Моргана, должно быть, убила их, когда ты приказала им украсть оружие Львов. — Или, может быть, их убила я, когда покончила с Морганой. Они были при ней.

Я сглатываю. Смотрю на стерильную пустоту внутри, прежде чем Ева закрывает крышку прямо в моих руках.

— Хватит. Ты сделала то, что должна была, — напоминает она мне. — Мы не знаем, что стало с этими существами. Может, они не мертвы; может, Моргана дала им задание, над которым они всё еще работают.

Я кусаю губы. Это кажется слабым утешением, но я благодарна ей за него. Я прячу игольницу в складках юбки с тяжелым вздохом.

— Я оставлю их там, где нашла.

Кириан подходит вместе с Ниридой. Рядом со мной Ева стирает улыбку, которую только что мне подарила.

— Что происходит? Она и ты?.. — спрашиваю я, пока они нас еще не слышат.

— Не спрашивай, пташка, — отвечает она с кажущимся спокойствием. Я собираюсь настоять, и Ева это знает, потому что хорошо меня изучила. Поэтому она опережает меня. — То, что между нами, невозможно.

— Почему? — Я смотрю на неё.

Она умирает от желания. Я тоже её знаю.

На этот раз ответа нет. Она смотрит вперед, когда те двое приближаются, и изображает ленивую улыбку.

— Смотрите, кто соизволил прийти поздороваться, — говорит Нирида еще до того, как подойти, и дарит мне улыбку, какую, как я думала раньше, Нирида никогда не сможет мне подарить.

У меня нет возможности выяснить, что происходит между этими двумя. Печаль, однако, так глубока, что её можно потрогать, и на ощупь она шершавая.

СОЛДАТ И КОРОЛЬ

Король приходил к Арлану перед битвой, но сделал это на глазах у других, перед своими генералами и стратегами. Он не смог найти его раньше наедине, для этого не было места.

Вот что часто делает война: крадет время.

Прощание было кратким: те же приказы, что он отдавал всем своим офицерам, те же слова ободрения, та же речь, призванная воодушевить их.

Советники отчитывали его лишь с глазу на глаз. Они не смели оспаривать его решение вступить в бой перед его людьми. Так что, хотя все удивлены тем, что Принц Скандала осмелился надеть доспехи и взяться за меч, никто ничего не говорит.

Проходя мимо Арлана, он кладет руку ему на плечо. Это единственное, в чем он позволяет себе проявить нечто иное, чем то, что показывал остальным солдатам, и, возможно, поэтому Арлан тоже решается на то, чего не делал никто другой.

Он спросил его, уверен ли тот, что хочет сражаться.

— Я тоже воин, солдат, — сказал он ему.

— И король, — уточнил Арлан, находясь всё еще очень близко. — Жизнь монарха стоит больше, чем то, что он может предложить на поле боя.

— Полагаю, в этой войне будут сражаться и короли.

Арлан посмотрел на него выжидающе, но Девин не осмелился попросить его подождать, вымолить минуту наедине, и позволил ему уйти.

Теперь битва окончена, и он видит, как его люди опускаются на колени и преподносят ему свою победу на мечах.

Когда он спрашивает о своих друзьях, то не понимает, что некоторые шепчут об Убийце богов, но скоро он узнает.

Сейчас для него важно найти его.

Он снимает тяжелые доспехи, чтобы двигаться быстрее, теперь, когда он так измотан, и бросает оружие. Его собственные люди, всякий раз попадаясь навстречу, задерживают его; но он следует указаниям тех, кто его видел, и в конце концов находит его в одной из комнат дворца.

В ней нет разрушений. Эта зона не пострадала от схватки между ведьмой-предательницей и Одетт.

Однако здесь чувствуется возбуждение битвы: кто-то продолжает работать, кто-то празднует победу… и Девин закрывает дверь, чтобы побыть наедине, даже не вполне осознавая, что делает это.