Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
Тетя заботливо обрабатывает раны на моих руках, не поднимая взгляда. Но потом ей приходится приподнять подбородок, чтобы разобраться с кожей вокруг век, и мы нехотя в глаза друг другу смотрим, испытывая смешанные, необъяснимые чувства.
Мэри-Линетт сглатывает.
— То, что она сказала…
— Нет, подожди, — обрываю я, — не нужно.
— Послушай, — приказывает тетя, и я послушно прикусываю язык. — Я хочу сказать. Я должна объяснить, Ари, у меня нет выбора. Это мое проклятье.
Я киваю, а тетушка на выдохе облокачивается руками о стол. Она сплетает в замок пальцы и задумчиво прикрывает глаза, словно ей больно и неприятно. Я молчу.
— Помнишь, я тебе рассказывала, что часто убегала из дома? Я убегала не от мамы, я убегала от себя. Слишком многое напоминало о том, что я делала. А я…, я любила…, — она запинается, прикусив нижнюю губу, — любила подсматривать. Мне всегда казалось, что во мне нет ничего красивого, нет того, что цепляло бы людей. Нет того, что было в Норин. Я наблюдала, как она приводила незнакомцев, старшеклассников, через черный вход; она не рассказывала мне ничего, а я так хотела узнать. Мне было любопытно. Я прислушивалась, я не дышала, чтобы постигнуть то, что они постигали в соседней комнате. Впрочем, потом я видела, как Норин разбивала беднягам сердца, и я так злилась, Ари. — Мэри неожиданно передергивает плечами и раскрывает глаза. — Я так не понимала ее. У нее было все, но она никого из них не подпускала близко. Она получала удовольствие от того, что делала, как и я получала удовольствие от того, что делала я. И мы обе поплатились. Пожалуй, мне стало немного легче, когда Дьявол наградил ее проклятьем черной вдовы. Пожалуй, я была даже рада, ведь я думала, что она заслуживает! И потому мне бесконечно стыдно за свои мысли и за свои слова. Мне стыдно, и я знаю, что должна делать. — Мэри-Линетт настороженно в мои глаза смотрит, а я не знаю, что сказать. Просто продолжаю хранить молчание. — Когда я выросла, когда я впервые потеряла от любви голову, я перестала злиться. Перестала себя считать дефектным, ненужным куском семьи, где есть две великолепные дочери и я. Меня раньше проедала зависть: мудрая Реджина и прекрасная Норин. Какой была я? Какая я?
— Тетя Мэри…
— Теперь это неважно. Та девочка, что подглядывала за сестрой в щелку, исчезла. Так нелепо думать об этом сейчас! Спустя столько лет. Но, к сожалению, прошлое никогда нас не отпускает, и я расплачиваюсь. Ты спрашиваешь, согласна ли я со своим проклятьем? Я согласна. И знаешь, почему? Потому что не Люцифер определяет нашу карму, а мы. Сами. Мы определяем то, что будем носить на своих плечах всю жизнь. Норин не умела любить. Я рвалась узнать то, что не должна была узнать, Меган не ценила время и людскую жизнь, а ты заставляла людей делать то, что хотела, несмотря на их истинные желания. Поэтому я и ты имеем то, что имеем. И я не жалуюсь. Пожалуй, это правильно. Мы это заслужили.
Тетя Мэри сдувается, горбит спину и беззащитно моргает, пытаясь смахнуть пелену, а я нерешительно прикасаюсь к ее спине и поглаживаю плечи.
— Знаешь, — шепчу я, увидев, как глаза у Мэри-Линетт искрятся, — Реджина — мудрая, Норин — прекрасная. А ты — сильная. — Тетя переводит на меня взгляд, а я улыбаюсь и на нее смотрю заботливо. — Мы определяем не только свое проклятье, но и свою силу.
Тетушка усмехается и кладет ладонь поверх моих пальцев. Поглаживает их и кивает.
— Спасибо, Ари. — Она по-детски морщится и кивает еще раз. — Я рада, что ты здесь.
— Я тоже.
Выдыхаю и облокачиваюсь о тетю Мэри, прикрыв от усталости глаза.
Чуть позже я оставляю сообщение Джейсону. Я знаю, что не имею права вовлекать в наши проблемы еще одного человека, но я боюсь, что нам понадобится помощь. Мэри и я слишком уязвимы. Мэри-Линетт сдерживает вина, прошлое, а меня — проклятье. Мы так и будем наблюдать, как Норин причиняет себе боль, не в состоянии что-либо изменить. Для Джейсона она же совершенно посторонний человек. Возможно, он сумеет найти те слова, что ни один родственник сказать не сможет. Я почему-то верю этому мужчине, что весьма странно, ведь с доверием к людям у меня огромные проблемы. Но, быть может, загвоздка в том, что Джейсон — не совсем человек.
Следующие несколько часов, вплоть до обеда, в голове у меня столько мыслей, что я ни на секунду не пребываю в покое. Эмоции так быстро сменяют друг друга, что мне дико не по себе. В одно мгновение я уверена, будто день отличный, все обойдется, я справлюсь, и прочая чепуха про мир во всем мире. Однако уже через минуту меня одолевает тяжелое ощущение безысходности, нависшее над головой, будто грозовая туча. Нервно покусываю пальцы, раскачиваюсь на стуле и гляжу в пустоту, поджидая неприятностей. Но ничего не происходит, кроме очередного коллапса эмоций. И, забыв про страх, я смеюсь до коликов.
Неожиданно в дверь звонят, и я устало выпрямляюсь.
Мэри-Линетт спит на диване, завернувшись в шерстяной плед. Я не хочу ее будить и поднимаюсь с кресла, в глубине души радуясь, что Джейсон уже приехал, он нужен мне; я хочу почувствовать себя сильной, а раз для этого мне надо перенять чужие эмоции, лучше Джейсона кандидатуру не найти. Мне кажется, он единственный человек, который всегда держит себя в руках, всегда знает, что делать.
Плетусь по коридору, разминая затекшую шею. Как же все болит.
Я хватаюсь за ручку, заранее улыбаясь, ведь если Джейсон здесь, я смогу в сотый раз попытаться уснуть и уснуть наконец, не дергаясь и не волнуясь.
Однако едва я распахиваю дверь, желудок у меня резко скручивается, и, окаменев от чудовищно неприятного предчувствия, я выпаливаю:
— Логан?
Парень стоит на пороге, нерешительно помахивает рукой. А я собираюсь резко дверь захлопнуть, правда. И наплевать, как это будет выглядеть! Но не успеваю. Чендлер ко мне шаг вперед делает и хватается за ручку, округлив шоколадные глаза.
— Подожди! — Просит он, а в моем случае — приказывает, и я застываю. Дерьмо! — Ты чего? Что-то случилось? Черт, у тебя глаза красные. Ты плакала?
Нет, нет, нет! Взволнованно стискиваю зубы и гляжу на гостя, пребывая в странном возбуждении, которое передается мне по воздуху, как чертов грипп.
— Нет, не выспалась.
— Ого, ну, тебе реально надо отдохнуть. Выглядишь ты паршиво.
— Спасибо, — натянуто улыбаюсь и с силой стискиваю пальцы, — ты зачем пришел?
— Ты сбежала от меня в аэропорте, в школе глаза отводишь… — Логан нервно дергает уголками губ и пожимает плечами, — избегаешь, что ли?
— Слушай, я просто…, просто заболела. Правда. Очень сильно заболела, и я…
— Ты идешь на танцы сегодня?
— Что? — Внутри все переворачивается. Я вдруг думаю, что надо заорать во все горло, чтобы разбудить Мэри-Линетт. Тогда она сможет силой оттащить меня от двери. — Я не…
