Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
— Ты идешь на танцы сегодня?
— Что? — Внутри все переворачивается. Я вдруг думаю, что надо заорать во все горло, чтобы разбудить Мэри-Линетт. Тогда она сможет силой оттащить меня от двери. — Я не…
— Слушай, ты ведь не болеешь, чего обманываешь? Я не бегаю за девчонками, Ари.
— Отлично, и не бегай. Это глупо.
— Да, — соглашается он, усмехнувшись, — глупо, но…, — его ладони вспархивают вверх и взъерошивают золотистую шевелюру. «Молчи, молчи» — думаю я, но нет. — Ари, идем со мной на танцы.
Мир весь переворачивается, и я так крепко впиваюсь пальцами в дверь, что оставляю следы от ногтей. Черт возьми. Что делать? Зажмуриваюсь и шепчу:
— Логан, это не самая хорошая идея.
— Почему? Брось, развлечемся. Я хочу, чтобы ты пошла.
— Но я ведь болею.
— Ну, хватит врать. — Просит он, скрасив недовольство очередной кривой ухмылкой, и в голове у меня вдруг что-то щелкает. С ужасом я понимаю, что теперь на все его ответы буду отвечать только правду. — Чего ты постоянно выдумываешь что-то?
— Я не…, — Люцифер наверняка ликует, потому что продолжить предложение у меня не получается, ведь тогда я совру! А я, черт возьми, не могу врать. — У меня есть причины.
Выкрутилась, молодчина, Ари.
— И какие же это причины?
Лицо вспыхивает от жара. Взволнованно прикусываю губы и моргаю, пытаясь найти тот самый выход, который находят все умные люди в критических ситуациях. Но на ум не приходит ничего разумного. Я лишь чувствую, как на лбу появляется испарина.
— Понимаешь, у меня проблемы дома, — осторожно начинаю я, — большие проблемы.
— И их нельзя решить завтра?
— Вряд ли.
— Тебе нужна помощь?
— Да! — Говорю я и, заметив, как Логан удивленно вскидывает брови, прикусываю со всей силы язык. — Но не твоя. — Еще один крутой поворот пройден.
Надеюсь, мне это зачтется на Страшном Суде.
— Слушай, вот, что я тебе скажу. — Чендлер вдруг подходит ко мне совсем близко, и я невольно оказываюсь под прицелом его любопытных глаз. — Проблемы всегда будут. Они никуда от тебя не денутся ни через день, ни через год! Появятся новые, и так далее. Но ты не должна лишать себя удовольствий, Ари, понятно? И осенний бал — это не просто какие-нибудь там тупые школьные танцы. Это воспоминания.
Боже, передо мной перерождение Конфуция.
— Логан, это просто танцы.
— Сделаем их сложными.
— Но я не…
— Все. Решено. — Он широко улыбается, а я слышу, как Меган фон Страттен поет мне погребальный гимн. — Ты идешь сегодня со мной! И отказ не принимается.
Я сдуваюсь, будто воздушный шар. Осматриваюсь, киваю, и вдруг чувствую, как на секунду все застывает и делается безумно трудным, невыносимым. Я должна была лишь в гостиной сидеть. Должна была молча наблюдать за тетушками и пережить этот Хэллоуин.
Почему ничего не выходит так, как планируешь?
Почему жизнь не дает возможности прожить ее так, как хочешь?
— Хорошо, — глухо отрезаю я, — как скажешь.
— Отлично! — Логан словно не замечает, что лицо у меня бледнеет.
Я приподнимаю подбородок и неожиданно вижу за спиной парня Джейсона. Он тихо отталкивает калитку, бредет по каменной, кривой тропе, и я зажмуриваюсь. Где ты был?
— Все в порядке? — Спрашивает он, а Чендлер довольно кивает.
— Все отлично! — Похлопывает Джейсона по плечу и удаляется. — Я заеду!
Логан уходит, широко улыбаясь, а я изнеможденно наваливаюсь всем телом на дверь и надавливаю пальцами на переносицу. Мне вдруг кажется, что Мойра издевается. Я даже вижу, как она торчит в кафе и рассказывает Карме о невероятных приключениях идиотки-Ари, которая вдруг решила, что может контролировать свою жизнь.
— Он хлопнул меня по лопатке, — отрезает Джейсон и достает из пальто сигареты, — ты видела? Смелый мальчик.
Я невольно усмехаюсь и впускаю мужчину в дом. Он выдыхает дым, оглядывается и на меня смотрит настороженно, словно изучает, но я — открытая книга. Выгляжу грустно и испуганно, что полностью отражает мои эмоции, а не чужие.
— Что произошло?
— Он позвал меня на танцы.
Джейсон кивает. Понимает, что все вышло из-под контроля, но не принимается меня отчитывать за то, что я не подумала и открыла дверь. А стоит. Я сглупила, и теперь на мои плечи ляжет ответственность, если случится что-то плохое.
Он опускает сигарету и задумчиво опирается спиной о комод.
— Где Норин?
— В подвале.
— Как она?
Я пожимаю плечами, невольно смотрю на порезы, тянущиеся вдоль руки, и шепчу:
— Могло быть и лучше.
— Я хочу увидеть ее. — Джейсон затягивается.
— Ты ведь понимаешь, что она немного не в себе, что ее проклятье…
— Мне плевать, какое у нее проклятье. — Мужчина хмурит брови и переводит на меня твердый взгляд. — Это неважно. Я просто должен поговорить с ней.
— Норин — Черная Вдова. — Внезапно говорю я и понимаю, что решительность в моем голосе отнюдь не моя. Чертова эмпатия. Я бы никогда не выдала секрет Норин. — То есть…
— Серьезно? — Джейсон вдруг кривит губы. — Это многое объясняет.
— Не смешно.
— Эта дамочка закрыта в себе, в своей одежде и в своих предрассудках. Ты говорила, она одержима Дьяволом, что он проникает к ней в мозг, — мужчина касается пальцами лба и наклоняется ко мне, — так вот никто не залезет в голову, если ты не позволяешь этого.
— Что ты имеешь в виду?
— Это самовнушение. Ваш Хозяин заставляет ее думать, что она причинит вред тому, кто ее любит, и потому мучает каждый раз, когда она может убедиться в обратном. Никто ведь не умирал раньше, верно? — Джейсон смотрит мне прямо в глаза, а я хмурюсь.
— Не знаю. Наверно. Мне не рассказывали.
— Девочка, он же Лукавый. Он умеет врать.
— Слушай, если ты прав, я только рада! — Прохожусь руками по лицу и вздыхаю. Мне жутко не по себе. Нужно придумать, как пережить танцы. Правда, затем меня накрывает волна стальной решительности, будто я знаю, что делать; будто все просто! Приподнимаю подбородок, замечаю, как Джейсон довольно кривит губы, и понимаю, что уверенность на меня свалилась не случайно. — А ты умеешь придать сил.
— Думаешь?
— Чувствую. — Улыбаюсь и вижу, как из гостиной выходит Мэри-Линетт. Она сонно в стороны руки растягивает, зевает и опирается о дверной косяк.
— Я что-то пропустила? Пульс у вас бешенный, такой громкий, что я проснулась.
— Только что приходил Логан.
Тетя Мэри взволнованно выпрямляется, и тут же без слов все понимает. Лицо у нее вмиг становится бледным и недовольным. Она рычит и вдруг по стене ударяет так сильно, что деревянный пласт продавливается, оставив вмятину в форме ее маленького кулака.
