Кровавый Король (СИ) - Кэйтр Элизабет

— Прошу Вас, я всё расскажу… Всё без утайки… Только не трогайтееё… Вы знаете, каконаважна мне…Она слишком стара… а я так боюсь боли…

— Знаю. Но так уж сложилось, что моя жена — важнее.

Крик Румпеля застывает в ушах Изекиль и Паскаля. Изекиль видела всего несколько раз, как Видар взаимодействует и проникает в души: с некоторыми он был осторожен, а с некоторыми обращался, как с мусором, не заботясь о том, как может повлиять в дальнейшем. Сейчас он находился на грани — только потому, что оказался не в силах сдержать все эмоции, что свалились на плечи. Хотя, ни по лицу, ни по расслабленной позе сказать этого не представлялось возможным. Губы Видара дёргаются в лёгкой ухмылке, будто бы он наслаждался криками старого альва.

Паскаль подкусывает щёку изнутри. С той самой секунды, как ему открыли, что Кровавый Король являлся Вторым Каином и носил на себе Метку, Кас уже был ни в чём не уверен. Король мог убить его сестру с той же лёгкостью, как убить за неё.

Видар отпускает Румпельштильцхена из плена своих глаз, а затем помогает подняться и снова сесть на кресло. Даже поднимает плед, набрасывая на альва.

— Так, значит, ты переметнёшься к Генералу Узурпаторов? — хмыкает Видар.

Паскалю кажется, что сильнее удивляться он уже не может.

— И ты попросил у него труп моей жены? — продолжает Видар.

Ваза, что стоит рядом с Паскалем, разбивается. Оказывается, удивлению всё ещё нет предела.

— Он сделал — что? — Кас делает несколько шагов, но перед ним возникает Изекиль.

— Дай им поговорить, — чуть ли не шипит она.

— Ей не выйти оттуда живой, — хмыкает Румпель. — И я не собираюсь предавать тебя, это ты уже прочитал во мне.

— Да, а теперь ты расскажешь им, — Видар кивает на Паскаля и Изекиль, — как спасти нашу королеву.

— Никак, несносный ты мальчишка! Я попросил её тело, чтобы воскресить! Как только ваша связь окрепла — распустились камелии. Это значит, что их сок способен вытащить Дитя Истинной Любви с того света! А она, слава Хаосу, является таковой!

— А можно как-то, ну, начать с начала? — фыркает Изекиль, усаживаясь на диван. Следом за ней опускается и Паскаль.

— Генерал Узурпаторов пытается сделать то, что не завершил Тимор. Тимор желал прибрать к рукам магию душ. Это он заточил Тьму в Пандемониум, потому что только так мог питаться её силой. Генерал освободил Тьму, привязав к себе для той же цели. Он стремится стать Истинным Королём Пятитэррья, не зная, что такой король уже есть, — Румпель переводит взгляд на Видара. — Он думает, что, уничтожив тебя и соединив энергию Тьмы и твою — научится владеть душами. Другой вопрос — что нужно самой Тьме?

— Но Видара невозможно убить, — усмехается Паскаль, но Румпель только отмахивается.

— Возможно, если он вдруг побежит за моей Верховной, предлагая направо и налево заживо срезать Метку и передать Генералу.

— Я похож на идиота? — угрожающе рычит Видар.

Прежде чем начать говорить, Румпельштильцхен недовольно прищёлкивает языком:

— Генерал в курсе родственной связи. Он думает, что если заставит мою королеву избавиться от родственной связи, то её сердце напитается страшным грехом, что вольёт во Тьму ещё больше силы. А это значит, что он ослабит Видара. Но на самом деле, таким образом, мы спасём сердце моего короля, а вместе с тем Метку и нашу землю. Когда рушится сильнейшая связь — происходит что-то типа катаклизма. Все могущественные существа в радиусе нескольких тэррлий на несколько секунд просто… теряют контроль над собой. Тьма будет ослаблена, а, значит, и Генерал тоже. И в момент их слабости — Метка моего Величества сможет поглотить их гнев и ярость в себя. У Вас будет время, что умертвить их и стать Истинным Королём Пятитэррья, если только Вы сами не поддадитесь «разрушению».

— И каким образом вы хотите нарушить связь? — Изекиль поднимает глаза на Видара, понимая, что тени сделали линию его скул острее.

— Ей нужно убить собственного брата, нарушить священную братскую любовь, — напряжённо произносит Видар.

Паскаль переводит на короля разъярённый взгляд. Фрагменты паззла, наконец, сложился в единый рисунок.

— Она не убьёт Брайтона, — чуть ли не шипит Кас.

— В этом и вся проблема, — поджимает губы Румпельштильцхен.

— Не только в этом, — шумно выдыхает Видар, подходя к камину. — Наша Тэрра приняла её. Отныне и навсегда. Если ей причинят боль, то она отразится на земле катастрофой.

Румпельштильцхен тихо ругается, подскакивая с кресла. Он начинает мельтешить из стороны в сторону, зажимая голову ладонями, как в тиски.

— Она должна была уронить лишь одну слезу, как я и просил! Лишь одну, глупая ведьма! Ты! — он поворачивается на Паскаля. — Ты пахнешь её слезами! Сколько капель упало на землю? Ты должен знать!

— Рехнулся, нахрен? — Паскаль подскакивает с места, угрожающе надвигаясь на альва, Изи вовремя хватает его за руку. — Откуда мне знать, сколько хреновых капель… — он застывает, зрачки стремительно расширяются. — Она ревела навзрыд… Тогда, после того, как посетила тебя. Она… ревела у меня на плече…

— Так, стоп! — Изекиль усаживает Паскаля обратно, а сама поднимается. — Хватит, Паскаль!

— Есть ли ещё способ разорвать связь? — устало выдыхает Паскаль, прикрывая глаза.

От духоты и напряжения уже кружится голова.

— Есть. Только он может принести нам проблемы, — фыркает Румпель.

— Ну, конечно, сейчас-то их нет, — Кас отворачивается в сторону окна. И солнце, как назло, светит так ярко, что в пору удавиться.

Комната погружается в ритуальную тишину, нарушаемую лишь треском поленьев и хрустом пальцев Видара.

— Есть древний ритуал, — Румпельштильцхен подрывается к шкафу, набитому книгами.

Спустя несколько секунд он достаёт огромную книгу в изумрудно-золотом переплёте.

— Вот! — он находит нужную страницу. — Это заклятие. Заклятие сердца, которое проводили во времена Пандемониума, чтобы проверить верность любящих друг друга людей.

— У любого заклятия есть цена, — недовольно бурчит Паскаль. Именно так ему постоянно втолковывала Эсфирь.

— Да. У этого тоже. Но… Заклятие само по себе не простое с физической и чувственной точек зрения. Одно сердце на двоих. Для этого надо вырвать сердце своей пары, раскрошив его, а затем, в короткий промежуток времени, вырвать своё и поместить в грудную клетку пары, у Отдающего появляется проекция сердца. Таким образом, возникает тонкая тёмная материя, связующая двоих любовью. Оба всё чувствуют. Оба способны жить, как и прежде, но с одним условием — смерть Принимающего является смертью и для Отдающего. Одно сердце работает на двоих, но для этого должна быть сильная любовь, как у родственных душ или братская любовь. На незначительное время, меньшее, чем при разрыве связи, мы сможем вызвать брешь у Тьмы и Генерала, действовать придётся очень быстро, с условием…

— Вырвать сердце может только ведьма! — перебивает Изекиль. — Это заранее обречено на провал, потому что, если ты не заметил, ведьмы среди нас как раз и нет!

— Верно, но при нужном зелье — это сможет сделать и могущественный Целитель. Он-то у нас есть. И зелье я сделаю, — Румпель растягивает тонкие губы в хитрой улыбке.

— Что за цена у заклятия? Меня одного это интересует? — вновь встревает Паскаль, смотря на Видара.

Но король, казалось, находился далеко отсюда. Его полностью поглотили языки пламени в камине.

— Память, — вместе с тем, как это произносит Румпель, Видар резко переводит на него взгляд. Альв оступается.

— Чья? — челюсть Видара напрягается.

— Того, кто делится своим сердцем. Отдающего. В нашем случае, Ваша, мой король.

— И как я… вернусь, чтобы поглотить Тьму, если всё забуду?

— Видар, нет! — Изекиль так громко протестует, что старый альв щурится.

— Я приготовлю ещё одно зелье, куда заключу все воспоминания, — Румпель смотрит только на короля.

— Хорошо, — кивает медленно Видар, в глазах вспыхивает огонёк выгоды.

— Ни хрена не хорошо! — взрывается Паскаль. — Это всё настолько из рода невозможного, что звучит, как самоубийство! И вместо всего — мы будем иметь три смерти: твою, моего брата и сестры! А вслед — разрушится эта Тэрра. А если учесть совсем малюсенький, недавно открывшийся для меня фактик, что ты — второй Каин, а мы «подарены», чтобы веселить вас, то мы все тоже, нахрен, сдохнем на этой карусели радости. Чудесно!