Кровавый Король (СИ) - Кэйтр Элизабет

— Ты, мать твою, переплёл ауры, — лицо Видара превратилось в напряжённую маску.

— А мой брат затуманил вам разум. Мы делали это каждый раз, когда видели вас, — Паскаль приваливается спиной к целой дверце шкафа. — Мы удерживали вас от безумия и смерти.

— Эта боль, это…

— Да, — кивает Кас, потому что продолжать Видару не стоит. Он оглядывает всех ледяным взглядом. — Чем больше ваши души насыщались друг другом, тем сильнее реагировали на прикосновения кдругим. Видимо, сейчас был твой предел. Если бы тот, кто возомнил себя тобой, решил довести дело до конца — ты бы умер.

— Я не могу умереть, — хриплый смех срывается с губ Видара.

В глазах пылают огни безумства.

— Видар… — начинает Изекиль. — Метка… Она… горела изнутри, пока тебе было больно. Ты снова держал контроль… Ты позволял Метке питаться собой, потому…

Но Видар прикрывает глаза, не желая дослушивать Изи. Он знал, что виновника боли нет — вернее, он никогда бы не позволил сорвать свою агонию на Эсфирь.

— Утро открытий! — Паскаль хлопает в ладоши, а затем потирает шею.

Видар касается ладонью Метки, что ещё была теплее, чем остальное тело. Он обессиленно садится на кровать.

— Ты утверждаешь, что Эсфирь Лунарель Рихард — Верховная ведьма Тринадцати Воронов, без пяти минут Королева Истинного Гнева, моя жена — является моей родственной душой? Всё это время?

— Сюрприз, — усмехается Паскаль.

Себастьян шумно выдыхает, усаживаясь в кресло за рабочим столом. Изекиль опирается на стену, а Файялл лишь кивает головой.

— Она знает? — Видар снова не узнаёт своего голоса.

Пустой взгляд упирается в тумбочку у изголовья. На ней лежала впечатляющих размеров книга из его библиотеки. Изумрудно-золотой переплёт казался чужеродным комнате ведьмы. На обложке строгими буквами выводилось название: «Заклятия сердца. Том третий».

— Мне не говорила, — натянуто отвечает Паскаль, проследив за взглядом Видара. — Но всё указывает на то.

— Она искала Старожилов, ведь так? — внезапно спрашивает Фай.

Изекиль посылает брату уничтожающий взгляд:

— Ты же не подозреваешь, что она хотела узнать, как избавиться от великого дара?

В комнате становится так тихо, что усмешка Видара знаменует собой конец света.

— Если моя жена этого хочет, значит, её желание нужно уважать. Мы вернём её домой целой и невредимой и подумаем над тем, как разорвать связь.

Все не сразу понимают, что слова принадлежат Видару. Он всё так же сидел, в пол оборота, блуждая пустым взглядом по корешку книги.

Внутри него зияло блестящее ничего.

— Видар… — Изекиль хочет вразумить друга, но тот лишь с трудом поднимает ладонь.

Если бы он перевёл на неё взгляд — она бы поняла, что его сердце разлетелось на осколки, а острые грани глубоко засели в кости и плоть.

Видар медленно вдыхает, а затем, мысленно сосчитав до шести, выдыхает. Он ведьзнал, что она любила его. Он коснулся души. Он знал, чтоона любила… И хотела избавиться от этого чувства. Она никогда не хотела быть его. Большинство их столкновений — чёткая работа Паскаля и Брайтона, а затем… затем душа тянула к ней, пока она… пыталась убежать. Всё это время. Она не допускала мысли о том, чтобы рассказать ему, чтобы… попробовать быть не порознь, а… вместе, рядом друг с другом, как вчера, на том демоновом балконе, где, как ему казалось, он обрёл надежду.

Всё встаёт на свои места. Её резкие выходки, колкие слова, разжигание ненависти к самой себе — всё стремительно летело к одному результату — чтобы отдалиться, выгадать время и разорвать связь.

Тишина снова разбивается его усмешкой. А затем едкий смех слетает с губ. Демон, он так хотел её во всех смыслах, что даже не подумал о том, какую выгоду мог выручить с родственной связи, обретя бесконечный заряд силы.

— Брат? — Себастьян поднимается с кресла, но Видар тоже поднимается на ноги.

— Наведаемся к Румпелю, — его голос становится таким ледяным, что Изекиль немного щурится.

Видар стягивает с себя рубашку, кидая её на кровать. Кас поднимает взгляд, замирая: те части татуировок и шрамов, что он видел, пока король был в отключке, не шли ни в одно сравнение с тем, сколько он увидел сейчас: на альве буквально не было живого места, и всё это придавало ему ту самую змеиную сущность, которой он и являлся.

— Сейчас? Ты еле стоишь… Ты, — но Себастьян замолкает, как только Видар прищёлкивает языком.

— Да. Сейчас. Мы не знаем, где она. Мы не знаем, что с ней. Знаем лишь, что она жива, потому жив я. У нас нет времени прикидывать план.

Видар делает несколько шагов, ощущая прилив силы, что разлился приятным теплом по венам.

— Файялл, направь Второй и Четвёртой Тэрре уведомление о защите населения, — командует Видар. — Себастьян, отдай приказ о чрезвычайном положении. Паскаль, свяжись со своей Тэррой, им тоже надлежит последовать нашему примеру. А затем, ты и Изекиль пойдёте со мной к Румпельштильцхену.

— Видар, ты не пойдёшь за ней один в пекло к Узурпаторам, ясно? — Себастьян одёргивает мундир, смотря на друга серьёзным взглядом.

— Я — твой король.

— Это именно та причина, по которой я обязан сохранять твою жизнь!

— Да? — в глазах Видара сгущаются тучи. Паскаль неосознанно сглатывает, а Изекиль прижимается к Файяллу. — А я был обязанпредупредить любую беду. Так что теперь мне следует с особой ответственностью выполнить следующую часть клятвы. — Видар доходит до двери, касаясь пальцами ручки. — Как только я оденусь в нормальную одежду, подавляющая часть моих приказов должна быть исполнена.

С этими словами он оставляет Поверенных и Паскаля в комнате, что только одним существованием рвала сердце на демоновы куски.

⸶ ⸙ ⸷

Видар входит в сказочный домик Румпельштильцхена, как в собственный замок: благо не открывает дверь с ноги. Наглухо-застёгнутый тёмно-изумрудный камзол выражал воинственность каждой пуговицей.

За ним переминается с ноги на ногу Изекиль, не отличающаяся особенным настроем к драке, и Паскаль, что не вымолвил ни слова с тех пор, как Видар покинул покои его сестры.

Король выискивающим взглядом оглядывает комнату, останавливаясь на кресле у камина. Румпельштильцхен сидел, закутавшись в огромный чёрный плед, свесив босые ноги с подлокотника.

— Чем обязан, Кровавый Король? — выгибает бровь он, не отвлекая взгляда от огня в камине.

Видар молча встаёт напротив кресла, держа руки за спиной, отчего его осанка кажется более величественной, чем есть на самом деле.

— Кому ты служишь?

— Разве не Вам, Ваше Величество? — лениво протягивает Старожил. Губы изгибаются в ухмылке. — В конце концов, я попросилкое-чтодля Вас, когда всё закончится. Рискуя собственной шкурой попросил.

— Ты в курсе, что сейчас произойдёт?

Изекиль казалось, что с той самой минуты, когда Видар осознал задумку ведьмы, его голос превратился в ледяной саван.

Румпельштильцхен подскакивает с кресла, плед падает к ногам дымным облаком, настоящий животный страх застывает в глазах Старожила, что не укрывается от Паскаля. Лицо принца вытягивается: только что старый альв и виду не подавал, а то вдруг испугался, да так, будто перед ним стоял Пандемоний во плоти.

— Прошу Вас, Ваше Величество, не нужно… Я расскажу Вам всё так. Прошу, не надо, я не…

— Я больше не «несносный, высокомерный, амбициозный» и так далее «мальчишка?» — Видар ухмыляется.

— Прошу, не делайте этого. Вы же знаете, Вы же… знаете, что я и так Вам всё расскажу.

— Я знаю, — размеренно кивает головой Видар. — Ты расскажешь только потому, что помнишь, ктоистребил всех Старожилов, кроме тебя.

Паскаль от удивления раскрывает рот и тут же, мысленно ругнувшись, закрывает его.

— Ваши души слишком питательны для меня, — Видар усмехается, глядя на то, как Румпельштильцхен встаёт на колени. — Но я не собираюсь тебя убивать. Ты нужен мне. Особенно сейчас.

Видар сокращает расстояние, приподнимая подбородок альва, чтобы тот смотрел ему в глаза.