Наренгу идет за тобой (СИ) - Медведская Евгения

Девушка изменилась и то, как она смотрела на Наренгу бросалось в глаза. Нехорошее чувство шевельнулось в душе. Они подходили друг другу, как две части одного целого. Будто бы одна душа жила в двух телах сразу. Исида поднялась, чтобы покинуть кабинет, но их рукам было никак не разъединиться. Все выглядело так, будто бы даже минута проведенная врозь стоит им усилий.

Пинатири понял, что готов заплакать. Вот с чем он хотел сразиться. Вот что он хотел купить за власть и положение в обществе, но Наренгу всегда мог предложить больше.

— Рад приветствовать ваше великолепие, — Пинатири чуть склонил голову. Ему становилось все хуже.

— Здравствуй, Пинатири, — произнес дракон. — Ты явился быстрее, чем я ждал.

— Здравствуй, Исида, — сказал Пинатири. — Ты прекрасна в роли дамы его сердца. Надеюсь, тебе нравится место в его судьбе.

Исида хотела ответить, но рука мужа сжалась на ее тонком запястье. Знак молчать.

— Моя жена заслуживает иного приветствия, — сказал Наренгу, поднимаясь.

Жена! Пинатири не знал. Он ничего теперь не знал. Его доступ к делам магической охраны закрыли, зеркала молчали, магия ловушек не работала. Люди в резиденции говорили лишь то, что им было велено.

— Ваше великолепие, Исида, — он склонил голову. — Удивительно, что я не слышал ни единого слова о свадьбе.

— Свадьба лишь предстоит, — сказал Наренгу. — Мы женаты по закону моего рода.

Пинатири пробрала дрожь. Такие браки не заключались множество лет. Исида прошла через драконий ритуал и все, что он об этом знал было жутко. Когда Бьекка умоляла отца соединить их с Наренгу судьбы, тот просто смаковал самые дикие домыслы об этом действии. Смеялся над дочерью, говоря, что она каждой клеткой тела пожалеет. Расписывал, какие ужасы и пытки ждут ее и что не любая невеста способна пережить этот кошмар.

Он представил распластанное тело королевы грез на темном алтаре. Обнаженная белизна на черном камне. Говорили, что дракон бросает избранницу на него с высоты, чтобы та не могла и шевельнуться, пока чудовище берет ее. Рассказывали, что сломанные кости хрустят, крики слышны на километры. Сводящая с ума боль — вот что достается невесте, а затем пламя охватывает тело и жжет его. И если дракон любит по-настоящему, то потом приходит исцеление, а если любовь — лишь мираж, то девушка погибает, а чудовище ищет новую жертву.

— Пинатири, перестань! — взорвалась Исида, глядя на его лицо. — Я не знаю, что за мысли сейчас роятся у тебя в голове, но не смей! На твоем лице такой ужас, будто бы Наренгу сказал, что сожрал меня. Собачья чушь и суеверия.

— Он не бросал тебя на камни с высоты? — спросил Пинатири, чувствуя, что алкоголь раскрывается в крови все сильнее.

— В Михелле популярна эта версия? — усмехнулся Наренгу. — Сестрица не делилась своими исследованиями, раз ты веришь в такую ересь?

— Не делилась, — буркнул Пинатири. — Я был уверен, что чувства к тебе она оставила в прошлом. Впрочем, я ничего не понимаю в женщинах, как все уже убедились.

— Власть над Михеллой меня волнует мало, — объявил Наренгу. — Ты доставил мне проблем неразумным правлением и тем, как распустил сестру. Мне придется временно управлять вашей страной, но не отсюда.

— Крето, — вздохнул Пинатири. — Ты будешь держать нас через Крето, где правитель тоже сидит, до тех пор, пока у тебя нет желания занимать трон собственной задницей.

— Я бы и там не желал править, — сказал Наренгу. — Но из-за Бьёкки мне нужно было ловить Исиду по всему миру — лучшего мага иллюзий, королеву грез высшего уровня. Мне нужны были ресурсы и содействие, поэтому я получил больше власти, чем когда-либо хотел. Власть — это обязанности, а их мне хватало и в Михелле. Я бы оставил тебе трон, но никто во всем мире не примет от меня такой мягкости. Меня здесь оскорбили, обвинили в преступлениях, которых я не совершал. Лишили женщины, которая мне дороже всего. Мою собственную жизнь поставили под угрозу. Совет Драконов выдвинул мне жесткие условия. Людоргу удалось доказать, что все эти действия вина твоей сестры. Поэтому ты жив.

Пинатири судорожно выдохнул. Преступления против жизни драконов. Он все еще думал, что дело в ревности и личных обидах, но теперь холодный пот струился по спине. Вот почему у него не было доступа к важной информации — чтобы он не сошел с ума от страха и не бросился в бега. А так он бы и поступил, знай, насколько все далеко зашло. Совет Драконов — мрачная организация, с которой шутки были плохи. Они являлись высшим судом и решения выносили жестокие. Если дело дошло до них, то в словах Наренгу была истина — он не имел выбора.

Пинатири понимал, что честь нового правителя была задета. Еще в прошлый раз он получил указания не марать высокого имени и не заявлять в международную магическую охрану никаких обвинений. Предупреждениям надо было внимать раньше. Он еще раз с ненавистью вспомнил сестру, но справедливо было одно — будучи графом он нес ответственность за все, что происходило в стране. Был слеп — теперь сам в ответе.

— Я благодарю за справедливый суд, — сказал он, комкая слова. — Не каждый может поступиться злостью на врага и ревностью к сопернику.

— Ты мне не соперник, — отрезал Наренгу.

— Не соперник, — покорно повторил Пинатири, вспоминая сцену с Исидой.

Что он вообще о себе тогда думал? Ему пришло на ум, как девушка приняла рубины из его рук. Надела ли она их еще хотя бы раз или просто выбросила? Сейчас на ней был драконий подарок. Пинатири боялся думать, сколько королевств стоят голубые ассиметричные бриллианты в золоте.

Ревность и зависть снова сжали горло. Хотелось сказать что-то едкое, гнусное, оставить за собой последнее слово, надавить Наренгу на больные точки, но бывший граф был бессилен. Он смотрел на чужое счастье, думал о своей разрушенной судьбе, винил сестру, влюбленную в дракона.

— Смею ли попросить о милости, ваше великолепие? — спросил он, заставляя голос звучать.

— Я выслушаю, — ответил дракон, ничего не обещая.

— Можно мне покинуть особняк и поселиться в другом месте? Порталы высосали магию и разрушили все, что я создавал. Жизнь в таких условиях кажется мне невыносимой.

— Можно, — ответил Наренгу. — Я поручу Людоргу это сделать. Но ты не имеешь права покидать Михеллу. Даже не пытайся. Возможно, через десяток лет я смогу смягчить для тебя условия содержания, но не сейчас.

— И то хорошо, — сказал Пинатири. — Благодарю тебя, Наренгу.

Дракон кивнул, жестом показывая, что прием окончен. Пинатири вышел вон, пугая своим бледным лицом Людорга.

— В особняк, — буркнул он.

Людорг вежливо поклонился, радуясь, что бывший правитель пережил встречу с новым. Пинатири по-прежнему для него много значил.

Наедине

Исида обняла мужа, как только тяжелая дверь захлопнулась.

— С ним поступили жестоко, — сказала она.

Наренгу покачал головой:

— Он получил ровно столько, сколько заслужил. Я надеюсь, у тебя к нему не было чувств?

— Это ревность? — спросила Исида, прижимаясь к его горячему телу.

— Да, — сказал мужчина, притягивая ее ближе к себе за запястье. — Я ревнивый собственник. Хотелось бы посадить тебя на цепь в моем доме и держать подальше от людей, как сокровище. Но ты теперь умеешь перемещаться. И мой дом больше не только мой.

Они приблизились друг к другу на достаточное для поцелуя расстояние.

— Ненадолго можно, — глухо выдохнула Исида. — Я бы даже хотела этого.

— Например, так? — спросил Наренгу, набрасывая огненную цепь ей на шею и дергая на себя.

Исида упала ему на колени, цепляясь за плечи руками. Ее глаза чуть закрылись, а с губ слетел тихий стон.

— Похоже, что я прав, — тихо заметил Наренгу, не выдавая чувств. — Но одной цепи мало. Я бы хотел приковать тебя к столу, высечь плетью, пройтись по твоей коже языками пламени, а потом взять всеми способами, которые придут в голову.

Девушка дышала ему почти в губы, но он не позволял ей дотянуться до них. Пробежала первая волна трансформации, и острые когти вонзились в кожу его шеи.