Ева Никольская - Зачарованный город N
— Если так пойдет и дальше, через пару дней ты станешь настоящей Сейлин, — его ладонь сместилась ниже моей поясницы, и я тут же взбрыкнула от возмущения. — Что такое, смертная? Ты же убеждала меня, что не девственница, так зачем теперь строишь из себя святую невинность? — язвительность сочилась сквозь его слова, а рука продолжала поглаживать мои бедра, ноги… Я удвоила усилия, пытаясь разорвать магические путы. Очень уж хотелось дать этому светломордому по вышеуказанной части тела. Не факт, что допрыгну, не суть, что не получится, но попытаться все же стоит. — А знаешь, я ничуть не удивлен этой подробности из твоей личной жизни. Такие, как ты, обычно теряют невинность с первым встречным, изрядно перебрав какого‑нибудь алкогольного напитка, а потом и вовсе забывают о чувстве меры, с головой погрязнув в случайных половых связях.
Так, это он на что сейчас намекает? А? Я зарычала, но звук не прошел через золотистую ткань, плотно прилегающую к моему лицу.
— Хочешь возразить? — мужчина усмехнулся и, ощутимо хлопнув меня по заду, сказал: — Слушаю тебя внимательно.
Звукопоглощающая лента мягко сползла с моего рта и, скользнув по подбородку к шее, перекинулась на плечо, а оттуда перескочила к опутавшему запястье жгуту и, прямо на моих глазах, слилась с ним воедино. Завораживающее зрелище. И жутковатое одновременно. Засмотревшись на все эти перемещения с перевоплощениями, я как‑то забыла о Повелителе и его не лестных высказываниях в мой адрес.
— Нечего добавить, смертная? — ядовито осведомился он, встав напротив.
Как только световое облако попало в мое поле зрения, я невольно зажмурилась. И скривилась заодно. Всем своим видом демонстрируя, насколько неприятен мне собеседник. Было стыдно. Хоть я и старалась гнать в шею эту мысль, закрываясь от нее щитами гнева и возмущения, она возвращалась с постоянством бумеранга, разнося в щепки все мои надуманные оправдания. Неловкость от того, что приходится висеть обнаженной перед незнакомым мужчиной, безжалостно возрастала от его далеко не целомудренных прикосновений и от слов… жестоких, обидных, но содержащих некоторую долю правды. Сколько раз я виделась с Сэн прежде, чем накинулась на него в карете? Вот — вот… Некогда боевое настроение стремительно таяло. На душе становилось мерзко и тоскливо. Даже ругаться с этим провокатором не было желания.
— Я хочу привести себя в порядок и одеться, — голос мой звучал тихо, но уверенно.
— Зачем? — даже не видя его глаз, я могла не сомневаться, что он внимательно изучает мое нагое тело.
Не насмотрелся еще, что ли? Пора бы уже. Особенно если учесть, что мне придется вынашивать его ребенка. Интересно, он уже сделал все, что требуется, или самое интересное меня ожидает в ближайшие дни? Когда там, по его словам, я стану настоящей Сейлин?
— Затем что мне холодно, — сказала в ответ, вяло отмахнувшись от неприятных мыслей.
Не в моем нынешнем положении поднимать данный вопрос. Хватит и того, что это лучезарное чучело меня ненавязчиво так облапало. Зачем провоцировать его к нежелательным действиям, затрагивая щекотливую тему?
— Здесь тепло.
— А мне все равно холодно. Вот заболею…
— Вылечим, — перебил Повелитель.
— Я есть хочу!
— Придется денек попоститься. Судя по твоей худосочности, ты это часто практикуешь, — усмехнулся он и, жестом пресекая мою попытку возмутиться, добавил: — Завтра ты получишь все, что пожелаешь, — тон Светлоликого стал до противного серьезным. Меня так и подмывало брякнуть что‑то типа "Желаю вечную жизнь и все богатства мира в своем подвале" или "Готовь, раз такой щедрый, полцарства и принцессу в придачу. То есть принца. Хм… чем не вариант?" — А сейчас тебе лучше вернуться к источнику и поспать. Обряд еще не закончен.
С последним его словом, державшая меня "паутина" вновь обратилась в золотую пыль, а я, получив неожиданную свободу, безвольной куклой полетела вниз. Однако отложенная ранее встреча с полом снова не состоялась. Меня легко и даже бережно поймали в объятья, после чего аккуратно поставили на ноги и поправили упавшие на глаза волосы.
Э… что‑то в лесу сдохло?
— К какому еще источнику? — чуть отойдя от шока (и от собеседника заодно), спросила я.
— Место, где ты спала. Там находится сосредоточие всей имеющейся в нижнем городе энергии.
Вот и выяснилось, почему каменная плита теплая. Но зачем мне снова возле нее тусоваться? Или это тоже часть ритуала? Кстати, о птичках… вернее о ритуалах.
— И? — я потерла руками плечи, от рассуждений о болезнях, и, правда, стало как‑то холодно. — Почему мне нужно туда возвращаться?
— Потому что там тепло.
— А церемония? — я все‑таки рискнула задать этот вопрос. — Она уже прошла? Я ничего не помню…
— И не надо.
— Так да или нет?
— Да.
— И что это значит? Почему на спине появился рисунок? Мое тело…
— Это больше не твое тело, теперь оно принадлежит мне.
— А свое уже не устраивает? Или решил сменить ориентацию таким экзотическим способом?
Не заметно для самой себя, я перешла на "ты", а этот сноб даже ухом не повел. Что ж, грех не воспользоваться такой поблажкой. Тем более вежливый разговор у нас никак не получается. Ни тогда, ни сейчас. Правда, в этот раз Его Величество меня хотя бы на колени вставать не заставило. Уже прогресс! Хотя висеть перед ним обнаженной в золотых сетях не менее унизительно, даже более.
— Иронизируешь? Ну — ну, — спокойно проговорил мужчина. — Выскажусь иначе. Ты вся отныне принадлежишь мне. Смирись с этим. Я же смирился, — с долей сарказма в голосе добавил он и сделал плавное движение рукой, от которого универсальная пыль вновь начала медленно подниматься с пола.
Я сглотнула, ожидая очередного издевательства. Но вместо этого, золотистые песчинки закружились вокруг его ладони, постепенно убыстряя темп. Это длилось до тех пор, пока сверкающий поток не упал на протянутую руку в форме целого и невредимого покрывала. Встряхнув материю, Светлоликий приблизился и начал молча заматывать меня в нее. Стоило большого труда не позволить моей челюсти шлепнуться на пол. Это что же, тактика такая? То язвит, хамит и издевается, то аккуратно ловит и укутывает, как сердобольная мамаша своего обожаемого отпрыска. Желание рассмотреть получше черты его лица прогрессировало, но, как бы я не приглядывалась, сквозь прищуренные ресницы и его светящуюся маскировку ничего особенного увидеть не удавалось. Хотя глаза и попривыкле к яркому свету. Тело нашло выход из положения раньше, чем до этого додумался мозг. Рука взметнулась на автомате и, нырнув в слепящее зарево, наткнулась на мужскую грудь, затем скользнула к шее. Его пальцы тут же стиснули мое предплечье, острые когти больно впились в кожу.
