Желанная герцогиня (СИ) - Любимка Настя
Время рядом с герцогиней для морфа летело стремительно. Он уже не старался узнать ни свое прошлое, ни почему был наказан. Чувствовал, что время еще не пришло и сейчас ему не следует напрягаться. Не следует, потому что может спугнуть тот шанс снова стать человеком и вернуть утраченную жизнь. На это сходу намекнул дух Священных Земель. Легендарной Колыбели…
И надо же, что она оказалась в их королевстве, считай на самом отшибе, под самым носом! Больше того, сама земля отчаянно защищала себя!
А уж как требовал от него дух привести к нему герцогиню в первую веху на территории поместья! Она дескать все решиться никак не может! И радрак, морф готов был поклясться, вторил требованиям духа!
Это было странным, непонятным. И ослушаться морф не мог, не он тогда контролировал свое тело и разум, но в тот раз, его человеческую часть насильно во тьму не отправили… Позволили наблюдать.
И впоследствии, за все эти вехиманы, Виктран больше не оказывался во тьме. Ни единого раза, что не могло его не радовать.
Морф поначалу еще удивлялся, а после — просто жадно впитывал новую информацию, новые открытия, которыми щедро сыпала Хозяйка сказочных земель, имеющая доступ к Памяти Предков…
Да, он жадно собирал слухи, ревностно относился ко всему, что от него пыталась скрыть Анастейза, явно не доверяя ему до конца, часто подслушивал приватные разговоры герцогини с ее близкими, иногда за это был порот хранителем. Дух в гневе был страшнее лютого зверя. И мстил так, что спустя вехим морф больше не делал попытки узнать что-то вопреки воле самой герцогини.
Виктрану даже вспоминать подобное было стыдно, тем более он был уверен, что когда-то, в прошлой жизни, схожее чувство уже испытывал. И порот лозиной был за дело… смутно морф догадывался, что за кем-то подглядывал и его отцу это очень не понравилось. Да так, что забывшего напрочь о своей личности Виктрана, все равно от мысли об этом бросало в жар и будь он сейчас человеком, от такой памяти точно бы покраснели уши и щеки.
Морфу некогда было скучать. Каждая новая веха несла в себе чарующие открытия, неуемную энергию, которой герцогиня заражала окружающих и теплоту…
Его сердце словно когда-то было сковано льдом, а теперь оттаивало. Больше всего морф любил находиться с маленьким Илиасом. Малыш резво хватал волка за все выступающие части тела, и очень любил трогать его зубы. Морф всегда чутко следил, чтобы во время таких игр ребенок не поранился.
А еще, что смущало морфа и вместе с тем дарило надежду — это касания ребенка к радраку. Тот его щупал без всякого страха, казалось даже, что Илиаса артефакт очень привлекает.
А однажды, в ту самую веху, когда Анастейза объявила о приезде мужа, Илиас сумел ослабить артефакт на его шее! Для того, чтобы снять просто силенок бы не хватило, но именно это обстоятельство окончательно уверило морфа в том, что Илиас сможет снять с него радрак. Не случайно, как вышло тогда с ослаблением ошейника, а осознанно…
Новость о том, что к ним едет Радан Дарремский, привела его в ярость. Анастейзи была прекрасной, завораживающей, удивительно рациональной и вместе с тем… невероятно сильной внутренне, а внешне — хрупкой и нежной леди.
Как она управлялась хозяйством! Как руководила людьми, и с какой нежностью и благодарностью принимала заботу о себе со стороны как простых слуг, так и воспитанников. А уж их вечерние посиделки!
Виктран иной раз глазам своим не верил, разве легко добиться такого отношения от вчерашних волчат, которые никому, даже себе не верили… А вот гляди, приручила…
Аромат герцогини кружил ему голову и иногда морф позволял себе мечты о большем.
Однако морф знал, что где-то далеко его ждут родители. Теперь он мог точно сказать, что голоса и небольшие обрывки памяти, не открывающие ему толком лиц, их имен, но щедро одаривая чувствами, которые те к нему испытывали, относятся именно к его матери и отцу.
Когда-то ему придется объяснится с ними и наверное, с его невестой, если таковая имеется. Однозначного ответа на этот вопрос, сколько бы он внутренне к себе не обращался, не получал. Только смутный образ кого-то настолько далекого и холодного, что Виктран малодушно решил, что помолвки ни с кем не случилось, и он все же прислушался к словам отца об особенном для морфа аромате. А значит, перед герцогиней он чист и может предложить себя в качестве защиты, опоры, любящего мужчины, отца ее детей…
И вот теперь, приезд герцога отодвигал те самые смелые мечты! Да, морф знал, что леди к мужу не питает ничего кроме неприязни. Знал, что у Радана есть любовница, от которой тот напрочь терял связь с реальностью, но…
Они были венчаны перед ликом Священной Пары! Муж и жена и третьему точно нет места в их отношениях! Скорее четвертому, если учесть Сарвенду, которая, как выяснил морф позже оказался тяжелой.
Осень несла вехи с немыслимой скоростью, казалось бы, только вчера герцогиня узнала неприятную весть, а сегодня морф был первым, кто узрел всадника, гнавшего свою лошадь так, словно в кармане у Радана лежала запасная…
Не мешкая, он обратился в ворона и с помощью духа перенесся под окна спальни герцогини и забил тревогу.
Глава пятая
Анастейзи
— Живучая тварь! — яростный шепот, который, впрочем, был всеми услышан.
Отчетливо. Мой цветущий вид, явно не обрадовал Радана.
— Я тоже рада видеть вас, муж мой, — моя улыбка была широкой, словно бы говорящей: да, я такая, чем и горжусь.
— Ты и твоя паршивая магия… Мои люди! — Лицо герцог утратил напрочь.
Оно исказилось лютой злобой и совершенно отшибло ему мозги.
В противном случае он бы поостерегся чего-то требовать, тем более в таком тоне.
— Немедленно, слышишь, немедленно доставь всех сюда и только посмей не расположить их с комфортом. Сарвенде нужны лучшие покои! Поняла?
— Не сомневаюсь, что их ей предоставят в доме эдора Ойдохи. — Любезно ответила ему и тут же отдала приказ Аррияшу. — Капитан, сопроводите Его светлость в его покои. Севрим, отправьте слуг подготовить купальню.
И сделав шаг к мужу, почти вплотную, нейтрально сообщила:
— От вас попахивает, муж мой. — Дело не только в поте(его и лошадином), один морф, простите, вспомнил, что он птица и в прямом смысле нагадил на голову Радану. И это явно было сделано с тем расчетом, что магия радрака подобное за угрозу счесть не могла, иначе Его светлость еще бы по дороге сюда попросту разорвал волк. — Приведите себя в порядок, в противном случае, к сыну я вас не допущу.
— Как ты смеешь…
— И позволь напомнить: ты находишься на моей земле, вокруг мои люди, забудь о своих замашках палача, иначе я вспомню о том, что моя паршивая магия может сделать не только с твоим филеем и шеей, но и со всем телом. Ты же не хочешь лишиться, допустим, ног?
Герцог открыл рот, явно желая разразиться бранью, но вдруг замер, глядя за мою спину, а потом и вовсе обвел холл глазами, и, наконец, сообразил, что он тут один.
За мной — люди, недобро глядящие и готовые по первому приказу сделать все, чего пожелаю. Счет явно не в его пользу.
Рот захлопнулся. По подбородку мужа прошла судорога, а сам он сжал ладони в кулаки.
— Я — твой муж. — Напомнил с таким видом, словно не он минуту назад требовал всего лучшего для любовницы.
— Ваша светлость, пройдемте со мной. — Учитель был сама любезность, а стоящие за ним слуги, оба мужского пола, выражали готовность услужить.
Учитывая, что Тирхан был аристократического рода, гадости муж говорить не стал. Зыркнул только так, будто именно он победитель, и с царским видом пошел за Тирханом.
Вообще, нужно обладать определенным мужеством, либо полным отсутствием мозгов (пока не понятно, что преобладает в моем муже), чтобы, простите, не обосраться, сообразив, что находишься в стане врага и продолжить вести себя так, словно окружающие тебе должны.
Впрочем, полагаю, дело в статусе, данном ему при рождении. Он до самой своей смерти будет считать, что все ему обязаны и должны. Разве сам королю должен, и то, по великим праздникам.
