Мэри Берчелл - Такова любовь
Гвинет засмеялась в ответ, наклонилась и потерлась головой о его руку:
— Я так рада, что ты поспел к чаю. Я даже сказала бы, это чудо какое-то.
— Знаю. Знаю, что совсем забросил тебя, любовь моя, но, поверь, в этом нет моей вины. Обещаю, что все наладится. Спасибо, что понимаешь меня, милая. — Ван наклонился и поцеловал ее в щеку. Все это было настолько необычно и мило, что Гвинет захотелось запеть от счастья.
— Кстати, как насчет субботы? Сможешь уделить мне время?
— Конечно, если я нужна тебе.
— Ты мне всегда нужна, — улыбнулся ей Ван.
— Мы куда-нибудь идем?
— Хочу поехать в «Грейстоунз», это большой приют в Гемпшире. Я там один из главных попечителей, может, я уже говорил тебе об этом?
У Гвинет потемнело в глазах, и она едва смогла выдавить «нет».
— В общем, до меня им помогал мой отец. Сорок лет назад он приложил немало усилий, чтобы основать это дело, и теперь я продолжаю его. Место чудесное, просто идеальный приют для сирот. Они там кое-что перестроили и хотят, чтобы я посмотрел. Дорога туда чудесная, вот я и подумал: а почему бы нам вместе не съездить? Тебе ведь не приходилось бывать там?
— Нет. — Ее голос прозвучал настолько незнакомо, что она сама удивилась его звуку. — Нет, я никогда там не была.
— Поедешь со мной?
Ужас и дикое возбуждение охватили Гвинет, как пламя охватывает листок бумаги. Но она должна, должна собраться и ответить спокойно, ведь это простой, ничего не значащий вопрос. Она очень медленно наливала в чай молоко, изо всех сил стараясь, чтобы кувшин не застучал о края чашки.
— Да, Ван, — уверенно произнесла Гвинет. — Думаю, что это будет здорово. Мне хотелось бы поехать с тобой в… «Грейстоунз».
Глава 3
Гвинет вся извелась в ожидании субботы. Ее постоянно бросало из крайности в крайность, а настроение менялось, как ветер в море.
Ей казалось, что она сошла с ума, приняв предложение мужа поехать в «Грейстоунз», и что надо выдумать любой предлог и остаться дома. Но с другой стороны, неплохого было бы съездить и убедиться, что ребенок — ее ребенок — растет в надлежащих условиях и вполне счастлив в этом приюте, уверяла она сама себя.
«И потом, я конечно же не смогу узнать его, — повторяла Гвинет снова и снова, горя словно в лихорадке. — Нет никакого способа узнать. Если только…» Она не позволяла себе продолжить фразу, но глубоко в сердце росло странное, необъяснимое возбуждение. Ее снедало желание увидеть мальчика, которого она родила и которого пять лет подряд считала мертвым. Но если даже она увидит его — что тогда? Вдруг произойдет чудо и она сможет узнать ребенка? Как ей тогда поступить?
Ответа на этот вопрос у нее не было, и оставалось только надеяться, что сия чаша минет ее и Гвинет никогда не предстанет перед ужасающим выбором.
Или все наоборот? Сможет ли она пережить эту поездку, если так и не узнает малыша?
Мысли Гвинет возвращались к началу и скакали по бесконечному замкнутому кругу.
Суббота выдалась на редкость погожей, и исчезла последняя надежда найти предлог, чтобы остаться дома. Они выехали спозаранку, машина резво неслась по шоссе, безжалостно поедая мили между Лондоном и приютом, и Гвинет казалось, что они на бешеной скорости приближаются к какой-то ужасной драматической развязке.
— Доктор Келлаби прислал мне записку сегодня утром. Они с женой ожидают нас к ленчу и надеются, что у нас будет достаточно времени, чтобы все осмотреть, — сказал ей Ван.
— Доктор Келлаби — это директор приюта?
— Да, он управляет им уже лет десять. Как нельзя лучше подходит для такой работы.
— Хочешь сказать, он добрый?
— Очень. И еще весьма активный и прогрессивный человек, — Не было никакого сомнения, что Ван смотрит на него с точки зрения опекуна.
— Он не будет возражать, если я похожу и осмотрю все досконально? — поинтересовалась Гвинет и тут же задалась вопросом, не выглядит ли это подозрительным, ведь простые посетители наверняка не проявляют столь явного интереса при первом же визите.
— Думаю, им обоим польстит подобное внимание.
— Хорошо. Меня и вправду начинает интересовать это место.
Примерно в половине одиннадцатого они подъехали к живописному зданию из серого камня, которое более сотни детишек считало своим домом. Вокруг простиралось несколько акров земли, заросшей прекрасными раскидистыми деревьями, и Гвинет бросило в жар. «Должно быть, он тут очень счастлив», — пришло ей в голову.
Доктор Келлаби с супругой еще не вернулись с собрания местного комитета по поводу предстоящего Дня основателей, поэтому мистера и миссис Онсли проводили в студию. Перед ними как из-под земли вырос молодой человек в очках, которого Ван представил как мистера Фотергила, секретаря и казначея. Мужчины тут же пустились в обсуждение финансовых вопросов, но Гвинет это абсолютно не интересовало. Не за этим она тащилась в такую даль, и теперь ей не терпелось выйти на улицу и поближе рассмотреть малышей, которые резвились на лугу. Гвинет повернулась к мужчинам и одарила их самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна:
— Прошу вас, не обращайте на меня внимания. Пойду погляжу, как играют дети.
У Вана не должно было возникнуть никаких подозрений на этот счет, ведь малыши всегда привлекают внимание посетителей, они такие забавные.
Вот кто она такая — простой посетитель с праздным интересом к сироткам.
Гвинет остановилась неподалеку от группы самых маленьких и стала наблюдать за ними. Один из этих ребятишек вполне может оказаться ее собственным сыном, но она даже не знала, с какими словами подступиться к ним, и чувствовала себя инопланетянкой. Гвинет трепетала от страха, но не могла отвести от них взгляда.
Какой же из этих мальчишек ее? Какой? Тревожные голубые глаза Гвинет жадно изучали каждое личико, а сердце было готово вырваться из груди.
Ребенок с сияющими волосами, так похожими на ее собственные? Может, вон тот темноволосый, немного агрессивный, рьяно отстаивающий свою точку зрения? Этот похож на Терри: так же настойчив в достижении цели и любит командовать другими. Ее ребенком вполне мог оказаться вон тот бледный застенчивый паренек в зеленой рубашке, или этот высокий нескладный мальчишка, сидящий в сторонке, или даже восхитительно красивый ребенок, который пытался стоять на голове.
Последний был просто картинка, любая мать хотела бы видеть своего малыша именно таким. Золотые кудри, розовые щечки, пухленькие ножки и ручки, веселые голубые глаза — слишком хорош, чтобы быть реальным. Никто не устоял бы перед желанием усыновить его, если бы увидел, как этот малыш старательно устраивает свою кудрявую голову в зеленой траве и пытается поднять вверх сначала одну ногу, потом другую. Предположим, это и есть ее ребенок и кто-то другой захочет усыновить его…
