Мэри Берчелл - Такова любовь
— Но… может, она в чем-то права.
— Вряд ли.
Гвинет вздохнула:
— Ван, ты совсем не подозрительный человек, правда?
— Абсолютно. По крайней мере, когда речь идет о тех, кого я люблю. Не думаю, что любовь без доверия многого стоит. Но почему ты спросила об этом? Хочешь, чтобы я доказал свои чувства через ревность и подозрительность?
— Нет, ну что ты! — Она еще крепче прижалась к нему, и это было настолько трогательно, что Ван улыбнулся:
— Тогда что?
— Я вот о чем… — решилась спросить Гвинет. — Ты не думаешь, что, когда двое собираются пожениться, они должны признаться друг другу во всех своих грехах… ну, рассказать все о своем прошлом?
— Нет, моя милая! — с улыбкой заверил ее Ван. — Нет ничего более бессмысленного и бесполезного, чем копание в старых отношениях, давно канувших в Лету. Уверен, что у тебя есть что рассказать, но я не хотел бы, чтобы ты выносила это на свет божий. Слишком уж я ревнив. И если я когда-то, давным-давно, флиртовал с какой-нибудь женщиной, не думаю, что рассказы об этом сделают тебя счастливее.
— Думаешь, нужно подвести под прошлым черту и начать все заново?
— Без вопросов. Но зачем так трагически? Думаю, у нас нет ничего, что можно было бы назвать драматическим словом «прошлое».
Гвинет промолчала, и Ван снова взглянул на нее, немного озабоченно, но не без улыбки.
— Неужели это настолько мучит тебя, моя малышка?
Он был так непривычно нежен с ней, что Гвинет чуть не расплакалась. Но ей удалось сдержаться, и она просто кивнула в ответ.
— Но в этом нет никакой нужды. Если серьезно, то я считаю, что, если двое любят друг друга и соединяют свои сердца, это вовсе не значит, что у них не может быть личной жизни или воспоминаний. Это же очевидно, моя дорогая. Теоретически я готов признать, что кто-то целовал тебя до меня. Но практически я, скорее всего, свернул бы шею этому типу, если бы, конечно, узнал, кто это.
Гвинет подумала, что бы он сделал с человеком, с которым она спала и от которого родила ребенка, но не стала прерывать Вана.
— Для меня достаточно знать, что ты милая, славная и скромная. Если хочешь, я скажу об этом твоей тетке, и покончим с ее инсинуациями, — добавил Ван.
Гвинет поняла, что вот она — возможность выложить все начистоту, шанс, который дается один раз, но слова никак не шли на язык. Она уткнулась лицом ему в грудь и крепко обнята любимого. Такое проявление чувств было настолько нехарактерным для холодной сдержанной невесты, что Ван был тронут до глубины души.
— Все в порядке? Больше никаких сомнений? — Его голос прозвучал откуда-то сверху.
— Абсолютно никаких, — прошептала Гвинет, вздохнув то ли с облегчением, то ли разочарованно.
Она не могла сказать ему. Не могла, и все тут! Это означало бы потерять его. Стоит только вспомнить о том, с каким выражением он говорил о гипотетическом мужчине, который всего лишь поцеловал ее! Нет, она должна оставить все, как есть. Пять лет прошло, поздно что-либо менять. Ей не хотелось повторять мамины слова, но в них была правда: голая, неприкрытая, эгоистичная правда. «Нет, я не перенесу этого. Я не могу потерять Вана, — думала она. — Может, это недостойно и нечестно, я не знаю. Я только знаю, что люблю его и не могу потерять».
Гвинет постаралась прикрыться старой маской, но как же она ненавидела ее теперь! Раньше ей казалось, что прошлое действительно отступило, но оказалось, что оно живо, живо в самом что ни на есть буквальном смысле слова, сколько бы она ни притворялась, что его нет.
Вечером к Гвинет зашла мать. Миссис Вилнер решила не разводить церемонии и спросила напрямую:
— Ну и что ты ему сказала?
— Ничего.
— Ничего? — Мать с облегчением рассмеялась. — У тебя больше ума, чем я думала, дорогая Гвинет.
— Или меньше смелости.
— Иногда это одно и то же, — цинично заметила миссис Вилнер, и Гвинет уже в который раз пришла в голову мысль, как это ее отца угораздило жениться на этой странной бессердечной женщине. — Может, я все же не настолько испорченная? Видишь, я оказалась права. И если уж тебе так хочется ребенка, ничто не мешает родить его от Вана. Забудь обо всем и не ковыряйся в прошлом. Спокойной ночи, милая. — С этими словами мать удалилась к себе.
Гвинет подумалось, как ее разговор с матерью, должно быть, отличается от беседы других невест со своими родителями накануне свадьбы. Ей хотелось бы никогда не слышать ее последних слов — насчет ребенка от Вана, — потому что это каким-то невероятным образом казалось предательством по отношению к маленькому брошенному мальчику, ее собственному сыну.
— Неужели я настолько порочна? — Гвинет содрогнулась всем телом. В больших голубых глазах, которые уставились на нее из зеркала, застыл невысказанный вопрос.
В день свадьбы Гвинет разразилась невероятная гроза.
«Как странно, в самые важные дни моей жизни всегда гремит гром, — подумала Гвинет. — Если бы я была суеверна, то решила бы, что он приносит несчастье».
Но она не была суеверной и отказывалась думать о том, что это плохая примета. Она выходила замуж за Вана, и все остальное не имело никакого значения, ну, или почти никакого.
Гвинет знала, что необычайно хороша в своем свадебном платье. Глаза ее горели от возбуждения, а губы сделались мягкими и алыми. Розовый отблеск искрящегося шелка повторялся в легком румянце щек, а золотисто-каштановые волосы сверкали сквозь дымку фаты.
Ван спокойно стоял у алтаря под взорами многочисленной армии гостей и с легкой счастливой улыбкой наблюдал за тем, как невеста идет ему навстречу под руку с отцом.
Поначалу Гвинет сохраняла необычайную серьезность, но когда подошла к Вану и заглянула ему в глаза, то не смогла сдержать улыбки. Как же он счастлив! Да, она оказалась права. Растоптать такое счастье было бы глупо и жестоко, да и чего ради?
Сверху полились звуки хора, чистые, проникающие в самое сердце, и епископ строго сказал, что если кто-то знает причину, по которой эти двое не могут соединить свои сердца, то должен сказать об этом прямо сейчас или (о, благословенные слова!) замолчать навечно.
Где-то на задворках памяти Гвинет услышала тихий писк новорожденного ребенка, но наваждение пропало так же неожиданно, как появилось, и кольцо Вана скользнуло ей на палец — яркое, сверкающее, баснословно дорогое.
Она стала его женой.
Огромная толпа окружила молодых, и посыпались традиционные объятия и поздравления от всех на свете родственников, друзей и знакомых. Гвинет увидела, каким счастьем и гордостью светится лицо ее отца, и еще раз поздравила себя с правильным выбором. Но среди улыбок и голосов одобрения прозвучал один, который заставил ее содрогнуться: «Какая же ты счастливая, Гвинет! Такая милая и простая история: ни кризисов, ни разочарований, просто очаровательная дочка достойных родителей встретила своего принца, влюбилась в него, вышла замуж, и с тех пор они жили долго и счастливо».
