Кара Уилсон - Чудес не бывает!
— Ее книги так умны, что ставят меня в тупик. Я пытался прочесть некоторые, но всегда бросал, не дочитав до конца.
— О чем они? — поинтересовалась Мэнди.
— Я сам хотел бы знать это, — вздохнул Стивен. — Думаю, о людях… о странных вещах, которые с ними происходят. Мне кажется, там есть что-то мистическое. Один из ее ближайших друзей в Тунисе — марабут… это что-то вроде арабского святого, Сиди бен Ахмад. Он живет как отшельник в маленьком белом домике на окраине города. Марабуты не пользуются любовью властей. В воскресенье вы можете встретить его. Он обычно появляется у Ренаты, как и все мы, покоренный ее обаянием.
Они уже дошли до дома, и в свете лампы, горящей в холле, Мэнди увидела мечтательное выражение, появившееся на лице Стивена… его мысли, без сомнения, были полны Ренатой. Он коротко и рассеянно пожелал Мэнди спокойной ночи.
Поднимаясь к себе в комнату, Мэнди почувствовала, как на нее наваливается усталость. Она не могла понять, почему это происходит, ведь это был ее самый замечательный день в Тунисе.
Когда Мэнди проснулась, солнечный свет лился в ее комнату через окно. Взглянув на часы, она обнаружила, что уже девять. Когда она ложилась в постель, было около трех часов ночи.
Несколько минут она лежала, не в силах отказаться от сонного уюта, у нее возникло детское чувство, что произойдет что-то хорошее, хотя ее ждал самый обычный день — печатание на машинке и прогулка на пляж. Сегодня она не встретит Рамона, но, возможно, об этом не стоит жалеть. Его поведение прошлой ночью встревожило ее. Решив выбросить из головы юного принца с его чувствами, Мэнди вскочила с кровати.
К тому времени как она приняла ванну, предвкушение чего-то радостного вылилось в песенку.
«Золотые яблоки солнца,
Серебряные яблоки луны», —
напевала Мэнди строчки, которые слышала где-то. Человек, написавший их, должно быть, думал о Тунисе с его золотыми днями и ночами, озаряемыми серебряным светом луны. Золотые яблоки: не восходят ли они к греческой мифологии? Она вспомнила легенду о трех богинях — Гере, Афине и Афродите, соперничающих в борьбе за обладание золотым яблоком. Как и Дидона, они страдали от любви, лишний раз доказывая, что даже богиням ничуть не проще завоевать сердце любимого.
Мужчины уже завтракали, когда она присоединилась к ним. С ее появлением прервался серьезный разговор, предметом которого являлись… все те же римляне и то, что они делали для ирригации в Северной Африке после уничтожения лесов, дающих естественную влагу.
Хотя Стивен привстал, чтобы подать ей стул, он едва бросил на нее взгляд, продолжая разговор с профессором, жадно внимающим ему. Во время работы в Эль Хабесе он натолкнулся, по-видимому, на остатки окаменевших стволов деревьев, свидетельствовавших, что там когда-то существовали леса.
Эль Хабес… там живет Рамон.
— Далеко отсюда до этого места? — поинтересовалась она.
— Я как раз собирался спросить, но ты опередила меня, — вмешался профессор. — Как-нибудь мы должны туда съездить. Эти окаменевшие стволы могут оказаться весьма ценной добавкой к моим исследованиям. Как ты думаешь, мы не помешаем, если поедем с тобой?
— Только без Мэнди, — ответил Стивен, бросив на нее странный взгляд. — До тех мест около пятисот миль, и нам придется в пути провести ночь в пустыне.
— Я ничего не имею против ночи, проведенной в пустыне, — заметила Мэнди. — Это было бы забавно.
— И чертовски неуютно, — отрезал Стивен. — Но не волнуйтесь, вы ничего не потеряете, оставшись дома. Мой лагерь находится в пяти милях от города-оазиса, где живет ваш принц, поэтому маловероятно, что вы встретили бы его.
— Какой принц? — заинтересованно спросил профессор.
— Стивен просто шутит. — Мэнди бросила испепеляющий взгляд на Стивена.
— Понятно, — сказал профессор, хотя ничего не понял, и тут же забыл об этом.
Повернувшись к племяннику, он заявил, что хотел бы поподробнее услышать его рассказ об окаменевших стволах деревьев и фантастических следах каналов, тщательно построенных римлянами, чтобы извлекать воду из земных недр.
Совершенно забытая, Мэнди сосредоточилась на завтраке, бросив на Стивена возмущенный взгляд, которого тот не заметил. Ей уже начинали надоедать его постоянные шутливые намеки на ее дружбу с Рамоном. В следующий раз она выскажет ему все, что о нем думает, и это доставит ей огромное удовольствие.
Но когда несколько дней спустя у нее появилась такая возможность, действительность оказалась не такой, как она воображала, и этот разговор оставил у нее чувство неловкости.
Был самый обычный день — утро в кабинете, затем прогулка на пляж, чтобы искупаться перед ланчем. Стивен никогда не предлагал составить ей компанию, предпочитал купаться рано утром в одиночестве.
— Тогда, — говорил он, — и вода прохладнее, и пляж не усыпан обнаженными, загорелыми солнечными маньяками.
Он утверждал, что лежание на песке под палящими лучами солнца притупляет разум и чувства — типичное для него самоуверенное заявление.
Поэтому Мэнди купалась одна. У нее было слишком мало времени, чтобы часами лежать под солнцем. Она быстро поняла, что скучает по Рамону. Его милое, ненавязчивое внимание делало их утренние встречи на пляже очень приятными. Правда, он не проявил обычной скромности в выражении чувств в ночь перед отъездом, но теперь, когда она вспоминает его пылкость, ее охватывает волнение. Сын шейха… таинственная фигура, выходящая далеко за пределы ее ограниченного мира…
Однажды, после возвращения с пляжа, она обнаружила, что ее ожидает букет цветов, и именно Стивен известил ее о том, что их прислали для нее. Он сидел на террасе, лениво потягивая аперитив, наблюдая, как она идет к дому по тропинке между кустами роз в коротком пляжном халатике.
— В кабинете вас ждет сюрприз, — сообщил он и, поднявшись из удобного шезлонга, последовал за ней.
Завернутый в целлофан букет лежал на ее столе и состоял из красных роз и синих дельфиниумов.
— От возлюбленного, — сказал Стивен. — Карточка выпала, когда я взял букет у посыльного.
Карточка одного из первоклассных магазинов, торгующих цветами, была богато разукрашена. Но на ней были написаны слова, от которых к щекам Мэнди прихлынула кровь: «Моему неуловимому светлячку от обожающего Рамона».
— Прошу прощения, — пробормотал Стивен, очевидно из-за того, что она покраснела, — но я не мог не прочитать послание, когда поднимал карточку. — Потом неожиданно воскликнул, внезапно переходя на «ты»: — Послушай, Мэнди! Ты же не поддашься подобным… сантиментам?
