Мойра Тарлинг - Долгая дорога домой
Внезапно Марш понял, как сильно соскучился по своему дому и по семье. Шесть лет назад, женившись на Тиффани, он был убежден, что это будет счастливый брак, такой же, как у его родителей, проживших вместе более сорока лет. Он верил, что его красавица-невеста мечтает о том же, что и он – о доме, семье и о счастливой совместной жизни.
Марш вздохнул, не в первый раз удивляясь собственной глупости. Два года назад его мир разлетелся вдребезги, когда он застал жену в постели с любовником. Тиффани пыталась убедить его, что это всего лишь недоразумение. Марш посмеялся над ее наглостью, а она, вскипев, заявила, что все вокруг изменяют своим супругам, что надо смириться с этим и не поднимать шума по пустякам.
Марш ушел из дома и сразу же направился к адвокату, специализировавшемуся на разводах. Бессонными ночами его мучили мысли о том, что он сам виноват во всем, что его увлеченность работой стала косвенной причиной предательства Тиффани. Он даже начал сомневаться в своей способности быть мужем и отцом.
Слишком поздно Марш понял, что развод ударил не только по нему. Сабрина оказалась невинной жертвой.
Но когда он попытался выправить ситуацию и предложил заключить соглашение о совместной опеке, Тиффани превратилась в мстительную стерву.
После неожиданной гибели бывшей жены Маршу снова пришлось вспомнить о роли отца, и он сразу же понял, как трудно найти общий язык с пятилетней девочкой – ребенком, которого он, к своему стыду, почти не знал.
Марш надеялся, что возвращение домой, в Калифорнию, на ранчо, где прошло его счастливое детство в окружении родителей и брата с сестрой, поможет ему сломать барьеры в отношениях с собственной дочерью. Барьеры, которые возникли после его ухода, и были упрочены его озлобленной и мстительной бывшей женой.
Звук голосов отвлек его от раздумий. Услышав приближающиеся шаги Кейт и Сабрины, Марш понял, как отчаянно он хочет снова прозреть. Только тогда его жизнь сможет войти в нормальное русло.
– Папа, мы нашли мою комнату, – восторженно объявила Сабрина, вбежав в гостиную. – Там так здорово. Мне и вправду понравилось…
– Отлично, – перебил ее Марш. – Кейт, ты здесь?
– Да, здесь. Что случилось?
– У меня голова болит, – буркнул он, неуклюже вставая с кресла. – Я хочу подняться наверх и прилечь.
– Конечно. – Кейт торопливо подошла к нему и снова положила его правую руку на сгиб своего локтя. – Сабрина, поднимись, пожалуйста, наверх и сосчитай ступеньки, – предложила она, желая стереть с детского личика это разочарованное выражение. – Доктор Даймонд, я знаю, для вас это испытание…
– Меня зовут Марш. И давай обойдемся без нотаций.
– Прекрасно, – резко ответила Кейт.
На мгновение ей захотелось отпустить руку Марша и заставить его самого искать дорогу наверх. Подавив вспышку ярости, она медленным шагом вывела его из гостиной в коридор.
Сабрина уже успела подняться по лестнице.
– Здесь десять ступенек и еще четыре, – прокричала она сверху.
– Спасибо, Сабрина, – ответила Кейт.
– Можно я пойду в свою комнату и поиграю?
– Конечно.
Медсестра остановилась у лестницы.
– Нижняя ступенька, – предупредила она, подождала, пока Марш нащупает уступ носком ботинка, и только тогда начала подниматься. – Ваша мама приготовила для Сабрины очень красивую комнату.
– Моя спальня вторая справа, – буркнул Марш, пропустив ее замечание мимо ушей.
– Я знаю… э… то есть, я знаю, что для вас это необычная ситуация, – промямлила Кейт. Чувствуя, что краснеет, она понадеялась, что Марш не заметил ее оговорку.
– Приятного в этом мало. Было бы легче, если бы я обнаружил хоть какие-то признаки, что зрение возвращается.
– Дайте срок, – мягко сказала Кейт, замедляя шаг.
Она потянулась к дверной ручке, заметив при этом, что ее сердце забилось быстрее. Заглянув в комнату, она обратила внимание на покрытый циновками деревянный пол.
– Подождите минутку, – велела Кейт, приложив руку Марша к дверному косяку. – Мне нужно кое-что убрать, чтобы вы не споткнулись и не упали.
Войдя в спальню Марша, она собрала с пола циновки и затолкала их под кровать, а затем отодвинула в сторону кресло и торшер.
Несколько мгновений она стояла, разглядывая комнату, в которую так часто забегала в то далекое лето. Казалось, здесь все осталось по-прежнему. Спальня была оформлена в мягких природных тонах, немногими яркими пятнами были подушки на кровати и развешанные на стенах картины.
– Ты закончила? – В голосе Марша чувствовалось раздражение, и Кейт торопливо вернулась к нему.
– Да. Вам не мешало бы потренироваться ходить с тросточкой.
Его рот превратился в тонкую линию.
– Ни с чем тренироваться я не собираюсь, – отрезал он.
– Вам было бы намного проще, – заметила Кейт, удивленная и слегка раздосадованная его отказом. – И неплохо бы сосчитать количество шагов до разных углов комнаты…
– Я хочу отдохнуть.
Девушка вздохнула. Хотя она и понимала нежелание Марша мириться со своей слепотой, тем более временной, его отношение вызывало в ней удивление.
Он всегда был таким уверенным в себе, веселым, терпимым и понимающим. Кейт считала, что, если бы он попытался обрести контроль над ситуацией, это помогло бы ему отвлечься и заполнить время, оставшееся до выздоровления.
– Принести аспирин и стакан с водой?
– Нет, спасибо. Ты выбрала для себя комнату?
– Мне понравилась первая спальня слева по коридору, – ответила Кейт, остановившись у кровати.
– Это комната моей сестры.
– Я могу занять какую-нибудь другую, – торопливо предложила девушка, умолчав о том, что именно по этой причине она и выбрала комнату Пайпер.
– Ничего страшного. Сестра сейчас в Европе. По крайней мере, была там, когда я в последний раз получил от нее весточку. Она много путешествует.
– А где работает Пайпер? – поинтересовалась Кейт, пытаясь скрыть любопытство.
Марш нахмурился.
– Э… она фотограф, – ответил он после недолгого замешательства.
– Как здорово! – воскликнула Кейт, ничуть не удивившись.
В свои школьные годы Пайпер помешана была на фотографии. Она вечно таскала на шее фотоаппарат и снимала все, что попадалось ей на глаза. Пайпер сама печатала черно-белые фотографии и занималась этим в лаборатории, которую оборудовал для нее отец в кладовке за кухней. Кейт часами помогала ей разливать по лоткам реактивы и смотрела, как на бумаге, словно по волшебству, проявляются изображения.
Пайпер разрешила подруге взять на память любые понравившиеся снимки. Кейт выбрала два из них: портрет Пайпер и фотографию Марша, сидящего верхом на своем жеребце Аполлоне.
