Сара Крейвен - Стрела Купидона
Фиби бросила на нее быстрый, чуть смущенный взгляд:
— Правда, Тифф? Просто вначале я думала… ну, что ты и Тони…
Тиффани засмеялась:
— Да ни за что! Мы слишком хорошо знаем друг друга. — Она с довольной улыбкой посмотрела на Фиби. — Доверься мне, и в пятницу ты его просто ошеломишь.
В пятницу вечером, глядя в зеркало, Фиби не могла поверить своим глазам. Ее волосы были упрятаны под здоровенный светлый парик, который Тиффани стащила из комнаты матери. Ее глаза казались отяжелевшими от краски, густо покрывавшей веки, а губы блестели от яркой вульгарно-красной помады.
— Ты похожа на Мадонну больше, чем она сама! — заметила Тиффани.
Спустившись вниз, Фиби с огорчением узнала, что Тони уже уехал на вечер с остальными приглашенными.
— А кто устраивает этот вечер? — спросила она Тиффани.
— Просто обыкновенный кутила, — ответила та. — Не волнуйся об этом.
Фиби ожидала увидеть очередное творение ненормального архитектора, под стать дому Тиффани, поэтому Норс-Фиттон-хауз явился приятным сюрпризом. Она ненадолго задержалась на ступеньках, вдыхая ароматы цветов, которыми изобиловали каменные вазоны, стоящие по обе стороны парадной двери.
Тиффани слегка подтолкнула ее:
— Иди же! Голодный мужчина ждет.
Реакция Тони была именно такой, какую она от него и ожидала.
— Ты выглядишь потрясающе! — восторженно прошептал он, не в силах оторвать возбужденный взгляд от ложбинки меж ее грудей, соблазнительно выглядывающей из низкого выреза. — Великолепно! — Он облизнулся. — Тифф, ты гений!
Фиби слышала, как Тиффани хохотнула и сказала:
— Все остальное за тобой!
Тони схватил Фиби за руку и потащил ее в одну из комнат.
— Что будешь пить?
— Апельсиновый сок.
У сока оказался странный привкус. Ей бы незаметно вылить его, но Тони все время был рядом. И следующий стакан уже не показался Фиби таким необычным, а третий был уже просто приятным на вкус.
— Кто устроил этот прием? — спросила она Тони во время танца.
Он пожал плечами:
— Один знакомый. У него день рождения, и мы решили сделать ему сюрприз.
— А… — Фиби заинтересовалась. — Покажешь мне его?
— Он еще не приехал, — непринужденно ответил Тони. — Ему пришлось пойти сначала на один скучный обед, но позже он присоединится к нам, и тогда ты познакомишься с ним, обещаю. — Он привлек ее к себе, его ловкие пальцы скользнули вниз по ее обнаженной спине.
Вечер был душный, и в комнатах полно народу, поэтому Фиби с удовольствием пила холодный апельсиновый сок и была благодарна Тони за то, что он ухаживал за ней и приносил полные стаканы.
Голова ее кружилась, ноги вели себя как-то странно. И голос звучал неестественно.
— Могу я присесть на минутку?
— О, мы сделаем даже лучше.
Рука Тони, подобно железному обручу, обвилась вокруг ее талии. Она сообразила, что они поднимались по лестнице.
— К-куда мы?
— Я веду тебя прилечь, — пробормотал он. — Здесь прохладнее, и тебе скоро полегчает.
Он открыл дверь. Казалось, что огромная, занимавшая большую часть комнаты кровать с пологом покачивалась из стороны в сторону прямо перед ней.
— Спальня хозяина, — торжественно объявил Тони.
Постель оказалась мягкой и пушистой, как облака, когда Фиби с облегчением распростерлась на ней.
— Похоже на кровавый алтарь.
— Так давай принесем невинную жертву.
Смысл слов почти не доходил до нее. Тони подошел, чтобы лечь с ней рядом, и она повернулась, потянулась к нему нежными губами.
— О, я сгораю от нетерпения, — сказал он заплетающимся языком. — Доверься мне.
— Мы так не договаривались. — Казалось, это был голос Тиффани. — У тебя есть я — помнишь?
Фиби ошеломленно открыла глаза и обнаружила, что комната медленно вращается. Вокруг кровати стояли люди. Она видела их смеющиеся лица, но никого не могла узнать. Комната вращалась все быстрее, и она пробормотала:
— Останови ее.
— Все, что скажешь, принцесса. — Руки Тони ласкали ее именно так, как она всегда мечтала. Она чувствовала, что он задирает ей топик. Неясно, словно издалека, она слышала голоса, смех, какой-то свист.
Тони целовал ее обнаженную грудь, настойчиво, жадно хватал губами ее соски, причиняя ей такую боль, что она даже застонала и попыталась отодвинуться.
— Ты теряешь время. — Снова голос Тиффани.
Сейчас она ощущала на себе другие руки, которые стягивали с нее юбку. Она слабо сопротивлялась.
Кто-то сказал:
— Теперь ты можешь взять назад свои вещи, Тифф.
И быстрый язвительный ответ Тиффани:
— После того как она их носила? Ты шутишь?
— Тони, — зашептала Фиби, ничего не понимая, — что происходит? Где ты?
Она услышала его голос:
— Я здесь. Закрой глаза, принцесса.
Она рада была послушаться и закрыла глаза. Исчезли лица, смотревшие на нее. Комната тоже перестала вращаться. Она ощутила некоторое облегчение.
Но во рту было нестерпимо сухо. Она провела языком по губам.
— Я хочу пить.
— Тебе хватит, принцесса. Мы не хотим, чтобы ты была в бессознательном состоянии в столь знаменательный для тебя момент.
Фиби силилась понять, что это значит. Но все утратило для нее смысл. Единственное, что она хотела, чтобы все ушли. Затем она снова почувствовала руки Тони. Через какое-то время показалось, что шепоты и хихиканье стихли…
Здесь я хочу остановиться, подумала Фиби и, дрожа всем телом, плотнее запахнула полы халата. Я не хочу больше вспоминать. Но я должна! Я должна покончить с этим, со всем этим раз и навсегда. И тогда смогу нормально прожить оставшуюся жизнь.
Итак, надо было все вспомнить до конца.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Скорее, подумала она сонно, скорее бы вернулся Тони. Она лежала на подушках, улыбаясь. Ожидая его. Желая его.
Внезапно вспыхнувший ослепительно яркий свет залил комнату, причинив ей почти физическую боль. Она, пошатываясь, приподнялась, опираясь на локоть, напряженно вглядываясь в сторону двери.
Совсем не Тони, потрясенно отметила она, а какой-то незнакомец во фраке, нарядной рубашке и с развязанным черным галстуком.
Высокий мужчина, темноволосый, с глазами серыми, как январское небо, стоял с изумленным видом.
— Что, черт побери, вы здесь делаете?
Комната снова стала раскачиваться из стороны в сторону. Она отчаянно вглядывалась, пытаясь увидеть Тони за спиной незнакомого мужчины, смотревшего на нее так, будто она была грязной. Но никого больше не было.
И тут в зеркале возле двери она увидела себя такой же, какой ее видел он, — голой, растрепанной, с всклокоченным, съехавшим набок светлым париком на голове и размазанным гримом на лице.
