Кэролин Грин - Настоящая любовь (Сборник)
Глубоко вздохнув, она выругала себя за эти грязные мысли. Неужели после всех этих лет она не способна контролировать свою тягу к Маршу? Тем более после всех обид, которые он причинил ей и Сабрине?
— Я принял решение. — Марш сразу же перешел к делу.
— Вижу, — ответила Кейт, стараясь сохранить веселый тон, чтобы он не догадался об охватившем ее чувстве разочарования.
— Я обдумал твои слова. И ты совершенно права. Мне действительно пора прекращать жалеть себя и начать заботиться о собственной дочери. — Его голос был виноватым. — Я вернулся домой в Кинсайд, чтобы мы с Сабриной могли начать новую жизнь. Надеюсь, еще не слишком поздно… — он умолк.
У Кейт сдавило сердце.
— Никогда не поздно. Я знаю, что Сабрина нервничает и немного боится, но у детей есть потрясающая способность восстанавливаться после любых потрясений. Нужно только, чтобы они чувствовали себя любимыми и нужными кому-то.
Марш слегка нахмурился.
— Сдается мне, Кейт, ты знаешь это из собственного опыта. Правда?
Она похолодела.
— Почему ты спрашиваешь?
— Что-то такое прозвучало в твоем голосе. У тебя было тяжелое детство?
Его тон был таким сочувствующим, что на мгновение у Кейт возникло желание ответить «да». Но она до сих пор стыдилась своего отца-алкоголика, и этот стыд мучил ее, словно незаживающая рана.
— Мое детство тебя не касается, — огрызнулась девушка, отчаянно желая сменить тему.
— Прости. Я не хотел совать нос в чужие дела. Ты совершенно права. — Марш помолчал. — Это уже начинает надоедать… то, что ты всегда права, — шутливо добавил он.
— Ты всего лишь подтвердил старую поговорку о том, что врачи — худшие пациенты. Тем более, это ведь так тяжело — неожиданно ослепнуть.
— Да уж, нелегко. — Марш вздохнул и провел рукой по влажным волосам, затем небрежно поправил разъехавшиеся полы халата, но Кейт успела заметить полоску кожи на его покрытой темными волосами груди.
Ее окатила жаркая волна возбуждения.
— Где твоя повязка? — спросила Кейт, желая отвлечься. — Рука уже не так беспокоит?
— Да. К счастью, это легкое растяжение. — Марш умолк, повернулся к комоду, нащупал ручку и выдвинул верхний ящик. — Лучше уж я оденусь. У меня остался хоть какой-нибудь шанс получить свой обед?
— Конечно, — с готовностью заверила его Кейт. Нетронутую порцию она убрала в холодильник. — Я принесу поднос…
— Вообще-то я подумывал о том, чтобы спуститься, — сказал он. — Конечно, если ты поможешь.
— С удовольствием, — согласилась медсестра, даже не пытаясь скрыть улыбку.
— Может, зайдешь минут через десять? — предложил Марш.
— Спасибо, было очень вкусно, — сказал Марш, разделавшись с куском яблочного пирога. Как хорошо снова выйти из комнаты. Он и сам не представлял, как ему уже надоело сидеть взаперти.
Маршу удалось спуститься на первый этаж без особых проблем, но благодарить за это следовало Кейт. Она предупреждала его о препятствиях на пути, и ее дельные замечания вселяли в него уверенность.
— Хочешь посидеть снаружи? Вечер такой замечательный.
— Ты словно мысли читаешь, — заметил Марш, решив, что свежий воздух определенно пойдет ему на пользу.
Кейт отвела его на веранду.
— Тебе приходилось работать со слепыми? — поинтересовался он, устроившись на сидении старых деревянных качелей, сделанных много лет назад его отцом.
— Да, — ответила Кейт. — Мы с моим бывшим мужем жили неподалеку от одной старушки, которая теряла зрение. Миссис Кемп хотела обслуживать себя сама и ни от кого не зависеть, и поэтому записалась на специальные курсы для людей, которые недавно ослепли. Я подумала, что это поможет мне в работе, и попросила разрешения ходить вместе с ней.
Марш, легонько раскачивая качели, с молчаливым одобрением выслушал историю о том, как Кейт удалось присматривать за своей соседкой и обставить это таким образом, что старушке и в голову не пришло, будто она потеряла хоть каплю своей независимости.
За это короткое время он убедился, что Кейт — душевная, самоотверженная, трудолюбивая девушка, умеющая находить подход и к детям, и к взрослым.
То, что она упомянула бывшего мужа, лишь упрочило окружающий ее покров тайны. Марша сильно удивило, что ее брак оказался неудачным, и у него даже возникло желание спросить, почему. Но он сдержался, зная, как легко портятся отношения между людьми и как недолговечны любовь и доверие.
Он глубоко вздохнул, наслаждаясь ароматом цветов, которые мать каждую весну высаживала на веранде, знакомым и обожаемым запахом лошадей и свежескошенной травы.
— Ты умеешь ездить верхом? — неожиданно спросил Марш и услышал ее сдавленный вздох.
— Да, умею, — ответила Кейт после недолгого замешательства.
Своим вопросом он застал ее врасплох. Она любовалась зелеными холмами за забором, окружающим конюшни и пастбища.
— Я думал, что Сабрина будет в восторге от Калифорнии. Ведь здесь она сможет ездить верхом и иметь собственную лошадь. А теперь ее в конюшню и палкой не загонишь.
— Вам нужно время и, может быть, побуждающий мотив, — сказала Кейт. — Если память мне не изменяет, Хэнк говорил, что одна из кобыл твоего брата должна скоро ожеребиться. Дети обожают детенышей животных.
— Кейт, ты гений! — воскликнул Марш с радостной улыбкой. — Между прочим, я однажды уже использовал этот метод с подружкой моей сестры.
У Кейт перехватило дыхание. Десять лет назад он именно так помог ей преодолеть страх перед лошадьми.
Ей было три года, когда ее папа устроился чистить стойла на родео. Мама работала на пищеблоке, а, поскольку нянька была им не по карману, они решили, что с отцом девочке будет безопаснее.
Кейт с удовольствием играла на сеновале и помогала папе. Устав, она свернулась калачиком на куче сена в одном из пустых денников и задремала. Через час она проснулась, но вместо отца обнаружила рядом с собой огромного черного жеребца — настоящее чудовище с точки зрения маленького ребенка. Кейт начала звать папу, а конь, испуганный ее криками, зафыркал, заржал и забил копытами, приводя ее в еще больший ужас. Отец примчался на помощь, успокоив и Кейт, и разбушевавшегося жеребца, но с тех пор девочка начала бояться лошадей.
К огромному смущению Кейт, Пайпер рассказала Маршу о ее страхе. Кейт ожидала, что он станет смеяться или подшучивать над ней, но ошиблась. Вместо этого он предложил ей прогуляться в конюшню и посмотреть на новорожденного жеребенка.
Мысль о том, что она окажется с Маршем наедине, перевесила даже ее нежелание идти в конюшню. Он казался таким милым и забавным, когда рассказывал ей истории о своих детских приключениях, связанных с лошадьми.
