Памела Бэрфорд - Борьба без проигравших
Самым трудным было незаметно вытащить с чердака трехфутовую рейку. Все остальное она спрятала в карманах своих широких джинсов и под курткой. В конце концов, отчаявшись, она засунула рейку в рукав и намотала шерстяной шарф, чтобы скрыть торчавший конец рейки. Калеб возился в гараже со своим «лендровером», поэтому он и не заметил, что Элизабет вышла из дома и направилась в лес. Однако осторожность не помешает. Разве он не предупреждал, что произойдет, если она попробует бежать?
Элизабет приладила рейку к пусковому щитку, потом сняла с ракеты, которая представляла собой картонную трубу серебристо-голубого цвета, носовую и багажную части из прозрачной пластмассы.
Под ними оказался маленький красно-белый парашют и длинная резинка.
Теперь самое главное. Она вытащила из кармана записку, которую написала заранее, содержащую мольбу о помощи, и положила ее в багажное отделение. Ее сразу можно было там увидеть, кто бы ни нашел ракету.
Элизабет немного постояла, напряженно всматриваясь в чащу и прислушиваясь. Вряд ли она, смогла бы услышать шаги Калеба, даже если бы он шел по сухой листве. Этот малый умел передвигаться неслышно, словно призрак.
От того, что она нервничала, у нее немного кружилась голова.
Коротко вздохнув, Элизабет вытащила из кармана измятый листок с инструкцией и снова внимательно ее прочитала. Потом быстро собрала ракету и приладила моторчик. Ей пришлось стащить четыре батарейки из карманного фонаря Калеба. Она надеялась, что успеет вернуть их на место до того, как Калеб обнаружит пропажу.
Держа стартер в руках, Элизабет прошла из маленькой просеки в гущу деревьев. Вставила чеку, быстро пробормотала молитву и нажала на пусковую кнопку.
Ракета со свистом пронеслась над каменной стеной, оставив за собой хвост белого дыма. Элизабет с трепетом наблюдала, как ракета пролетела над деревьями, потом одна ступень отделилась, и на расстоянии примерно в четверть мили раскрылся парашют.
Ура! Ей это удалось! Элизабет горячо молилась, чтобы ракета не зацепилась за верхушку высокого дерева. Чтобы не упала ни в одно из бесчисленных озер Адирондака. Чтобы…
Запахи осенней земли и преющей листвы заглушили запах серы. Элизабет быстро спрятала пусковое устройство под кустом, забросав его ветками и опавшими листьями, и устало побрела к дому.
Голова кружилась все сильнее, это был знакомый знак начинавшегося приступа. Элизабет не сомневалась, что за несколько часов, проведенных в таком нервном напряжении, последует скорая расплата.
Подходя к дому, она машинально взглянула в сторону гаража. В открытую дверь она увидела темно-зеленый «лендровер» Калеба и старинный черный «линкольн-континенталь» его матери, которым, видимо, пользовались редко.
Однако самого Калеба там не было.
Элизабет замерла. Сердце ее бешено колотилось. Она почувствовала первые приступы боли, словно кто-то тыкал раскаленной кочергой над левым глазом. Она медленно перевела взгляд на дом — ей показалось, что в окне она заметила Калеба.
Раскаленная кочерга жгла все сильнее, и Элизабет зажмурила глаза. Затем с трудом открыла их и снова посмотрела на чердачное окно. Она увидела отражение плывущих по нему облаков… тень от голой ветки, дрожащей на ветру. Элизабет проглотила комок в горле и мысленно обругала себя: «Не паникуй раньше времени».
Подойдя к черному ходу, она увидела маленькую миску с кусочками засохшего тунца.
«Боже мой, улыбнуться и то больно».
Калеб вошел в спальню без стука и удивился, увидев, что в комнате почти совсем темно. Элизабет задернула гардины, но он мог различить ее, скорчившуюся на кровати.
— Грешникам отдых не полагается, — громко сказал он, включая свет.
Элизабет застонала и еще сильнее скорчилась, закрыв глаза руками. Калеб подошел к ней и бросил наручники на ночной столик. От резкого звука Элизабет вздрогнула.
— Брось, Лиззи. Я знаю, что ты выходила. Ты только что вернулась. — Калеб стал с силой трясти ее.
Она вскрикнула таким диким голосом, что он остановился.
— Свет, — застонала она. — Выключи свет…
Свет? Он не желал знать, какой еще фокус она собирается выкинуть. Ибо уже три дня он наблюдал за тем, как она притворяется, будто играет по его правилам. Он не верил ей ни минуты. И все же откуда он мог знать, что она так изобретательна? Он явно недооценивал Лиззи.
Ну что ж, она преподала ему хороший урок, а сейчас настало время ему самому преподать ей урок. Калеб грубо оторвал ее руки от лица и одним движением перевернул на спину. Глаза Элизабет были крепко зажмурены, левый глаз слезился.
Он почти уже поверил, что ей действительно плохо, но тут же вспомнил, что имеет дело с профессиональной актрисой. Лиззи успешно работала и в рекламе, и в театре. Никаких значительных ролей она не исполняла, но ей удалось в течение четырех лет продержаться на сценах Нью-Йорка. Калеб не мог не испытывать к ней невольного уважения.
А теперь эта Сара Бернар решила воспользоваться своими талантами вот эдаким образом. Он бесцеремонно затряс ее, и Элизабет застонала.
— Калеб, пожалуйста, — прошептала она, словно ей было больно говорить. Глаза ее оставались закрытыми. — Это мигрень. Очень сильная… Свет…
— Как вовремя, — насмешливо сказал он, но отпустил ее. Разве может мигрень начаться так внезапно?
Элизабет медленно приподнялась на кровати и села, закрыв рукой левый глаз.
— Нужен лед, — пробормотала она.
Она поднялась и сделала неуверенный шаг. Голова ее была опущена, глаза полузакрыты. Калеб подскочил, чтобы поддержать ее. Гнев его испарился. А гнев Калебу был нужен, просто необходим потому, что служил защитой от обаяния и искренности Лиззи. Калеб вновь напомнил себе, что она скверная бабенка, которую ни под каким видом нельзя принимать близко к сердцу.
Одной рукой он держал ее за плечо, а другой взял за подбородок и пристально посмотрел прямо в лицо. Оно было искажено, по нему струился пот. Если она притворяется, то заслуживает премии за актерское мастерство, подумал он. Калеб разжал руки, затем посмотрел на наручники, а потом снова на нее.
— Ложись в постель, — проворчал Калеб. — Я принесу тебе лед.
Когда он вернулся, в комнате опять было темно. Смеркалось. Скудный свет едва пробивался сквозь плотные гардины.
Раздался тихий и робкий голос:
— Калеб?..
— Я здесь, Лиззи.
Она лежала, свернувшись калачиком, спиной к нему. Когда он присел на край кровати, Элизабет медленно развернулась, словно распускающийся цветок, и легла на спину. Ее бедро коснулось его бедра. Даже в полутьме он увидел, что глаза ее закрыты. Она приподняла руку и положила на плечо Калебу.
