Дебора Тернер - Развеянные чары
— Что случилось?
Он, нахмурясь, осторожно трогал пальцами стремительно наливающийся синяк, а она замерла от его прикосновения, с новой силой ощутив, как сгущается вокруг атмосфера, как кровь в жилах превращается в шампанское и начинает серебряными молоточками вызванивать в ушах.
— Посиди, пока я отнесу сумки в дом.
Она благодарно кивнула и повернулась в сторону темной громады, возвышавшейся позади них. Вертолет прощально взревел и почти сразу растворился в темноте. Линда рассеянно переводила взгляд с одной сумки на другую, с пакета на пакет.
Ну разумеется. Нужно же что-то есть до отъезда в Канаду, вот Коннор и запасся продуктами еще до визита к Каю и Джой.
Сильная рука ласково тронула ее плечо.
— Как голова? Не болит?
— Нет, все нормально. Я не сильно ударилась.
— Что ж, тогда добро пожаловать в мою лачугу.
— Я могу понести пакеты…
— Иди в дом, ты замерзнешь. Я сам все принесу.
— Я вовсе не замерзла!
Вместо ответа он прижал ее руку к своей щеке, и Линда на мгновение лишилась дара речи. Коннор совершенно спокойно кивнул:
— Я так и думал. Ледяные.
Она не отняла руки, потому что чувствовала себя удивительно хорошо, ощущая это тепло и эту силу возле себя. Рука об руку они вошли в дом.
Австралийская ночь бушевала вокруг них, дурманя головы ароматами неведомых цветов, и звезды мерцали загадочно и волшебно. Коннор распахнул широкие двери, и Линда застыла на пороге.
— Я бы не назвала это лачугой! Шикарный дом. Сколько здесь спален?
— Четыре. Хороший дом. Крепко построен, за ним легко ухаживать, и он прекрасно подходит для того, чтобы время от времени скрываться в нем ото всех на свете.
Все время их разговора Коннор не спускал с Линды глаз, она это чувствовала и нервничала. Сегодня она слишком слаба и измучена, чтобы дать бой такому противнику, как Коннор Брендон, так что придется отбиваться банальными фразами, что заденет его самолюбие, но тут уж ничего не поделать. Хороший дом. Действительно хороший дом, вот только жаль, что она здесь с Коннором. Потому что из всех мужчин мира этот — самый опасный и непредсказуемый, и, как назло, именно он сегодня помог ей бежать!
Кстати, почему он это сделал? Чувствовал свою вину? Глупости! Во-первых, в истерике Пенни вообще никто не виноват, а во-вторых.
Коннор Брендон не из тех, кто способен почувствовать себя виноватым.
— Дай посмотреть твой синяк.
— Отстань, Коннор, я в порядке!
— Я покажу тебе твою комнату, располагайся и отдыхай.
— Не делай из обычного ушиба трагедию. Я, правда, в порядке.
Комната оказалась роскошной. Широкая кровать, окна во всю стену, легкие занавески, большое зеркало.
— Ванная за этой дверью. Пойду приготовлю тебе что-нибудь выпить и поесть.
— Я не хочу.
Неожиданно он оказался совсем рядом, его золотистые глаза пригвоздили Линду к полу, однако голос звучал очень тихо и мягко:
— Послушай меня, Линда. Ты истратила сегодня годовой запас адреналина и выслушала то, что не всякий сможет выдержать. Выпивка поможет тебе расслабиться, а немного еды вернет силы. Сейчас ты выглядишь так, словно вот-вот уколешь палец веретеном и заснешь на тысячу лет, а если на тебя сядет комар, ты просто рухнешь без сил.
— Мне не нужна выпивка, чтобы расслабиться, и я не собираюсь обсуждать пережитое мною с малознакомым человеком, пусть даже очень приличным.
— О, вот это уже обнадеживает. Узнаю Линду Чериш. Честно говоря, даже моя мама не рискнет назвать меня «приличным» человеком, а что касается «малознакомого»… Не думаю, что это так.
Коннор медленно поднял руку и коснулся ее щеки. Линда задохнулась от сладкого ужаса и восторга. Сердце билось так, словно хотело убежать прочь из тела, а тело желало только одного: пусть эти руки никогда не перестанут ласкать и гладить измученную плоть Линды Чериш!
Золотистые глаза гипнотизировали. Указательным пальцем Коннор коснулся ее бровей, нежно провел по ним, отвел черную прядь со лба…
— Отпусти меня, Коннор!
— Мы с тобой не малознакомые, Линда. Совсем наоборот.
Она отступила назад, щеки ее пылали.
— Ты сказал, я вовсе не должна спать с тобой!
— А я и не собираюсь тебя к этому принуждать. Но я не хочу, чтобы ты лгала сама себе. Ты ведь прекрасно знаешь, что с самого первого момента нашей встречи между нами что-то вспыхнуло. Рано или поздно нам придется с этим разбираться.
— Я не…
— Успокойся. Я уже сказал, что не собираюсь тебя принуждать к чему бы то ни было. Умывайся, переодевайся и приходи, когда будешь готова.
Повернулся и ушел, невозможный человек! Линда постояла несколько минут, а затем начала в ярости распаковывать свою сумку, как попало швыряя вещи в шкаф.
Горячий душ принес облегчение, и сведенные судорогой мышцы наконец-то расслабились. Потом она некоторое время боролась с волосами, которые не желали расчесываться, ругая сквозь зубы мужчину, у которого в ванной нет ничего, что необходимо любой женщине. Например, фена. Впрочем, это обстоятельство ее почему-то не расстроило, скорее наоборот. Она испытала нечто вроде приступа ревности при мысли о том, что в этом доме могла бы жить женщина.
Надев все те же черные джинсы и переменив футболку на лилово-голубую шифоновую блузку, Линда спустилась вниз. Коннор помахал ей из кухни рукой.
— Шикарно выглядишь. Жаль! Мне больше нравилась та растрепанная дикарка с фингалом.
— Дикарка с фингалом не имела бы шансов познакомиться с таким дорогостоящим адвокатом. Я могу помочь?
— А ты умеешь готовить?
Она пренебрежительно фыркнула, понимая, что он подтрунивает над ней, и прошла в комнату. На столе стояла темно-зеленая бутылка, рядом два бокала. Линда вздохнула. Еще два часа назад она была уверена, что никогда не сможет даже смотреть на шампанское, не вспоминая при этом перекошенное ненавистью лицо Пенни. Она крикнула, не оборачиваясь:
— Мужчина, который умеет готовить — волшебное зрелище!
— Между прочим, все лучшие повара — мужчины.
— Но не наоборот.
3
Пока Коннор сервировал стол, Линда рассматривала этикетку на стоящей перед ней бутылке. Она изумленно вскинула бровь. Не просто шампанское, а лучшее французское!
— Хочешь произвести на меня впечатление?
— А на тебя можно его произвести?
Линда улыбнулась. Сейчас ей не хотелось ни спорить, ни быть настороже.
— Уверена, что ты об этом никогда не задумывался. Да и этот дом… все здесь устроено именно так, чтобы можно было пренебречь чьим-либо мнением.
Коннор нахмурился и бросил:
