Кристин Сэлингер - Дуэт
— Здравствуйте, мистер Хейбер.
— Пожалуйста, садитесь, мисс Джонер. Хотите, я принесу вам кофе?
— Нет, спасибо, мне только нужно повидаться с матерью.
— Я хотел бы поговорить с вами, обсудить некоторые вопросы. — Он видел, как Кэтрин облизала губы, — первый признак волнения.
— Можно после того, как увижу ее?
— Хорошо. — Уильям Хейбер взял ее под локоть и повел к двери. Они шли по мягкому ковру через холл к лифту. — Мисс Джонер… — начал он разговор.
— Да, доктор? — Она не хотела показывать, как убита болезнью матери.
— Не хочу вас пугать, но состояние здоровья вашей мамы ухудшилось с того времени, как она была здесь в последний раз. Вы знаете, она все время куда-то переезжает. Теперь ее не было больше трех месяцев, а условия, в которых она жила, по-видимому, были не самыми лучшими.
— Пожалуйста, доктор, не будьте деликатным. Я знаю, где она находилась и как жила. Вы вытащили ее, но через два месяца она опять уйдет, и все начнется сначала. Это никогда не изменится.
— Многие алкоголики все же стараются бороться со своей болезнью.
— Не говорите мне об алкоголиках. Я все знаю о них и не разделяю вашего оптимизма.
— Но вы снова привезли ее сюда, — напомнил ей Хейбер.
— Она моя мать, что мне оставалось делать!
Лифт остановился, они вышли и направились по коридору. На каждой его стороне находились двери, но Кэтрин старалась не думать о тех, кто был за ними. Здесь больничный запах стал сильнее. В воздухе пахло антисептикой и лекарствами. Когда доктор остановился и взялся за ручку двери, Кэтрин положила руку ему на плечо и попросила:
— Пожалуйста, оставьте меня наедине с матерью.
Ее руки дрожали и были холодны как лед.
— Хорошо, только на несколько минут. Возникли некоторые сложности, и нам надо поговорить. Я буду ждать вас здесь.
Женщина неподвижно лежала на больничной койке, на хорошей льняной простыне, и, по-видимому, дремала. Рядом стояла капельница, на руке из вены торчала игла. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак. Палата была уютна, пол покрыт мягким голубым ковром, на стенах висело несколько хороших картин. Кэтрин приблизилась к постели.
Мать сильно похудела: щеки ввалились, кожа приобрела нездоровую желтизну, под глазами залегли синие тени. В черных, коротко остриженных волосах просвечивали серебряные прядки, а когда-то у нее были прекрасные волосы, блестящие и пышные. Мать на мгновение подняла веки, и в этих серых, как у дочери, глазах было страдание… Жгучие слезы полились из глаз Кэтрин. Она старалась унять их, но это был неудержимый поток. Наконец она кое-как справилась с собой.
— Мама! — Кэтрин вытерла слезы. — Ну почему?! Почему?!
Кэтрин вернулась домой, чувствуя себя измученной и опустошенной. Ей хотелось лечь и забыться. Голова раскалывалась от тупой ноющей боли. Послышались осторожные шаги за закрытой дверью.
— Кэт!
Дверь открылась, и вошла Марианна. Ее забота всегда проявлялась своеобразно: она начинала ворчать на подругу.
— Ты должна была взять меня с собой. Не люблю, когда ты уезжаешь одна, это плохо кончается.
— Мать — это моя проблема, — устало ответила Кэтрин.
— Я понимаю, что мать — это частица тебя, но я твой друг. Ты же не оставляешь меня, когда у меня случаются неприятности.
— Пожалуйста, не сердись на меня. Я чувствую ответственность за мать, и это мое личное дело.
— Я не сержусь на тебя, — продолжала ворчать Марианна, — но и не считаю это только твоим личным делом. Ты хочешь есть? — Кэтрин покачала головой. — Значит, не хочешь? Тогда ложись.
Она сама принялась расстегивать ее белую полотняную блузку. Кэтрин не сопротивлялась.
— Я должна пойти на обед с Фредом, — пробормотала она в тот момент, когда подруга укладывала ее в постель.
— Я позвоню ему и извинюсь. Тебе надо выспаться, а попозже принесу тебе что-нибудь поесть.
— Нет. — Кэтрин скользнула под холодную накрахмаленную простыню. — Я хочу пойти с ним. Мне необходимо выйти, я не могу все время думать о происшедшем. Он придет за мной около семи. А сейчас я отдохну.
Марианна задернула шторы, и Кэтрин заснула.
В начале восьмого Марианна открыла дверь Фредерику. На нем был светло-серый костюм и темно-синяя рубашка с открытым воротом. Он выглядел необычайно элегантно. В руке он держал букетик фиалок.
— Привет, Марианна. Вы чем-то встревожены? — Он вытащил из букетика одну фиалку и протянул ее девушке. — В чем дело?
Марианна, собравшись с духом, выпалила:
— Кэт очень дорога мне. Таких, как она, немного. Она ранима и, думаю, поэтому скрытная и никому не доверяет свои переживания. Нет, я не стану отвечать вам на вопросы. Это ее история, не моя. Но я собираюсь сказать вам вот что: она нуждается в бережном, очень теплом и терпеливом отношении к ней. У вас это хорошо когда-то получалось, но потом вы бросили ее.
— Много ли вы знаете о том, что произошло между нами шесть лет тому назад?
— Я знаю то, что рассказала мне Кэт.
— Когда-нибудь вы меня спросите, что я чувствовал и почему уехал.
— И вы расскажете мне?
— Да, — он повернулся и, поколебавшись, подтвердил, — расскажу.
— Прости, не терплю опаздывать, но я искала туфли.
Кэтрин спустилась из спальни в белом воздушном платье. Она уже не казалась такой бледной, щеки чуть порозовели, глаза блестели, а губы улыбались. Это не прошло мимо внимания Фредерика — Кэт была что-то слишком нарядна и очень взволнованна.
— Ты великолепна, как всегда. — Он вручил ей цветы.
— Ах уж этот изысканный язык комплиментов, — пробормотала Кэтрин, уткнув лицо в букет, — я что-то не замечаю своего великолепия. — В ее глазах промелькнули насмешливые искорки. — Но сегодня вечером, Фред, я предоставлю тебе полную возможность побаловать меня. У меня уж вот такое настроение!
— Куда ты хочешь пойти?
— Куда-нибудь. — Она отняла у него свою руку. — Но прежде всего пообедать. Я умираю от голода.
— Хорошо, я куплю тебе булочку с сыром.
— Что ж, булочка тоже поддерживает силы, — парировала она шутку и повернулась к подруге: — У тебя есть с кем сегодня провести время. Не беспокойся обо мне. — Она поцеловала Марианну в щеку. — Надеюсь, я не потеряю ключей от дома. И передай ему привет… — Кэтрин направилась к двери вместе со своим спутником.
— Кто это сегодня к вам придет? — спросил он.
— Жан Розенблюм, — со смехом ответила Марианна, — «туфельный граф».
— «Туфельный граф»? — переспросил Фредерик, открывая дверцу автомобиля.
— Ммм, француз. Он одевается у лучших портных и выглядит как аристократ. Да он и сам, кажется, миллионер.
