Кристин Сэлингер - Дуэт
Он засмеялся и пожал плечами.
— Такова неприятная сторона нашей работы. Порой у меня остается скверный осадок после концерта. По крайней мере, на некоторое время. Но через это надо уметь переступить. А сегодня твой охранник оказался в трудном положении. Но мы нуждаемся в стимулах, не так ли? Вознаграждающие нас аплодисменты! Ради чего еще делать то, что мы делаем? И ради чего бесчисленное количество людей стремится на сцену? Для чего ты добивалась славы, Кэт?
— Ради спасения себя, — не раздумывая ответила она. — Музыка всегда была тем, что меня поддерживает — постоянно и надежно. Мне необходимо нечто целиком принадлежащее мне. — Она повернулась и испытующе посмотрела на Фредерика. — А ты почему занимаешься пением и музыкой?
— Полагаю, в большинстве случаев по той же причине. Мне есть что сказать, и я хочу, чтобы публика помнила, что это сказал именно я.
Кэтрин засмеялась.
— А ведь ты был таким радикалом, когда начинал карьеру! Твои песни звали на битву, требовали борьбы!
— Я теперь зрелый, умудренный опытом человек, смотрю на многое по-иному.
— Жажда бурных аплодисментов мне не кажется признаком зрелости, — парировала она. — По чьей инициативе сократили содержание твоего последнего альбома?
Он бросил на нее взгляд.
— Это дело моих рук. Я бы немного уменьшил количество и твоих номеров. У некоторых из них была довольно слащавая аранжировка, насколько я помню.
Кэтрин энергично стукнула его по руке.
— Кэт, нельзя меня толкать, когда я за рулем.
— Но за эту «слащавую аранжировку» я получила награду — платиновую пластинку!
— Я высказал только свое мнение, — напомнил он ей. — А лирические стихи совсем неплохие. Может быть, немного сентиментальные.
— Я люблю сентиментальную лирику, — сказала она, снова ударив его по руке. — Не каждая песня должна быть надоедливым социальным комментарием.
— Конечно нет, — согласился он. — Всегда найдется место и для милых колыбельных песенок.
— Милых колыбельных песенок? — повторила она, понимая, что они снова втягиваются в старые привычные споры о своей работе. — Если ты считаешь мою музыку слишком сентиментальной и слащавой, то как ты себе представляешь будущую совместную работу?
— Прекрасной. Мы будем уравновешивать друг друга.
— И таким образом ты собираешься добиться феноменального успеха?
— Да, надеюсь, он у нас будет. — Он остановил машину, обнял ее, несмотря на сопротивление, и положил ее голову себе на плечо. — Посмотри! Интересно, почему ночью, издалека, город всегда выглядит лучше?
Это мистика. Нам всегда кажется чудом все, что ускользает от нас, и нельзя увидеть, в какой момент это «нечто» уходит. — Она почувствовала его губы, легко коснувшиеся ее виска. — Фред! — Кэтрин отшатнулась, но он удержал ее.
— Кэт, не отталкивай меня! — Слышно было, как стучит его сердце. — Ну пожалуйста, не отталкивай!
Он стал осыпать ее поцелуями, крепко прижимая к себе. Он целовал ее нежно, прикасаясь влажными губами к щекам, прикрытым векам, ароматным волосам, вискам… И она льнула к нему, как прежде, словно хотела целиком раствориться в его объятиях. Губы Кэтрин раскрылись навстречу его поцелуям.
Она застонала, когда он дотронулся до ее груди. Это был одновременно стон желания и протеста. Фред снова прильнул к ее губам. Девушка уже не сопротивлялась, она была теплой, как луч солнечного света. Ее тело томилось желанием, и он это чувствовал. Ей казалось, что его руки проникают сквозь тонкий материал ее платья и жгут огнем обнаженное тело. У нее голова пошла кругом.
— Кэт! — Его губы скользили около ее уха, по ее шее, касались ямочек на ее щеках. — О Боже, я хочу тебя. — Он снова засыпал ее поцелуями, его руки уже не были такими нежными. — Я так давно этого жду. Поедем со мной. Давай вернемся ко мне в отель. Останься на ночь.
Страсть затопила Кэтрин, в ней боролись страх и желание. Наконец благоразумие и старая обида взяли верх.
— Нет. — Она стряхнула его руку и опять уперлась ладонью ему в грудь. — Я не поеду. Не могу. Ты делаешь мне больно, Фред. Пожалуйста, дай мне уйти.
— Та же старая история, — проворчал он недовольно, вынул сигарету и закурил. — Ты по-прежнему останавливаешь меня на полпути. Я должен был лучше знать тебя.
— Ты несправедлив. Не я начала это. Я никогда не хотела…
— Ты хотела, черт возьми! Кэт, ты хотела! У меня было много женщин, и я знаю, когда держу их в объятиях, хотят они меня или нет.
— Вот и возьми одну из своих многих женщин, Фредерик Эмбридж. А я заявляю, что не упаду к твоим ногам немедленно, — у меня нет такого намерения. Если мы сможем поддерживать деловые отношения, как ты обещал, прекрасно. Если ты не в силах работать на таких условиях, то поищи себе другого партнера.
— Ты единственный партнер, которого я хочу. — Он выбросил сигарету в открытое окно. — Хорошо, пока мы будем играть на твоих условиях, Кэтрин Джонер. Мы оба профессионалы и знаем, что этот мюзикл сделает нам карьеру. — Фредерик включил мотор. — Я отвезу тебя домой.
7
Кэтрин опаздывала на прием, но ничего не могла поделать. Если бы для нее не было так важно повидаться со Стэнли Гудином и другими участниками создания фильма, она бы вежливо отказалась от приглашения. До начала ее турне оставалось всего две недели.
По правде говоря, Кэтрин на какое-то время вообще забыла о приеме. Генеральная репетиция закончилась. У нее оставалось несколько свободных часов. Ей не хотелось думать ни о матери, ни о больнице, ни о неразберихе в отношениях с Фредом. Она побродила по улице, рассматривая витрины магазинов, но ничего не собираясь покупать.
Вернувшись домой, она нашла записку от Марианны:
Прием у Стэнли Гудина. Знаю, ты забыла. Важно! Надень свое лучшее платье, красотка, и отправляйся. После обеда с Жаном мы увидим тебя там. Марианна.
Кэтрин чертыхнулась, но уже через час она с бешеной скоростью мчалась на машине по дороге к вилле Гудина. Конечно, для нее было очень важно присутствовать на приеме.
Стэнли Гудин был директором фильма. Он считался везучим и ловким человеком, который руководил подряд тремя фильмами, имевшими успех. Кэтрин была уверена, что и его четвертый фильм — «Мелодии любви» будет также благосклонно встречен публикой и прессой.
На приеме будут толчея и шум, тоскливо размышляла она. Было время, когда она получала удовольствие от этого. Люди, посещавшие такие сборища, были очаровательны, о них рассказывали невероятные истории. Тогда Кэтрин еще интересовалась ими. Но все это уже в прошлом… Она вздохнула, так как понимала причину, по которой предпочла бы остаться дома. Там будет Фредерик. Он должен там быть. Сложности их отношений мучили и будоражили ее. Смешно позволить себе возобновить связь, которая кончилась много лет назад.
